Иар Эльтеррус - Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Вера Страница 7

– Привет! – сказал он, подойдя к хмурому мальчишке. – Тебя как звать? Меня Васькой, если не знаешь.

– Тартиком, – ответил тот, очень удивившись.

– Ты так на истребители смотришь… Прямо как я, пока летать не разрешали. Любишь летать?

– Ага… Меня однажды на лам-истребителе катали. Даже порулить дали, а потом сказали, что я прирожденный пилот.

– Не брешешь? – удивленно спросил Васька.

– Не-а.

– Да… Тогда тебе тяжко. Хочешь полетать?

– Еще бы! – даже подпрыгнул Тартик.

– Щас организуем, – подмигнул ему Васька. – О, вспомнил. Мне ведь говорили, что у вас здесь два прирожденных пилота есть. Забыл. Один точно Тартик, а второй… То ли Саркес, то ли Саркас…

– Саркис! – уточнил Тартик. – Никогда бы не подумал. Он же совсем слабый, все время ревмя ревет.

– Так помоги ему, – посоветовал юный пилот. – Человек плачет, когда ему больно. И страшно. Если ты станешь пилотом, твоей задачей будет защищать слабых, сделать так, чтобы они не плакали. Честно, если бы я увидел, что кто-нибудь слабого пацана обижает, надавал бы обидчику в морду. По-простому, без выкрутасов. Такие ничем не лучше махновцев.

Тартик отчаянно покраснел, вспомнив, что сам творил совсем недавно. Как перед ним на коленях стояли взахлеб рыдающие Саркис с Ленни, а он с презрительной ухмылочкой отвешивал плачущим пощечины. Ой, мамочка… Кем же он был?

– А кто такие махновцы? – спросил мальчишка, чтобы отвлечься.

– Они моих мамку с тятькой повесили… – хрипло ответил Васька, вытер слезу и отвернулся.

– Как повесили? – растерялся Тартик.

– А как вешают? – удивился пилот. – За шею.

– П-почему?

– Покуражиться захотелось… – закусил губу Васька. – Пришли в деревню, ограбили, а потом мамку с тятькой и дядьку Максима повесили. Чтоб силой своей похвастаться. Понял, почему те, кто над слабыми измываются, не лучше махновцев?

– Понял… – с трудом выдавил из себя Тартик, потом нахмурился, вздрогнул и признался: – Я таким же был… Над Саркисом и остальными издевался. Стыдно теперь…

– Раз говоришь – был, – усмехнулся Васька, – то уже нет?

– Никогда больше! – вскинулся Тартик. – У меня тоже маму убили! Отчим насмерть забил… Я не знал и думал, что она меня предала, бросила. Всем вокруг отомстить хотел…

– А чего мстить невиновному? Так легко стать таким, как твой отчим. Он, наверное, тоже на твоей маме злость за что-то срывал.

– Не хочу быть таким, как он… – мертвенно побледнел Тартик. – Не хочу!

– Так не будь, – удивился Васька. – Кто ж тебя заставляет?

– Сам заставлял… – признался мальчишка и уставился в землю.

– Вот и зря! – хлопнул его рукой по плечу юный пилот. – Пошли, погуляем, покажешь, что у вас здесь есть.

– Пошли…

Барлик внимательно следил за удаляющимися по тропинке двумя мальчишками и почти незаметно улыбался. Он один знал, сколько усилий пришлось приложить, чтобы привезти сюда трех юных хулиганов. А уж с дварх-капитаном «Ночного Охотника» Барлик спорил добрых два часа, но все-таки уговорил неуступчивого алого дракона разрешить ребятам взять лам-истребители. Ведь Сандеру с приятелями запретили даже подходить к истребительным отсекам крейсера до окончания ими Тарканской летной академии, в просторечии чаще всего именуемой Тарканаком. Именно туда они должны были отправиться после Посвящения Васьки и Рамека.

Барлик перехватил юных пилотов перед самым отлетом на Таркан. Только под честное слово Воспитателя их отпустили с ним, хотя старший брат Васьки, Иван, очень долго сопротивлялся.

О проведенной с мальчишками подготовительной работе Барлик не хотел даже вспоминать. Васька поначалу просто не понял, чего от него хотят. Пришлось заложить ему в память все, что происходило в детдоме номер четырнадцать, и дать подумать немного. Самому. Понял. Все понял и сейчас совершенно правильно работает с Тартиком. Умница.

Директор перевел взгляд на Мерека, Кинса и Валега, бывших друзей Тартика. Теперь нужно разбить эту дружную троицу, заставить каждого из них задуматься. Они так и не поняли, что произошло с их бывшим вожаком, за которым раньше готовы были идти в огонь и в воду. Почему он так изменился? Мерек еще и сильно обиделся за то, что Тартик подрался с ним, защищая Саркиса, над которым раньше сам измывался. Ничего, сегодня они кое-что поймут. Пусть немного, но и то дело. Валег уже задумывается, Мереку мешает обида. Но вот Кинс…

Мальчишка трусоват и подловат. Он успел побывать беспризорником, и улица наложила на него свой страшный след. Утверждая себя за счет унижения другого, Кинс испытывал наслаждение, в отличие от остальных из своей компании. Будь он эмпатом, как дети аарн, все оказалось бы просто. Но вот как доказать не-эмпату, что ничего хорошего от унижения других он не получит? Ведь вся его жизнь говорила о другом. С раннего детства Кинс видел, что сильные и богатые – жестоки и подлы. Кинс тоже хотел быть богатым и сильным. И верил, что сначала нужно стать жестоким и подлым. Хотя если он останется в полном одиночестве, то начнет что-то искать, не понимая, почему все не так, как раньше. Почему от него отвернулись все вокруг. Этот момент надо поймать и надавить на чувствительную точку. Жестоко, но иного выхода нет.

