Алексей Фомичев - За гранью восприятия Страница 7

Например, как в шестилетнем возрасте сказал продавщице газировки на улице «здравствуйте» вместо «спасибо». Или как меня провожала от дома до детского сада дворовая собака.

Потом всплыл и вовсе древний эпизод, о котором я по природе своей и помнить не должен, ибо было мне в тот период чуть больше года. Однако модернизированная память как-то выдала и это. Как в небольшой деревенской церкви крестили маленького карапуза, то бишь меня. Теплая вода купели, смазанные черты лица священника и протянутая им ложка со сладким вином.

Что там зацепило в мозгах, почему эпизод залег в извилинах? Вот всплыло, восстало… И почти каждый вечер что-то поднималось из глубин памяти.

Сами по себе воспоминания не мешали, ясно, что мозг, получивший такую встряску, должен как-то реагировать. Ну, помню и помню. Однако игры мозга очень точно накладывались на то сумрачное состояние, что было у меня на душе. Мрачно там было, темно и тоскливо.

За каким чертом я вернулся? Что здесь забыл? Почему не осел в Ругии? Как я, идиот, упустил такой шанс? Как?!.

Видимо, мы, люди, просто генетически предрасположены к тому, чтобы упустить свой единственный шанс, а потом очень долго и горько об этом жалеть. О том, что упустил.

Вообще-то я и там, в Ругии, об этом иногда думал. Что вот когда-нибудь там, дома, стану сожалеть о былом. Но почему-то эта картина мне представлялась несколько в ином свете. Наивный дурак! Я даже не предполагал, насколько был не прав, когда решил перейти Ворота!

Следуя своему же совету, я загрузил себя работой до предела. Учеба, тренировки, занятия, встречи с подружками и опять тренировки, занятия…

Но вечерами, сидя перед компьютером и собирая воедино все свои знания и всю информацию о прежней работе, я заново переживал рейды, засады, налеты, рискованные поездки по Зоне, многочисленные стычки и схватки.

Закрывал глаза, и перед мысленным взором вставали воины герцога Владина, ненавистное лицо маркиза Корхана, карие очи Катерины, искаженное мукой лицо Мечислава…

Скрежетали в ушах клинки и секиры, противно выли стрелы, дробно грохотал пулемет, колокольчиком звучал звонкий смех Беаты, басил Радован.

Я крепко сжимал скулы, вертел головой, прогоняя яркую картинку и шум в ушах, а потом открывал глаза и видел перед собой строчки на мониторе.

«Оптимальный состав диверсионной группы для проведения засады в удалении от своих войск на… рассчитывается… Как показывает практика, устройство тайников следует производить из расчета один тайник на… По результатам работы можно сказать, что оптимальное количество занятий по общим курсам не должно превышать четырех в неделю. При условии двух занятий по разным силовым дисциплинам в день…»

И так далее, и тому подобное. Штатное расписание отделения, взвода, роты, батальона. Вооружение, обоснование такого комплекта, защитная амуниция, типы боеприпасов…

Сергей просил написать как можно более подробно, не упуская ни единой мелочи. Даже опыт Аберена учесть.

Я не возражал, коль он просил – делал. Тарасыч зря не попросит. Но кто бы знал, какое это мучение – переживать все заново.

Словом, настроение было паршивое. Я подавлял его, но с огромным трудом. И не выплескивал наружу только потому, что не привык выносить на всеобщее обозрение собственные переживания, держал их в себе. Что мое, то мое.

Однако жизнь, как назло, подбрасывала все новые и новые испытания для психики. Информация шла настолько негативная, что я уже перестал соображать, что вообще происходит.

… Страна катилась в пропасть. Ускоренными темпами. Верхушка хапала, народ подыхал, но все молчали. Делали вид, что все нормально. Так, мол, и надо. Богатеи воровали не то что втихую, а напоказ. Политики изоврались окончательно. По-моему, они сами понимали, что несут чушь, но закрыть пасть не могли.

Армию быстро и эффективно доводили до состояния развала, как, впрочем, и милицию. Государство готовилось к распаду. А тут еще Чечня!..

Наша команда имела некоторую информацию, скажем так, более полного характера, поэтому мы были в шоке. Не от войны. Никакой войны и не было. Так, разборка между правящими кланами за кусок пирога. А необученные солдатики, месяц назад получившие школьный аттестат, что сотнями гибли на Кавказе, – это так, нюанс. Неважный, незаметный, малозначительный. Убитые офицеры и солдаты – фон, на котором шла игра на миллиарды долларов.

Продажность армейских чинов и московских чинуш – мелочь. Даже газеты перестали реагировать на явные факты коррупции.

Возможно, не попади я в другие миры и не знай, какая может быть жизнь, то и шока от происходящего не было бы. Но я-то там был. И вернулся полковником полиции, с огромным опытом той самой войны, за какую здесь выдавали чеченские игры. Видеть все это и знать, что происходит на самом деле, было невыносимо.

Через месяц после возвращения приехали Сергей и Марк. Проведать скитальца. Я отдал Сереге все, что наработал. Он залез в компьютер, быстро просмотрел файл, покачал головой.

– Фолиант. Монография… Долго трудился?

– Четыре недели.

– Молодец, полковник. Будем изучать твой труд. А теперь скажи… – Он сделал паузу, взглянул на меня. – Что с тобой происходит?

Я пожал плечами, отвел взгляд. Отвечать желания не было.

– Я могу ответить за тебя, – продолжал Серега. – Ты локти кусаешь, что решил вернуться.

– Локти – это еще мягко сказано, – нехотя буркнул я.

– Тогда скажи мне, пожалуйста, за каким хреном тебя понесло обратно?

Я молчал. Если за месяц толкового ответа на этот вопрос не нашел, то не найду его и сейчас.

– Только не говори, что боялся пришельцев, – опередил меня Марк. – В твоих силах и возможностях было избавиться от них с помощью властей Ругии. Раз ты имел погоны полковника и таких покровителей, то уж смог бы заставить их выслушать себя и поверить, что сказанное – не шутка.

Я молчал. Та причина, что заставила меня перейти Ворота, здесь, дома, выглядела не так убедительно, как в Ругии.

Парни, видя мое состояние, не стали нажимать, сменили тему.

– Что у тебя с Жориком?

– Ничего. Уволился. Тот даже заплатил за прогул и предложил тренировать его группу быстрого реагирования.

– Хочет реанимировать нашу идею, – моментально сообразил Сергей. – Пусть пробует. Что ты им даешь?

– Укороченные курсы. По двадцать занятий каждый.

– Нормально, – кивнул Марк. – И сколько он платит?

– Пять сотен с человека за курс.

– Неплохо. На хлеб с маслом и икрой хватит.

Мы проговорили еще пару часов. Парни рассказали о своих делах, обсудили перспективы продвижения наших идей и планов, потом поболтали на отвлеченные темы.

И только под конец Сергей сказал: