Последний реанорец. Том V - Вел Павлов Страница 7

стала искать. Вы и представить себе не можете, граф, на что способны вдовствующие дамы по всей империи. Но так уж вышло, что вы пошли дальше и не остановились на достигнутом, и в очередной раз ошеломили общественность и знать государства до дрожи в поджилках, — с широкой улыбкой стала говорить целительница. — Столп империи в столь юном возрасте. И как понимаете, мои догадки оправдались. Вы оказались внебрачным сыном главы боярского рода. А я же в свою очередь продолжила поиск. Так уж вышло, что князь Осокин в юности вёл разгульный образ жизни, но даже так мои поиски были сложны и тернисты. Если у человека есть отец, то должна быть и мать. Само собой, если она жива. И да, ваше преблагородие, буду честна, я знала о многих выкрутасах Анастасии. Вынуждена согласиться. Ховрины и она сама получили по заслугам. К тому же, мне также известно о ваших самых последних достижениях. Сразиться с четырьмя архимагами будучи магистром и выйти победителем из схватки это будоражит воображение, граф… — прикусив сексуально губки возбуждающе проговорила Острожская. — Даже моё. Страшно представить, что будет, если об это узнает дворянское общество и общественность. Мне уже интересно, какова выстроится к вам очередь из глав родов с предложением брака?

Так-так-так. Она много знает. Очень много. Да просто дохрена! Но, похоже, я догадываюсь, откуда растут ноги.

— Юля, держи себя в руках… — чуть нахмурившись, повысила голос её спутница, осадив тем самым размечтавшуюся целительницу.

— Ох! Прошу прощения! Мечты-мечты! — улыбнулась та, быстро придя в себя. — Так вот Захар Александрович, как я и говорила ранее, вдовствующие представительницы империи знают много, а кто ищет, тот всегда найдет. И теперь я хочу вам представить Разумовскую Софию Сергеевну. Опальную дворянку. Род Разумовских находиться под забвением лет восемьдесят почитай. А еще, ваше преблагородие, — и тут улыбка жизнючки стала шире некуда. — Она ваша мать.

— Хватит, Юля, я… я не достойна называться матерью, — еле слышно прошептала та. — Я трусиха и… предательница.

Ох, Бездна, не будь я в паршивом настроении, то встал бы и похлопал. История вышла занимательной, но… правдивой. Острожская не солгала. Только сути дела это не меняет.

— Всё это очень интересно, Юлия Романовна, — с ленцой проговорил я, внимательно наблюдая за ними. — Но неужели вы думали, что приведя эту женщину сюда что-то измениться? Разве я похож на того, кто ищет родственные связи? Случай на дуэли с Андреем Осокиным должен был поставить точку в происходящем. Я сирота. Сиротой и останусь.

Стоило мне договорить, как руки Разумовской резко задрожали, пальцы стиснулись, а сама та невольно прикусила губы и опустила свой взгляд в пол.

— Говорила же тебе… что так и будет, — хрипло произнесла София, а после, кое-как поднявшись на ноги, низко мне поклонилась. — Прошу прощения у вашего сиятельства, что отняли время… мы… мы немедленно уйдем. Простите нас, мы не хотели вас оскорбить.

— Сядь на место, София, — чуть повысив тон, заявила Острожская, дёрнув спутницу за руку, и следом перевела взгляд на меня. — Я еще не договорила. Разве вам не хочется узнать, почему вас бросили, и где ваша мать была всё это время?

— Если честно, то не очень, но как понимаю, вы хотите меня просветить? — усмехнулся я. — Но сперва ответьте на один вопрос. Для чего всё это? И зачем это лично вам?

— Я весьма любознательна, граф, и всегда добиваюсь ответов на свои вопросы, — расплылась в улыбке магиня, дав не менее расплывчатый ответ.

— Для чего это ей? — указал я пальцем на Разумовскую.

— Думаю, вы осознаете, что София не желала приезжать, ведь ей стыдно, а еще… — и та скосила взгляд на свою спутницу.

— Я… я хотела попросить у тебя прощения… за всё, что с тобой случилось… — гулко сглатывая, призналась женщина.

Надо же. Не врёт. Ох, Бездна, ну что за мыльная опера?.. Стоп! Это же можно использовать. Её появление мне только на руку! Если она будет моей якобы матерью, то это может развеять сомнения Романовой по поводу моего происхождения. Отец это отец, а вот мать совсем другое дело. В этом что-то есть. Только зуб даю, что Острожская действует в своих интересах.

— Как вы и просили, графиня, отвечу также честно. София Сергеевна, признаюсь вам, что никакой обиды на вас я не таю и не нужно просить прощения мы по факту чужие друг другу люди.

Да и в целом мне плевать.

— Что было, то прошло. Касательно правды, то княгиня Ховрина меня уже о многом просветила, об остальном догадаться несложно. Вам грозила опасность. После вам пришлось покинуть империю. Вы сделали то, что посчитали нужным. Осокин тоже хорош, но с ним мы уже разрешили наши дрязги. Правда, из-за своей глупости он еще и лишился своего сына в процессе, но виноват он сам. Поэтому между нами нет никаких обид. Можете расслабиться.

— Я… я правда не хотела… тебя бросать… — запинаясь стала говорить Разумовская. — Но мне пришлось… твой отец… — но заметив моё дернувшееся веко, быстро исправилась. — Владимир… он лишь действовал в своих интересах… а я была просто глупой и наивной дурой. Прости… я правда не хотела… тебя бросать, — под конец признания голос её дрогнул, а из глаз брызнули слёзы.

И именно в такой ситуации нас и застал вошедший в гостиную дворецкий.

Терентий, только не опять, прошу.

— Ваша светлость, я прошу прощения за вторжение, но к вам… посетители. Снова.

— Кто на этот раз? — закатывая глаза, осведомился я.

— Князь Осокин, ваше преблагородие.

От услышанного Софья испуганно дернулась и сглотнула, а Острожская лишь расплылась в предвкушающей улыбке и стала наблюдать за моей реакцией.

Чтоб меня херувимы на свои копья света вознесли! Да вы издеваетесь надо мной. Но узнал он о прибытие Разумовской весьма быстро. Служба безопасности ест свой хлеб не зря.

— А сопроводи-ка его сюда, Терентий. У нас сегодня оказывается «семейные» посиделки, — хохотнул я.

— Будет исполнено, ваше преблагородие.

Шаги Осокина я смог услышать в холле минуту спустя и в гостиную он ворвался подобно вихрю или же молнии, а завидев Разумовскую, невольно нахмурился и перевел взгляд с неё и на довольную жизнью Острожскую.

— Ну, здравствуй, София, давно не виделись… — сухо обратился к ней князь. — С тех самых пор, как ты сбежала.

А вот женщина смогла меня удивить. На лице её почти мгновенно пробудился необычайный холод и та лишь кивнула.

— Здравствуй, Владимир!

— И вам не хворать, ваше сиятельство, — подал я насмешливо голос, вклиниваясь в их разговор. — Так и быть приветствие отложим до лучших времен и перейдем к