Андрей Альтанов - Игры с запредельным Страница 7

— Вот так, дорогие мои, спустя пятьдесят лет Зоны все еще хранят свои тайны. — Камера вновь вернулась к ведущему, но лишь для того, чтобы мгновенье спустя, следуя его жесту, сфокусироваться на следующем участнике конференции. — А теперь дадим слово представителю самой многочисленной из служб безопасности, полковнику «Международного Контроля Зон Посещения» Лаврентию Обухову.

Внешне полковник немного отличался от присутствующих на площадке. Вместо плотных джинсов на нем были отутюженные брюки, а на голове красовалась фуражка МКЗП.

— Скажите, Лаврентий, как на сегодняшний день обстоят дела в сфере безопасности? — Закадровый голос ведущего обратился к полковнику. — На чем сейчас сконцентрирована работа МКЗП? Только не говорите, что и вы заняты разработкой теорий.

— Нет, что вы! — Полковник заулыбался и несколько расслабился от ненавязчивой шутки ведущего. — Наш профиль — практика, конкретные действия. Объяснять те или иные ненормальности, связанные с Посещением, — удел научного корпуса. Мы же занимаемся предотвращением возможных катастроф и тем самым спасаем миллионы жизней гражданского населения Земли.

— Поясните, пожалуйста, нашим телезрителям, каким образом это происходит и что за «возможные катастрофы» такие? Чтобы заявлять о спасении миллионов жизней, эти катаклизмы должны быть буквально планетарного масштаба.

— Было бы весело, если бы все не было так грустно. Недавно вы что-то спрашивали о пользе, принесенной Посещением. Бесспорно, она в чем-то есть, но вреда оказалось на порядок больше.

— Насколько я понял, вы имеете в виду трагические последствия, связанные напрямую с нелегальными исследованиями ИО?

— Вы правильно меня поняли. Не буду перечислять ту череду катастроф и несчастных случаев, которые закономерно привели к введению Моратория, того самого, запрещающего свободное владение и распространение ИО. Я лишь напомню первую и последнюю из всех катастроф. Первая трагедия произошла… хе-х, можно сказать, что в прошлом веке произошла. Это несчастный случай в Карригановских лабораториях.

Включился проектор, и на развернутом рулоне экрана, висящем на уцелевшем фрагменте стены, запрыгали документальные слайды давней катастрофы. Изображения покосившегося здания лаборатории, дырками напоминающего сыр «Маасдам», сменяли фотографии обезображенных, наполовину растворившихся человеческих тел.

— Тогда при нелегальном изучении «ведьминого студня» погибли тридцать пять человек и больше сотни стали инвалидами. Список пострадавших пополнили и команды пожарных, прибывшие по вызову. Само поврежденное здание и прилежащие к нему территории до конца времен стали небольшой по размерам, но смертельно опасной зоной полного отчуждения.

Полковник замолчал, выжидая, пока все участники конференции досмотрят жутковатую подборку слайдов. Кадры действительно пугали. Погибнуть подобным образом даже врагу не пожелаешь. Больше всех на стульях ерзали и тревожно переглядывались будущие участники «прогулки», которые возможно столкнутся с подобными опасностями в реальности. Реакция присутствующих очень понравилась полковнику, и он назидательно продолжил:

— Именно поэтому наша работа и заключается в ликвидации подпольных лабораторий и полном изъятии у гражданских лиц любых ИО. Все эти объекты могут содержать в себе скрытую угрозу. Кто-то скажет, что мы слишком суровы в своих методах борьбы с нелегальным изучением, хранением и распространением ИО. Но я вам честно скажу, пусть лучше несколько несознательных преступников приговорят к пожизненному заключению или даже к смертной казни, чем в какой-то самый обычный день погибнут миллионы, среди которых могут оказаться и наши дети. Подумайте об этом.

— Простите, полковник. — Со стула встал один из тех гостей студии, которые добрались сюда «своим ходом», изадал интересующий его вопрос: — Но можно ли все без исключения ИО приравнивать по уровню угрозы к такому опасному веществу, как «ведьмин студень»? Или все же Мораторий лоббировали бывшие нефтяные магнаты, обанкротившиеся от повсеместного использования «этаков» и их аналогов из разных Зон?

— Да, можно! И магнаты здесь вовсе ни при чем, хоть Мораторий явно помог им возродить нефтяной и газовый промысел. Сейчас, конечно, очень популярна очередная теория мирового заговора, но все же представьте себе, что какой-то «гений» додумается облучить чем-то любой ИО. Откуда мы можем знать, что это не бомба пришельцев, предназначенная для уничтожения миров? И как мы определим, на что она должна откликнуться, какой у этой бомбы порог срабатывания? И потом эти «этаки»! Мы их бездумно, так сказать, «размножаем», но даже предположить не можем, что случится, когда их количество на планете достигнет некой критической массы! Это же как игры обезьяны с гранатой!

