Андрей Ливадный - Слепой рывок Страница 7

– Мы удержались в Среднем Слое!

– Вот именно – удержались, – фыркнул Иван, махнув рукой. – И куда ты меня подталкиваешь? В какие «перспективные» научные области? Нет уж, спасибо! Сыт по горло, глядя на тебя.

– И чем же ты намерен заняться после совершеннолетия? – не сдавался отец.

– Сам разберусь.

– Ваня, неквалифицированным трудом занимаются сервы! Или ты решил навсегда остаться в Слое? Будешь зарабатывать на жизнь статистом, фигляром, в какой-нибудь игровой реальности?!

– В бизнес пойду! Те, кто живет над облачностью, явно не наукой занимаются! Они деньги делают и чувствуют себя неплохо!

– Иван!

– Что? Надоели вы все со своими сказками!

– Без знаний в нашем мире ты – никто! – Отец все еще пытался достучаться до его рассудка. – Сам подумай: идет освоение Марса, готовится проект первого межзвездного перелета!

– Ну и что?!

– Там потребуются молодые специалисты! Я ведь не просто так завел речь о перспективных направлениях науки! Сейчас без специального образования ты, прости, – пустое место! И останешься пустышкой, где бы ни оказался! Пусть даже волею случая сумеешь подняться в заоблачную высь! Если стакан пуст, он останется таким, куда его ни поставь!

На бледном лице Ивана появились пунцовые пятна.

Все, день окончательно испорчен с самого утра!

– Завтра все это закончится! – озлобленно выкрикнул он.

Завтрак прошел в тяжелой обстановке. Софья своими неуклюжими шуточками попыталась сгладить мрачную атмосферу семейного разлада, но Иван нагрубил и ей. В конце концов Антошка заплакал, не понимая, почему все злятся.

Первой не выдержала мама. Она вдруг тяжело посмотрела на сына и произнесла:

– Ступай! На сегодня семейный коннект для тебя завершен.

– Отлично! Наконец-то! – Ивана распирало от злости, он мгновенно отключился от сети инмодов, оставшись в одиночестве.

Вкус оладей пылал во рту. На глаза почему-то навернулись слезы.

– Да пошли вы все! – Он выплюнул комок пищевой массы в утилизатор отходов, хотел привычно ускользнуть в Сеть, но окружающая его голографическая сфера приняла серый оттенок, помутилась, будто выброс промышленного тумана.

«Доступ заблокирован» – на фоне серой мглы появилось сообщение системы.

Иван тяжело вздохнул. Ну конечно, он ведь не выполнил весь список обязательных утренних процедур. Автоматика бдит. Система жизнеобеспечения блокирует глобальное сетевое соединение. Сначала придется выполнить комплекс физических упражнений, и лишь затем он волен делать, что заблагорассудится.

Из технологических ниш выдвинулись элементы тренажера. Разработчики инмодов продумали и предусмотрели все. Они использовали опыт длительных межпланетных перелетов, строго регламентировали жизнь обитателей проблемных городских уровней, чтобы миллиарды людей сохраняли мышечный тонус, помнили образы родных, а не просто существовали в виде «консервов», как зло утверждал Иван в перебранке с отцом.

Время Сети: девять пятьдесят четыре.

Он разделся, мельком заметил свое отражение в глубинах глянцевитой облицовочной панели – оттуда на него смотрел бледный, субтильный юнец, готовый сделать что угодно, лишь бы побыстрее оказаться в мире иллюзий, прожить очередной бездарный день ненастоящего существования.

После работы на тренажерах полагался душ, и внутреннее пространство инмода вновь трансформировалось. Ивана окутала мельчайшая водяная взвесь, окатила прохладой, промассировала разгоряченное тело, смывая пот, напряжение и раздражительность.

Ну наконец-то!

Он протянул руку, взял из открывшейся ниши повседневную одежду, выполненную из тонкого эластичного сетчатого материала, плотно прилегающего к коже, пронизанного нановолокнами, предназначенными для передачи спектра тактильных ощущений[1]. Все остальное – запахи, звуки, климатические параметры – обеспечивала аппаратура инмода.

Слой.

«Все, что нам осталось от жизни». – Иван часто слышал эту фразу от отца, но до последнего времени не понимал ни ее смысла, ни горечи интонаций.

Мир вне инмода давно потускнел, превратился в далекое, незначительное воспоминание, а сиюминутные желания, бунт юноши, направленный против системы в целом и родителей в частности, должен был пройти, как обычная болезнь роста.

На самом деле, если разбираться беспристрастно, Ивана вполне устраивало существующее положение дел, и клятвы типа «я вырвусь» звучали озлобленной бравадой, не имеющей под собой действительной решимости что-то изменить.

Слой – бесконечное пространство бесконечной свободы. Его основой является модель нескольких городских уровней, но они лишь блеклая декорация, серая, обязательная, как и несколько основополагающих правил, нарушать которые – себе дороже.

Во-первых, инициализация аватара всегда происходит в одном и том же месте, подле входа в здание, где в реальности расположен инмод пользователя.

Во-вторых, в пространстве Слоя необходимо совершать множество настоящих движений. Не будешь перебирать ногами по беговой дорожке инмода – никуда не попадешь. Чтобы взять виртуальный предмет, нужно протянуть руку, сжать пальцы, и так во всем, что касается действий.

Обитателей инмодов обязывали двигаться, иначе они бы долго не протянули. «Движение – жизнь», – так утверждали разработчики. Старшее поколение с ними соглашалось, ровесники Ивана, и те, кто помладше, просто выполняли требования, не вникая в причины.

Объективно в киберпространстве Земли существуют четыре Слоя виртуальной реальности, но обычно упоминаются лишь три из них. Каждый неразрывно связан с социальным положением пользователей, условиями их жизни. К примеру, если ты среднестатистический обитатель инмода – пожалуй во второй Слой, который иначе, вопреки элементарной арифметике, называют Средним.

Так уж сложилось. Первый – Низший. Второй – Средний. Третий – Высший, а четвертый, Заоблачный – практически миф. Выходцев из него не встречал никто.

Аватар Ивана Стожарова сформировался у подъезда здания, на загаженной и знакомой до тошноты улице.

Мерзкие запахи мгновенно окутали его удушливым облаком. Субъективно источником зловония являлись горы мусора, скопившиеся на улице, но от выхода в Сеть реальное положение дел не менялось. Иван по-прежнему находился в своем инмоде, но теперь его плотно окружили многослойные голографические декорации, заработали устройства обратной связи, в том числе генераторы запахов, источники звуков, формируя мир, которого нет.

Настроение было паршивым.

Утренняя ссора с родителями – пустяк, незначительное, заурядное, давно приевшееся переживание, быстро поблекшее в памяти, а вот его истинная подоплека, о которой Иван упомянул лишь вскользь, тревожила не на шутку, заставляя иначе взглянуть на привычные декорации Слоя.