Гробовщик. Дилогия (СИ) - "Горан" Страница 7

- Завтра подберём, – сказал он.

Артефакт стал медленно наливаться багровым светом, а мы двинулись дальше к развалинам колхозной фермы. Комар заглянул в проём двери.

- Опа! – воскликнул он. – Смотри, Немой.

Я проследил за его взглядом и увидел, что в углу одной из секций фермы что-то шевелится.

- Знакомься, – сказал Комар весело. – «Морской ёж», он же «Малая колючка». Медики за каждую такую иголку удавиться готовы. Типа, лекарство от всех болезней. Если добудем, считай, сходили в поиск удачно.

Однако всё оказалось не так просто. Артефакт сторожила «Жарка». Об этом нам поведал бумажный самолётик, вспыхнувший и опавший хлопьями пепла, не долетев до угла метра полтора.

- Ой, ну прямо боюсь-боюсь, – фыркнул Комар. Он вышел наружу, набрал из рассыпанной кучи неподалёку жменю щебёнки покрупнее и вернулся назад.

- А мы тебя от борта, – с этими словами он принялся бросать камешки с таким расчетом, чтобы тот, отскочив от бетонной стенки, срикошетил по артефакту. Десятая или одиннадцатая попытка оказалась удачной. Дымящийся и начинающий темнеть камешек сильно ударил по «Колючке» и та выкатилась к нам. Комар подтянул ее тлеющей веткой поближе и торжественно поднял.

- Всё, Немой, – ищем место для ночёвки отдыхаем. – сказал он, помещая артефакт в пустой контейнер и громко щелкая крышкой. – А завтра на зорьке подбираем «Батарейку» и топаем в Лагерь. Мы свою норму выполнили.

Подойти к деревне с этой стороны оказалось невозможно. Пришлось снова идти вдоль речушки, возвращаясь по своим следам. На небольшом участке чистого сырого песка, у самой воды я вдруг увидел отпечатки ног. Небольшие такие. Будто мальчуган или девочка лет десяти, прошлись босиком около самой кромки воды. Я остановился, но не успел показать рукой на увиденное. Выше по течению река выгнулась горбом, и из него, будто из прорвавшегося гнойника, плюнуло в нашу сторону смесью воды, грязи и водорослей. От сильного толчка в спину я упал, но не успел и коснуться земли, как Комар, крича:

- Ходу, Немой! Ходу!!! – ухватил меня за гимнастёрку и потащил за собой.

Лишь у самых домов меня отпустили, и я упал, силясь отдышаться.

- Вот, Немой, – проговорил Комар, тоже тяжело дыша. – Познакомился ты с «Дерьмомётом». Он же «Липучка». Зацепил бы тебя щупальцами – хрен бы отклеился. Потом затащил бы в воду и утопил.

Оказывается то, что я принял за водоросли, было чьими-то щупальцами.

На ночёвку выбрали одноэтажный кирпичный дом недалеко от северной окраины деревни. Уже привычно обшарили местность на предмет аномалий, развели костёр. Я достал из внутреннего кармана сбереженный еще с позавчерашнего завтрака кусок хлеба и поделился им с Комаром. Тот благодарно кивнул. Запивали мы нехитрый ужин несладким чаем.

- Ты не переживай, Немой, что мы по своему следу идём, – сказал Комар, закуривая от горящей ветки. – Это в кино и в книжках бродяги по протоптанной тропе не возвращаются. Мол, примета плохая. Где бы мы были, если бы не тропы эти?

Из старожилов тебе тут каждый расскажет историю про Жеку Сиплого. Уж не знаю, как он сбился, а только пошел он обратно не по той дороге, по которой на поиск в Зону выходил. Один из своей тройки живой остался.

Главное, метров 200 ему оставалось. И все – «Рубец». Матёрый, шириной метров десять, а длинной километра полтора. Да с загибом в подлесок. Его как пару Выбросов сюда закинуло, так он и лег тогда, падла, как чирей на заднице, у самого лагеря. Обходить его, это километров 15 выходило. Потому как в подлеске том прям лабиринт из «Электры». Разряды, как паутина, на ветках светятся. По ночам из Лагеря очень весь этот фейерверк виден был. Так что еще дальше в обход нужно. А что там дальше? Какие аномалии? Как они после Выброса легли?

Народ сбежался. А чем поможешь? Десять метров «Рубца» никто не преодолеет, будь он хоть трижды бэтмен.

А Жека уже на выдохе был. Хромал сильно, бок, хоть и перевязанный, кровянил.