Вздохнув, Барлик бросил Ваське эмообраз, что пора бы и возвращаться. Вскоре на тропинке появились оживленно о чем-то беседующие новые приятели. Итак, наступает момент истины… Или не наступает? Посмотрим. Директор с интересом наблюдал за лицом приближающегося Тартика и кивал своим мыслям. И что мы видим? Мрачная решимость, даже обреченность. Хорошо, решился, значит.

Подойдя поближе, Тартик протолкался в центр толпы.

– Все меня слышат? – громко спросил он.

Удивленные дети замолчали, поворачиваясь к нему. Они привыкли, что Тартик почти все время молчит.

– Я прошу прощения у всех, над кем смеялся и издевался! – глаза мальчишки горели каким-то лихорадочным огнем. – Прости меня, Саркис! Прости меня, Ленни!

Он поименно называл тех, над кем когда-то измывался, и у каждого просил прощения. Ошеломленные невероятным происшествием Мерек с Валегом открыли рты, Кинс брезгливо поморщился. Остальные дети ничего не понимали, они с изумлением смотрели Тартика.

– И у тебя, Мерек, я прошу прощения! – подошел мальчишка к бывшему другу. – За то, что научил тебя быть палачом! Слышишь? Мы с тобой звери и палачи!

– Брешешь! – возмутился тот.

– Мою маму отчим насмерть забил… – хрипло сказал Тартик, ухватив бывшего друга за грудки. – Она ведь слабая была. Так чем мы с тобой лучше зверя, который мою маму убил? Чем?!

– А ничем, – подошел к ним рыжий Сандер и хлопнул Тартика по плечу. – Ты молодец, парень! Не струсил. Не побоялся извиниться, когда понял, кем становишься. Ты сильный, а они как раз слабаки. У нас с теми, кто над слабыми издевается, даже говорить никто не станет. Обойдут, как кучу говна обходят.

– Неправда! – затряслись от обиды губы Мерека. – Я – не палач! Не зверь! Ты сам говорил, что слабаков давить надо!

– Дурак был, вот и говорил, – криво усмехнулся Тартик. – Им помочь нужно сильными стать, слышишь, Мерек, помочь.

– Он дело говорит, – вмешался Васька. – Ты думаешь, что сильный, так помоги тому, кто слабее. Бить его по морде просто, каждый дурак сумеет. А вот научить быть сильным… Научишь, до земли тебе поклониться можно. А будешь издеваться – станешь таким, как отчим Тартика.

Барлик отвел взрослых подальше, чтобы, не дай Благие, не испортили ничего. Он внимательно отслеживал эмоции каждого из детей и кивал. Не зря он привез сюда Ваську со товарищи. Ох, не зря. Тартик уже никогда не вернется к прежнему – это раз. Мерек и Валег задумаются, сильно задумаются – это два. Даже Кинс сейчас пытался понять, что происходит. Не принимал, но хотя бы пытался понять. Уже много.

– Думайте, братцы, – хмыкнул Васька и широко улыбнулся. – Сами. А то отвернутся от вас все, как жить-то станете? А мы пока с Тартиком и Саркисом на лам-истребителях покатаемся. Они у нас прирожденные пилоты. И сами космолетами управлять будут!

Ухмыляющиеся Рамек с Сандером подошли к упомянутым двоим и положили им руки на лбы. Саркис, мелкий, чернявый, болезненно худой мальчишка с затравленными глазами вечной жертвы, вскрикнул, а Тартик только выгнулся, когда каждому в мозг ударила огненная волна. Когда они открыли глаза, то поняли, что умеют управлять живыми машинами, знают, как те работают и что из себя представляют.

– Мамочка… – прошептал ошеломленный Саркис. – Мамочка, я умею! Я летать умею!

– И я! – вторил ему совершенно счастливый Тартик. – Умею!!!

Он расхохотался и закружился по площадке в танце.

– А палачей никто учить летать не станет, – издевательски поклонился Васька Мереку, разведя руки в стороны. – Палачам в небе не место!

Потом подхватил под руки Тартика с Саркисом и повел их к лам-истребителям. Пришлось долго уговаривать детдомовцев раздеться догола, живые машины отказывались принимать в кабину пилота, на которого было надето хоть что-нибудь. Наконец мальчишки разделись, и каждый из них медленно всплыл в воздух, скрывшись в открытых мембранах люков, сразу после этого с влажным всхлипом закрывшихся. Несколько минут ничего не происходило, а затем все три лам-истребителя низко загудели и медленно всплыли метров на двадцать вверх, втянув в себя опоры. Бесформенные овоиды превратились в стремительные, узкокрылые силуэты, на секунду задержались на месте и рванулись в небо, почти мгновенно исчезнув из виду.