На экране появились слайды второго блока подготовленной полковником презентации, и представитель МКЗП тут же начал их комментировать:

— Кстати, другая катастрофа, о которой я хотел напомнить, является прямым следствием подобных экспериментов. Именно она стала последней каплей в чаше терпения мирового сообщества. Самая крупная и ужасающая трагедия, связанная с изучением ИО, произошла весной две тысячи шестого года. Нелегально вывезенный из Зоны Посещения осколок некоего Куба, предположительно аналога Золотого шара, обнаруженного в Хармонтской Зоне, стал объектом для экспериментов секретных отделов спецслужб в Украине. Колоссальных человеческих жертв удалось избежать лишь по одной причине — эти лаборатории были расположены вдали от густонаселенных районов, в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС. Но все равно тогда погибло огромное количество военнослужащих и ученых. Все данные об этом инциденте до сих пор засекречены, но уже можно смело сказать, что на Земле на одну Зону Посещения стало больше. Их теперь семь…

— Я хочу поправить уважаемого господина полковника, — перебил Обухова профессор Кюриман. — Эта Зона несколько отличается от Зон Посещения, и нельзя ее ставить в один ряд с шестью остальными по причине того…

— А я хочу еще раз напомнить для тех, кто по жизни в танке, — полковник грубо прервал ученого, — что информация об этой Зоне до сих пор засекречена и за ее разглашение можно легко схлопотать до двадцати лет строгого режима…

После этих слов профессор слегка побледнел от страха и вжал голову в плечи. Все знали, что МКЗП — карательный орган, получивший карт-бланш на любые свои действия, и спор с его представителем может быть весьма вреден для здоровья.

— Оу-оу! Господа, давайте не будем нагнетать и без того нервную обстановку? — В разговор вмешался ведущий. — Нам абсолютно не нужна какая-то секретная информация. Нас интересует лишь одна корейская Зона, вкоторую, как мы знаем, открыт доступ всем желающим. Давайте перейдем к освещению того, с чем непосредственно столкнутся участники нашего шоу. Ведь информация про Зону Три-Восемь уже давно не является секретной. Я прав, Лаврентий?

— Разумеется, вы правы, иначе бы все это шоу накрылось медным тазом еще в проекте. — Полковник, оставаясь суровым, кинул презрительный взгляд на профессора. — Я лишь вкратце обрисую ситуацию в свете безопасности, а разного рода подробности вы без труда узнаете от нашего «теоретика».

От этого взгляда ученый еще больше побледнел и сжал в руках свой портфель.

— Итак, Зона Три-Восемь на данный момент самая большая из всех Зон Посещения. Самая большая и, возможно, поэтому не самая опасная. Здесь вся эта аномальная дрянь размазана по огромным территориям. Участки ИФП в Зоне Корейского полуострова наляпаны, как кляксы на белом листе нормального пространства. То есть, эта Зона не имеет четких границ и состоит из множества мелких Зон, концентрация которых возрастает по мере приближения к Разлому. Из-за огромной площади и размазанности границ контролировать происходящее вней после Посещения было невозможно. Это вокруг других Зон, как например, в районе Хармонта или в той же невадской пустыне, где площадь отчужденки компактна и не превышает размеров бывшего ядерного полигона, контроль установить достаточно просто, а здесь… — Полковник сокрушенно покрутил головой, и добавил: — Как следствие, Зона Три-Восемь была полностью опустошена сталкерами уже в первое десятилетие, еще до тех катастрофических метаморфоз, случившихся в конце девяностых прошлого столетия. И сейчас мы с полной ответственностью можем заявить, что за периметром не осталось ни одного ИО. Этот факт в свое время и позволил открыть для беженцев свободный доступ на зараженные земли. Хотя, они и до этого стадами возвращались на Родину, шли на убой…

— Простите, Лаврентий, я хочу дополнить вас, чтобы наши телезрители были немного в курсе дел. — Монотонную речь полковника прервал ведущий и, дождавшись одобрительного кивка сотрудника службы безопасности, продолжил: — Эти беженцы… тут дело вот в чем. Врожденная тяга корейского народа к родной земле заставила вернуться на исковерканные аномальные территории если не миллионы, то сотни тысяч прежде эвакуированных жителей. Было несколько волн этих возвращенцев, статистику тогда никто не вел… Кстати, часть жителей мутировала и одичала, этих существ участники нашего шоу могут отстреливать без угрызения совести — они больше не люди. Но осталось очень много корейцев, которые сохранили человеческий облик и сбились в вооруженные отряды, занимающиеся сельским хозяйством и торговлей. Эти сообщества очень не любят чужаков ивполне могут подстрелить любого из нас, если мы будем совать нос в их дела. Ведь, как мы знаем, выращивание аномальных сельскохозяйственных культур в Зоне Три-Восемь на данный момент является весьма прибыльным бизнесом, хоть и представляет смертельную угрозу для тех, кто им занимается. И, естественно, там, где большие деньги, там и большущий риск. Причем риск этот и близко не связан с опасностями самой Зоны, его первопричина — человеческий фактор. Это наша природная жадность и тяга к чужим материальным благам.