Уильям Дитц - Планета свободы Страница 7

— Чтобы вам стало понятнее, полковник, зачем нам понадобились ваши услуги, — объяснил Кастен, — позвольте продемонстрировать небольшой сюжет. Если не возражаете, я хотел бы сопровождать его собственными комментариями. Думаю, это прояснит ситуацию.

Стелл кивнул в знак согласия. Свет погас, зажужжал голопроектор. Сначала Стелл видел лишь беспредельную тьму космоса. Потом в центре этой тьмы возникла крошечная световая точка. Она становилась все больше и больше по мере приближения к ней камеры и в конце концов превратилась в огромную планету, не имеющую луны.

— Это наш дом, — просто сказал Кастен. — Фригольд. «Интерсистемс Инкорпорейтед» открыла эту планету примерно сорок лет назад.

Кастену не было нужды рассказывать Стеллу об «Интерсистемс Инкорпорейтед» — в Империи не было человека, в той или иной степени не знакомого с этой одной из самых крупных компаний. «Интерсистемс» и две другие примерно столь же могущественные компании вместе были известны как «Три сестры». Этим названием они были обязаны тому, что часто действовали сообща — к немалой собственной выгоде и разорению конкурентов. Хотя «Интерсистемс» занималась и производством, и всеми видами банковской деятельности, основной доход она получала от невероятно дорогостоящих и рискованных сделок, связанных с открытием и продажей новых планет.

Перекрывая изображение планеты, появились строчки текста.

— Это кое-какая информация о климате и прочем в том же духе, которая может вас заинтересовать, — пояснил Кастен. Рассмеявшись, он добавил:. — Поверьте, полковник, на самом деле ситуация даже хуже, чем кажется.

Пробежав взглядом по строчкам, Стелл пришел к выводу, что Кастен отнюдь не шутит. Скорее всего, ситуация и в самом деле даже хуже, чем кажется, и… Да, достаточно скверно.

Семьдесят процентов поверхности Фригольда классифицировалось как «безводная» или «наполовину безводная» зона — что ни говори, звучит лучше, чем «пустыня». Десять процентов приходилось на долю полярных ледяных шапок. Остальное занимали две узкие умеренные зоны, отделяющие регионы около полюсов от «безводной» поверхности, составляющей всю центральную часть планеты. Это и само по себе было достаточно скверно, но мало того…

Жаркий воздух над пустынями, входя в соприкосновение с холодным воздухом над полюсами, создавал невероятные по своей мощи ветры. Гонимый ветром песок, а его запасы в пустынях практически безграничны, превращался в миллионы крошечных снарядов, затрудняя передвижение по планете и делая жизнь на большей ее части почти невозможной. И вдобавок — наверно, чтобы, не дай Бог, никто не заскучал — природа создала множество форм животной и растительной жизни, по большей части столь же незамысловатых, как сама планета.

— Вряд ли туризм играет сколько-нибудь серьезную роль в вашей экономике, — с кривой улыбкой заметил Стелл.

Кастен засмеялся, а Руп напустил на себя нарочито скучающий вид. Улыбнувшись, в разговор вступила Оливия.

— Нет, полковник, это нам не грозит. Однако довольно большую часть года жизнь в умеренных зонах не лишена прелести. Те, кто может себе позволить, даже имеют там виллы, — теперь перед ними возникли изображения буйной растительности, утонувших в ней прелестных маленьких вилл и крошечных озер с прозрачной водой. — К несчастью, — продолжала Оливия, — наши природные ресурсы сосредоточены не в этих зонах.

Мирные картины исчезли. Теперь съемка явно велась с воздушного судна, на большой скорости летящего над поверхностью планеты. Под ним тянулись бесконечные пески, лишь кое-где разрезанные каньонами и ущельями.

Снова заговорил Кастен:

— Так уж случилось, что Создатель разместил все наши природные ресурсы именно здесь Эту, самую пустынную, часть планеты никто не назовет «не лишенной прелести». Там чертовски сухо большую часть времени, а потом чертовски мокро на протяжении короткого сезона дождей, когда мы просто утопаем в воде и грязи. Может, это было бы и неплохо, если бы можно было использовать воду для нужд сельского хозяйства, но увы. Спустя всего несколько часов вода впитывается в почву и песок, уходит сквозь пористые скалы, лежащие под ними, и вливается в огромные подземные реки, пересекающие всю планету.

Картина снова изменилась. Теперь перед ними возникла огромная впадина. Подземная река выходила на поверхность с одной ее стороны, пересекала впадину и вновь уходила под землю.