Из рюкзака артефакты вытряхнул, а там! И «Соли» кусок килограмма в два, и «Железного винограда" веток пять, и «Гоголь» с «Моголем» – россыпью. И неизвестных каких-то пара штук.

– Спасите, – кричал. – Спасите, братцы!

Постоял, покричал, и, что делать – в обход двинулся. Махнул так рукой, безнадежно и похромал.

Навстречу ему тогда две тройки пошли. Одна два дня спустя на пузе приползла. Другая и вовсе – сгинула. А легенды про рюкзак Сиплого до сих пор ходят. Мол, нашли тело Жеки бродяги из вернувшейся тройки. А рюкзак где-то недалеко от лагеря припрятали. Типа, пойдут в следующий поиск, в кустах где-нибудь недалеко пару дней без всякого риска отлежатся, да и вернутся назад с «хабаром». Только не вышло по ихнему: ушли в следующем поиске и сгинули все трое…

Честно отдежурив до двух часов ночи, я завалился спать и проснулся часов в восемь, когда меня разбудил встревоженный Комар. Пока я спускался во двор через окно, мой напарник разложил костерок и нагрел в кружке кипятка для чая.

– Чтобы четвёртая ночь поиска и так спокойно, – бормотал он, нервно затягиваясь сигаретой. – Как чувствовал, что без приключений не уйдём.

На мой вопросительный взгляд, Комар пояснил:

– Гости из соседнего лагеря.

Я и раньше слышал, что вся территория Зоны поделена между четырьмя лагерями, по количеству сторон Света. Границы не жёсткие и, не раз бывало, группы из разных лагерей пересекались. И тут всяко случалось. Вообще-то маршруты поиска каждый смотрящий передаёт своему куратору из военных. А те, по идее, должны эти пути-дорожки между собой согласовывать. Но гладко бывает только на бумаге.

Вот и Комар на зорьке увидел, как вокруг нашего дома шарится какой-то незнакомый хмырь в лётчицком шлеме на голове. Каким ветром его занесло так глубоко на нашу территорию, одной Зоне известно.

– Не ходят бродяги в поиск по ночам, – сказал Комар, доставая из кармана ПМ и протягивая его мне.

– Смотри, обойма полная, плюс патрон в стволе, – предупредил он меня. После этого он достал из-за голенища ещё один пистолет, теперь уже ТТ, и протер его ствол рукавом гимнастёрки.

– Так что, по любому эти ребята еще вчера у нас нарисовались, – продолжил Комар рассуждения. – И вот вопрос: засекли они, как мы «Батарейку» пристраивали, или – нет?

Я допил чай и спрятал кружку в рюкзак. Повертел в руках полученный ПМ, поставил его на предохранитель и сунул в карман.

– Варианта три, – стал загибать пальцы Комар. – Первый самый лучший – просто расходимся. Маловероятно, потому как в таком случае они бы не рыскали возле нашей ночёвки. Пришли бы открыто. Второй – попробуют пощупать нас на предмет характера. Может, течь дадим, хабаром поделимся. Третий, самый поганый – устроят засаду. Но это чистый беспредел. Тут нужно быть уверенным, что свидетели не останутся. Иначе, не знаю как в других лагерях, а Дятлов полгода назад одного такого прыткого в центре лагеря повесил. Так что, скорее всего, разговоры будут разговаривать. И тут смотри, если я вот так, – он показал. – Затылок почешу, значит, без стрельбы не разойдёмся. И тут уж соображай сам: увидишь, что пора – сам и начинай, нет – жди меня. Главное – вали наглухо. Мёртвые души кто станет слушать…

Сначала мы сходили за «Батарейкой». Как и в прошлые разы, Комар оставил на пути свои отметки, поэтому двигались мы без задержек, уверенно обходя аномалии. Артефакт оказался на том самом месте, где его оставил вчера мой напарник. Только была нынче «Батарейка» не чёрного, а ярко-голубого, с металлическим отливом, цвета. С помощью щупа Комар выкатил заряженный артефакт из опасной зоны и, посматривая по сторонам, быстро положил его ко мне в рюкзак.

– Теперь бы ещё спокойно свалить отсюда, – сказал он без особой надежды в голосе, и мы быстрым шагом вернулись в деревню. Однако уйти по-тихому не получилось. На выходе, у одного из последних домов, на лавочке нас ждали два мужика. Один широкоплечий, со свежим багровым шрамом от левого виска до подбородка, с пижонской банданой на голове, в потертой кожанке и камуфляжных штанах. Другой чуть пониже, с тоненькими усиками под длинным носом и глазами на выкате ёжился, будто от холода, укрывшись с головой под капюшоном старенькой ветровки.