Нелегал. Том 1 - Павел Николаевич Корнев Страница 7

А в целом — очень даже неплохо. Тесная прихожая переходила в небольшую гостиную, за дверью пряталась спальня с широкой кроватью, а ещё имелась кухонька, где едва-едва могли разминуться два не самых упитанных человека.

Пока Герасим отмывал руки от въевшегося в кожу машинного масла, я развязал стягивавший брошюры шпагат и наскоро просмотрел отмечавшие обложки библиотечные штампы, но не обнаружил ничего даже с отметкой «ДСП». Попутно вспомнил об оставленной в «Астории» методичке и поёжился, предвкушая не самый приятный разговор в библиотеке. Ладно хоть ещё не секретная, к ответственности не привлекут, разве что рублём накажут…

Пришёл Герасим, принёс сырную нарезку, мы чокнулись и выпили, я спросил:

— Что слышно?

— В столице из центрального района мятежников выдавили и Петров остров очистили. Они теперь силы в окрестностях Суомландского вокзала копят. Добровольческий корпус до северных предместий дошёл, там бои идут.

— А на западной границе что?

Герасим пожал плечами.

— Непонятно пока. Туда наших перекидывать начали. — Он вновь наполнил бокалы и приступил к расспросам: — Ты как съездил?

Я отпил вина, закусил тоненькой полоской сыра и уселся на диван.

— Было весело…

Растолкал меня Герасим в шесть утра. Хоть вчера и ограничились бутылкой вина, но всё же засиделись за полночь, так что пришёл я в себя только после плотного завтрака.

— В субботу вылетаем в обычное время, — предупредил Герасим, когда мы спустились во двор. — Я договорюсь, чтобы твою команду к этому времени в Новинск вернули.

— А сейчас они где?

— В Зимске задачи выполняют.

— Все хоть целы?

— Насколько знаю — да, — кивнул Герасим и поздоровался с солидной наружности господином в штатском, который собирался погрузиться в чёрный легковой автомобиль без опознавательных знаков ОНКОР. — Доброе утро, Борис Евграфович!

— Утро доброе, Герасим.

Я тоже кивнул, отметив, что уже встречался с Борисом Евграфовичем прежде — в одном из авиационных ангаров где-то на окраине Всеблагого; там он входил в разряд условных умников. Явно какая-то шишка из числа научных работников. Сейчас его, к слову, сопровождал прапорщик ОНКОР, а за рулём автомобиля сидел сержант.

Они уехали, а вот мы немного задержались, поскольку следующие пятнадцать минут вновь нарядившийся в комбинезон Герасим осматривал свой автомобиль, что-то подкручивал и регулировал, а ещё, прежде чем устроиться за рулём, внёс записи о своих манипуляциях в сервисную книжку. Я уселся рядом и — покатили.

Сегодняшняя поездка понравилась даже больше вчерашней, вот только приехали мы за час до первой пары, пришлось идти в буфет, покупать чай и начинать разбирать подготовленную для меня Герасимом литературу. Попробовал пропускать вступления и сразу вникать в суть работ, но не понял примерно ничего. Тогда плюнул на всё и дошёл до кафедры кадровых ресурсов, где с разрешения одного из коллег Альберта Павловича сел за пишущую машинку и напечатал ходатайства для допуска к учётным записям студентов и курсантов. Подписантом поставил Ингу, как члена студсовета и руководителя инициативной группы по реализации исследовательского проекта, а адресовались они ректору РИИФС и главе комендатуры. В качестве обоснования я указал необходимость формирования репрезентативной выборки для сравнения динамики развития способностей к оперированию сверхэнергией.

Ну а дальше началась беготня. Нет, на лекциях я исправно строчил конспекты, но двухнедельный пропуск занятий пусть даже и по уважительной причине без последствий остаться не мог, вот и пришлось просить нужные записи у других студентов и договариваться о пересдаче контрольных с преподавателями. Многих профессоров и доцентов подменяли аспиранты, что моей задачи нисколько не облегчало, и особыми успехами похвастаться не вышло.

Но зато не подвела Инга. Я отыскал её в одном из выделенных студсовету помещений, отвлёк от разговора с другими барышнями о значимости женской дружины и попросил подписать ходатайства, а после заглянул в каморку Касатона Стройновича.

— Ага! — поднялся он из-за стола. — Явился!

Выглядел заместитель председателя студсовета не просто помятым, а смертельно усталым, глаза покраснели, лицо осунулось, неизменными остались лишь аккуратная причёска, щегольские усики и гладко выбритые щёки.

— Так точно, — вздохнул я. — Явился.

Касатон набрал в лёгкие побольше воздуха, но ни орать, ни даже просто повышать голоса не стал, тихонько выдохнул и вновь опустился на шаткий стул, указал мне на табурет.

— Садись! — после спросил: — Как съездил?

— С приключениями, — сознался я. — Мне бы тут завизировать…

Стройнович наскоро просмотрел ходатайства и спросил:

— Проект зарегистрирован?

— Нет, — сознался я.

— Ну и как тогда визировать?