— Эти огромные впадины формируются подземными реками в сочетании с ветрами. Большинство наших рабочих поселков построены именно на дне таких впадин, поскольку они дают защиту от ветра и обладают большим запасом воды.

Камера медленно опускалась, и Стелл увидел дно впадины, густо застроенное сооружениями разных типов, хотя самыми популярными среди них были купола — возможно, потому, что они оказывали наименьшее сопротивление ветру. На пересечении просторных, чистых улиц располагались квадратные или круглые площади, вымощенные разноцветными плитками, что свидетельствовало не только о практичности поселенцев, но и о желании сделать привлекательным место своего обитания.

Конечно, над всем в поселке доминировала река. В основном ее берега были пусты — на них не строились, учитывая, что в сезон дождей уровень воды поднимается, и для того, чтобы ничто не мешало видеть реку с любой точки поселка. По берегам росли деревья, трава, и лишь кое-где возвышались приземистые здания с закругленными углами, явно функционального назначения. Солнце посверкивало на реке. Всюду были видны люди. Одни устраивали пикник на траве, другие прогуливались по многочисленным тропинкам; везде бегали и играли дети. Стелл был восхищен тем, во что поселенцам удалось превратить негостеприимную планету, и поражен ее потенциалом.

— Это поселок под названием Чудесный, — в голосе Кастена прозвучали боль и горечь. Он непроизвольно принялся сжимать и разжимать кулаки, точно расправляясь с невидимыми врагами. — По крайней мере, до недавнего времени это был поселок под названием Чудесный.

Картина снова полностью изменилась. Несмотря на огонь, дым и уличные бои, Стелл не сомневался, что перед ним тот же самый поселок. По мере того, как разворачивалось действие, в комнате наступила полная тишина. Стелл отметил, что сцены явно не выбирались, а изображение подрагивало, что резко отличало качество съемки от просмотренных раньше. Однако он тут же позабыл об этом, увидев приземистый шаттл, людей, снующих вокруг него, и других, которые сражались и умирали бок о бок.

Стелл вздрогнул, увидев старика, получившего две пули в грудь и все же ухитрившегося вонзить нож в горло пирата. Вот смертоносные голубые лучи разрезали надвое детей, а мужчины в защитных костюмах перебрались через баррикаду из мертвых тел и начали окружать женщину и ее дочь. А потом все внезапно сменила тьма.

Долго никто не решался произнести ни слова. В конце концов Кастен откашлялся и сказал слегка охрипшим голосом:

— Вот почему, полковник, нам нужна ваша помощь.

Глава третья

Капрал Флинн прислушивалась к треску автоматных очередей и разрывам гранат, ломая голову над тем, что же ей делать. До сих пор все протекало на удивление гладко. Хотя ехали они без всяких осложнений, Флинн решила сойти на две остановки раньше — просто так, на всякий случай. И, как оказалось, не зря. Вскоре после выхода из подземки они услышали звуки сражения; судя по всему, нападению подверглась сама штаб-квартира. Флинн тут же попыталась связаться сначала со штаб-квартирой, а потом с полковником Стеллом, но все частоты по-прежнему глушились. Надо было решать самой.

Принимая все меры предосторожности, маленький отряд двинулся по опустевшим улицам, и с каждым шагом звуки сражения доносились все явственнее. Примерно на расстоянии полумили от базы Флинн приказала остановиться, выслала во все стороны разведчиков, а сама нашла небольшое полуобгоревшее здание, в котором можно было укрыться. Стены казались достаточно толстыми, чтобы обеспечить защиту; через окна можно будет отстреливаться. Пустырь вокруг здания был завален всяким мусором, слишком мелким, чтобы нападающие могли укрыться за ним, но в то же время способным задержать их на какое-то время. Не самый лучший вариант, но все же хоть что-то. Раненых внесли в здание и уложили со всеми возможными в данных обстоятельствах удобствами. Такова первейшая обязанность капрала. Бригада никогда не бросает своих раненых.

Она вспомнила боль в ноге, в том месте, куда попал снаряд, — боль, похожую на сильный мышечный спазм, только гораздо хуже. Солдаты набились в вертолет словно сардины. Дверь не закрывали, чтобы легче было грузить раненых. Перед самым вылетом к вертолету вышел полковник Стром с искаженным от боли лицом. Шатаясь, с трудом переставляя ноги, он нес на плече раненого солдата.

Флинн видела, как пилот, уроженец Нового Ковенанта, перегнулся через тело убитого напарника и заорал, пытаясь перекричать вой турбин: