Алексей Корепанов - Прорыв Страница 70

— Понятно, — кивнул Обер. — Возможно, в верхах всё засекретят. А болтунов могут лишить языка… и не только.

— Я этого не говорил, — предупредительно выставил ладонь Тумберг. — Но проблемы действительно могут быть. Когда вернется этот местный? И кто он такой? Почему он здесь? Скрывается?

— Я все расскажу, — пообещал Обер. — И о себе, и о нем. У вас будет полная картина. Хотя в жизни моей нет ничего сногсшибательного. Простая история закомплексованного одиночки… Но если хотите — все узнаете.

— Замеча… Чудесно, — нашел новое слово Шерлок Тумберг и потрогал свои джинсы. — Только сначала хорошо бы хоть немного обсохнуть. Честно говоря, в мокрой одежде не очень комфортно себя чувствуешь.

— Если командир разрешит, я внесу предложение, — сказал Спиноза. Но разрешения ждать не стал и тут же продолжил: — У меня в каждом боксе есть сушилка. Заходите, располагайтесь, я включу на полную мощность, и одежда высохнет очень быстро.

— Хорошая идея, — одобрил Силва. — Забирайтесь в танк, господин Тумберг, и сушитесь на здоровье. А господин Обер будет рассказывать вам о себе.

— Прекрасно, — подобрал еще один синоним следователь. — Идемте, господин Обер. А потом я побеседую с вами, госпожа Дикинсон. Возможно, у вас будет иная версия.

— Нет-нет! — замотала головой Эннабел. И перешла на тот стиль, которым встретила приехавших на танке: — Как Уир скажет, так, значит, оно и было, он пригласил меня в гости к своему приятелю, раздумывать было некогда, и папа меня не отпустил бы, а мне очень хотелось увидеть Авалон, вот я и согласилась.

— Хорошо, — сказал Тумберг. — Только теперь вы уж постарайтесь никуда не пропадать.

— Я здесь буду, на берегу. Хочу побеседовать с моим братцем и его мамой. Тан, госпожа Маркасса, не возражаете?

— Если тебе это интересно… — развела руками Маркасса.

— Конечно, интересно!

Тумберг с Обером направились к танку и один за другим исчезли в открывшемся боковом люке. Маркасса и Эннабел стояли и ждали, когда Тангейзер оденется.

— Что, купание отменяется? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Дарий.

— Мне что-то расхотелось, — сказала Эннабел. — И купальник я уже сняла. Как-нибудь потом.

Тангейзер натянул комбинезон и повернулся к командиру.

— Я тоже потом. С сестренкой надо пообщаться. Давненько ее не видел, знаешь ли…

— Ну, как хотите, а я поплаваю!

Силва прошел вдоль берега и, спрятавшись за кустами, снял трусы. Потом расстегнул цепочку медальона, перевесил его под подбородок, а цепочку застегнул на макушке, подложив под нее свернутые трусы. Он намеревался побывать на острове, а бродить там, демонстрируя голую пятую точку женщинам, ему не хотелось. Дарий вошел в спокойную теплую прозрачную воду — дно было мягким, песчаным — и поплыл брассом к острову, не погружаясь с головой, чтобы не намочить трусы. Дно постепенно понижалось, и не лежало там ни единого камешка, не росло ни одной водоросли, словно это был только что заполненный искусственный водоем.

«Интересно, а как появились здесь, в Авалоне, деревья, трава и кусты? — подумал Силва. — Сами собой выросли или были кем-то посажены? А может, это что-то искуственное?»

Авалон ждал своих исследователей, но Дарий очень сомневался, что попадет в их число. Если только остаться здесь и отправиться на танке туда, за холмы, за горизонт…

«А что? — продолжал он размышлять, делая размеренные неторопливые гребки. — Кто мне может помешать? Обер вытащит отсюда кого надо… Сам с мамочкой Тана к себе, на Клончер… Следователь на свою Селеби… Энни к родителям… А Тан со мной… Куда он денется? А не захочет — пусть с Хорригором в бреверанс играет и меня дожидается…»

Дарий проплыл вокруг острова, наслаждаясь самим процессом, — в казарме плавать было негде. Отыскал место, где берег был не таким обрывистым, выбрался из воды и юркнул за дерево. Надел трусы и посмотрел в направлении танка. Маркасса, Тангейзер и Эннабел сидели в траве и, кажется, разговаривали. И на него не глядели.

Деревья и кусты росли на острове негусто, и по нему можно было бродить, не раздвигая руками ветви. Здесь особенно остро ощущалась тишина, не такая, как на тоже тихой Пяточке, — а более плотная, что ли. И еще тут, в Авалоне, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Наверное, Хорригору было совсем невесело проводить годы и годы в столь тихом месте, где ничего не менялось… или менялось?