— И что делать?

Касатон шумно вздохнул и уточнил:

— Инга у вас официальный руководитель?

— Она, — подтвердил я. — Только не у нас. Я в инициативную группу не вхожу. Просто выборку сделаю.

— И это правильно, — кивнул Стройнович.

— Ну да, работы невпроворот…

— Не в этом дело, — мотнул головой Касатон. — Просто проект чисто от представителей военной кафедры точно необходимого количества голосов не наберёт. Вам людей с других факультетов привлекать нужно. Как Инга проект зарегистрирует, приходи, я у Севы ходатайства завизирую.

— Так она прямо сейчас!

Касатон страдальчески вздохнул и посмотрел на часы.

— Давай быстрее тогда! Обед начинается.

Много времени на бюрократические формальности не ушло, да и Стройнович смог получить визу председателя студсовета буквально за пять минут. Правда, тот лишней ответственности на себя брать не пожелал и ограничился припиской, что изложенная в прошении информация об инициативной группе и проекте соответствуют действительности. Меня это всецело устроило.

— Ты обедал уже? — спросил Касатон Стройнович. — Нет? Тогда в столовой поговорим.

Мне заниматься делами дисциплинарного комитета студсовета нисколько не хотелось по причине банального отсутствия времени, но и взять самоотвод не было никакой возможности, так что я кивнул.

— Давай!

Мы вышли в коридор, и там Стройнович сразу распахнул соседнюю дверь и заглянул в каморку, большую часть которой занимал огромный самодельного вида радиоприёмник. На табурете рядом с аппаратурой расположился незнакомый мне старшекурсник. Он оттянул с ушей наушники и на невысказанный заместителем председателя студсовета вопрос сказал:

— Пока ничего нового.

Касатон кивнул и закрыл дверь. Мы вышли на улицу и двинулись к столовой. У ближайшего столба с тарелкой репродуктора толпились студенты, и я спросил:

— А какие вообще новости?

— Так это ты из столицы вернулся! — хмуро глянул в ответ Касатон.

Я развёл руками.

— Да меня в Службу реабилитации мобилизовали. В воскресенье с утра на дирижабль погрузили — и сюда!

Взгляд собеседника вроде как даже потеплел, Стройнович тяжко вздохнул и посетовал:

— А меня на фронт не пустили. Говорят, тут больше пользы принесу, но это они лукавят. Просто на медкомиссии кандидатуру зарубили. Из-за того ранения. Ну ты в курсе…

Я кивнул. В этом отношении мы вроде как коллегами по несчастью оказались, а что я повоевать успел, так отзыв в тыл обидней вдвойне.

— На границе со Срединским воеводством ситуация стабильная, — поделился со мной последними новостями Касатон, — наступление Окреста выдохлось, части юго-западного военного округа даже в наступление перешли. Оттуда они нашего удара не ждали. На этот рассчитывали, как его по-оксонски… — Он пощёлкал пальцами. — А! Блицкринг! Тьфу-ты! Блицкриг!

— Здорово! — обрадовался я. — А что в столице?

— Пока непонятно, но вроде наши выдавливают монархистов из города понемногу.

В этот момент нас окликнули. Точнее — окликнули моего спутника.

— Касатон! — обратилась к нему симпатичная фигуристая барышня в не по погоде лёгком сарафанчике. — Ты когда меня на танцы поведёшь?

Тот приобнял студентку и поцеловал.

— На танцы к концу дня сил не остаётся ни физических, ни моральных. Давай лучше в каком-нибудь спокойном заведении поужинаем?

— Сегодня?

— Да, я тебе позвоню.

Когда мы отошли, я не удержался от усмешки.

— И позвонишь?

Касатон оглянулся и хмыкнул:

— А ты бы не позвонил?

Я тоже поглядел вслед барышне и признал:

— Да уж позвонил бы, наверное.

В столовой мы выстояли не слишком длинную очередь, заставили подносы тарелками и заняли свободный столик.

— Ты, давай, к работе комитета подключайся, а то я уже зашиваюсь просто! — потребовал Стройнович, стоило нам приступить к трапезе. — А знаешь, почему я зашиваюсь? Потому что все зашиваются! Полицейское управление расформировали, самых толковых сотрудников из Бюро оперативного реагирования в помощь комендатуре забрали, а на нас теперь ещё и оценку благонадёжности студентов навесили. И попросили дать мотивированное суждение по преподавательскому составу!

— Дела! — присвистнул я.

— То-то и оно! — кивнул Касатон. — И бытовуху с нас никто не снимал, материалы копятся! Но там ещё потянуть можно, другое горит — за эти дни с поездов кучу студентов сняли, которые на фронт добровольцами рванули. Надо разобраться, кто нашим помогать собирался, а кто — наоборот.

Я мрачно уставился на собеседника.

— Неужели есть и такие?

— Исключать нельзя, — веско произнёс Стройнович. — Прямо сегодня получи протоколы задержания и начинай разбирать с ними, не тяни. Где возникнут сомнения — вызывай студентов на разговор. Только назови это собеседованием,