Дарий пересек остров, оглядел противоположный берег озера — там тянулись кусты, а за ними зеленела прозрачная рощица. Постоял, задумчиво жуя травинку — она была совершенно безвкусной, — наклонился и понюхал желтый цветок… потом другой, сиреневый… Цветы не пахли.

«Может, в мире умерших и цветы мертвые? — подумал он. — Сюда бы полк привести… или хотя бы роту. И запахло бы… и звуков бы прибавилось… А если это мир отражений… тех, кто ушел… то где-то здесь могут быть и мои мама и папа… Действительно остаться здесь, поискать?»

«Нет», — сказал он себе и выплюнул травинку.

Живым нечего делать в мире мертвых. Живые рано или поздно все равно туда попадут. Нужно вернуться в часть и рассказать о том, что танковая группировка и роботы угодили в ловушку, но танкисты живы и когда-нибудь объявятся в каком-то уголке Галактики. Пусть сообщат их женам, чтобы ждали и не спешили вновь выходить замуж… Если они еще не вышли…

Пусть его, Дария Силву, и разжаловали, однако он остается военнослужащим, и вернется на погранзаставу, и доложит о том, что задание выполнено.

Только так, и никак иначе. Нужно делать то, что должен делать. При любых обстоятельствах. В противном случае этот мир уйдет в небытие.

Он направился назад, вышел на берег острова и увидел, что от дома к танку направляется Хорригор, а рядом с ним шагает еще один мужчина, высокий и сухощавый, в сером расстегнутом пиджаке и серых же брюках. Лица мужчины Дарий отсюда разглядеть не мог, но понял, кто это, когда красавица-студентка вскочила на ноги, помчалась навстречу этой паре и повисла на шее у того, кого привел сюда Хорригор. Бывший главарь иргариев притащил в Авалон отца Эннабел Дикинсон!

Дарий тут же бросился в воду, не заботясь уже о сухости трусов, и бурным кролем устремился через озеро. Такое зрелище нельзя было пропустить!

И все-таки он опоздал. Когда Дарий выбрался на берег, все, включая покинувших танк Обера и высушившего одеждуТумберга, уже обступили Хорригора и отца красавицы-студентки. И узник авалонского кармана вовсю докладывал о своих деяниях, приведших к появлению здесь Троллора Дикинсона. А тот временами вставлял свои дополнения. Дарий, стараясь не пропустить ни слова, надел комбинезон прямо на мокрые трусы и присоединился к остальным. И хотя и не слышал начало разговора, это не помешало ему ухватить суть.

А суть была такова. Хорригор, проникнув на корабль, устроился, как всегда, в баре. Но в этот раз не стал сидеть в ожидании дармовой выпивки, а заплатил за спиртное и тут же оприходовал первую рюмку. И намеревался управиться и со второй, а потом уже звонить в справочную, но при виде вошедшего в бар мужчины рука у него дрогнула, и он пролил чуть ли не треть содержимого рюмки. Это был Троллор Дикинсон собственной персоной! Как выяснилось позже, Троллор пересел в Динтине с дальнолета «Нэн Короткая Рубашка» на межсистемник и прямым рейсом отправился в малозаселенный Южный сектор Галактики, на Мбоканию. Там жила одна очень толковая ясновидящая. Троллор узнал о ней, когда разуверился в возможностях полиции найти его дочь и стал искать другие пути. Эта ясновидящая, как говорили, определяла, жив ли пропавший или нет, с точностью до девяноста процентов. Вид у отца студентки был столь убитый, такой опустошенностью, безнадежностью и глубочайшим унынием веяло от Троллора, что Хорригор просто не мог поступить иначе. Все-таки он никогда не был злобным, поистине темным властелином. Дождавшись, пока Дикинсон возьмет себе водки, он подсел к нему со своей — уже третьей — рюмкой и с ходу выложил всю информацию о том, что случилось с дочерью Троллора и где она находится. И что туда уже прибыли военные с говорящим танком. Ошеломленный магнат, залпом проглотив свою водку, все никак не мог сообразить, как реагировать на этот более чем странный рассказ, а Хорригор добил его фразой о Косме и зандивороте… то есть о Занди и космовороте. И тут Троллор поверил окончательно. И потребовал, чтобы Хорригор немедленно доставил его к дочери! Бывший руководитель иргариев с трудом убедил его не спешить — Хорригору не хотелось так быстро возвращаться в опостылевшее узилище, — и они еще посидели в баре. За счет Дикинсона. Поэтому сейчас были пьяноваты, но держались очень прилично. И лишь запах, слегка затуманенные глаза и временами чуть-чуть заплетавшийся язык свидетельствовали о том, что двумя-тремя дозами отнюдь не обошлось.