Опричник (СИ) - Теплова Арина Страница 73

— Какая от этого разница? — траурно произнес Мирон, опуская голову. — Если изменить ничего нельзя. Видать страдать мне вечно…

— Да погоди ты, Мирон, — произнес задумчиво Василий. — Подумать надо над этим.

— О чем думать то? — взвился Мирон и зыркнул на него сердитым взором.

 Василий чуть помолчал, раздумывая, и произнес вдруг:

— А если ее постриг отменить? Можно написать епископу и…

— Ты что ополоумел? — опешил Мирон. — Грех это…

В этот миг в горницу Сабуровых постучались, и из приоткрывшейся двери выглянуло приятное личико Людмилы. Пожелав им доброго утра, она спросила:

— Вы не спите, братцы?

— Нет, входи, — кивнул ей Василий.

— Только слово скажи! — вымолвил Мирон, предостерегая брата оттого, чтобы он не выболтал все Людмиле о его чувствах.

Девушка проворно прошла в горницу, сжимая в руках черную книжку.

— А ты что так рано явилась? Тебе чего не спится? — спросил недовольно Мирон. Он проворно встал и подошел к умывальнику, собираясь умыться.

— Что это с ним? — спросила тихо Людмила у Василия, указывая взором на Мирона.

— Не в духе встал, — объяснил старший Сабуров.

— Встала то я рано оттого, что мне сон страшный теперь приснился, — сказала вдруг Людмила, присаживаясь на лавку. — Будто хожу я по полю какому-то, а трава красноватыми огоньками светится. А под ногами много убитых лежит, вроде воины мертвые. И хожу по полю этому, а за мной словно идет кто-то. Темный такой.

— И что не видела ты того, кто преследует тебя? — спросил Мирон настороженно, обернувшись к ней.

— Видела один раз. Он встал вдруг передо мной, словно не пускал далее. А я смотрю на него и до жути страшно мне.

— И как он выглядел? — произнес беспокойно Мирон.

— Словно высокий призрак в грязных белых одеждах и кольчуге. Стоит он и на меч свой длинный большой, что в земле воткнутый, опирается ладонями. А на оружии том, где руки его в железных перчатках покоятся, камень самоцвет прозрачный желтоватый светится…

— А дальше? — поинтересовался Василий.

— Все, более не помню ничего…

— Не нравится мне сон твой, — отозвался Мирон.

— Да ладно, это ж сон только, — отмахнулась Людмила. — А еще как проснулась, я до конца стих про последнего с “Тайного схорона” разгадала. Вот смотрите.

Она проворно начала листать книжку колдуна, ища нужное место.

— Да неужто? — спросил возбужденно Мирон и быстро уселся рядом с монахиней на лавку. Он невольно придержал обложку книги, которая едва не захлопнулась. Его ладонь нечаянно прикоснулась к руке Людмилы, держащей книгу. Ощутив пальцами теплую гладкую кожу девушки, Мирон почувствовал, как его обдало жаром. Он резко отдернул руку, и окатил Людмилу жгучим пламенным взором. Взглянув на молодого человека, девушка не отвела свои зеленые очи и как-то внимательно пронзительно посмотрела в лицо Мирона. Только спустя минуту, она медленно перевела взор на раскрытую книгу и тихо произнесла:

— Смотрите сказано тут…

Опустив взгляд в книгу, куда указывал ее пальчик, Мирон как-то весь сгорбился и тяжко вздохнул.

На Волге в Твери, Бранное поле лежит,

Русскими русичи в той битве убиты.

Но среди мертвых иноверец чужой.

В латах, в кольчуге, призрак живой.

— Мертвец опять. Колдунья Милолика перед смертью о мертвецах и Повелителе вещала, — задумался Мирон. — И призрак опять. Все понял я!

— Да? — подняла на него лицо Людмила.

— Последним самоцветом владеет Темный Повелитель из “схорона”! — добавил он. — Он же призрак, который хотел удушить меня. А Бранное поле, поле битвы, наверняка, где то в Твери есть и этого Темного Повелителя там искать надо!

— А я не помню, чтобы за последние годы в Твери, какие-либо битвы были, — ответил Василий, вставший над ними.

— В стихе сказано русские русичей убивали там, — задумчиво сказала Людмила.

— Тем более, русские на русских. И когда такое было? — непонимающе заметил Василий.

— Было! — выпалил Мирон, догадавшись. — Давно было, лет сто, а то и двести назад. Тверское княжество тогда с Московским княжеством дрались за власть в Твери. Вот и бились русские с русскими. Только там много мест, где битвы были…

— Тогда надо местных расспросить, где мертвецы живые ходят? — подсказала Людмила. — Ведь и колдунья и стих о них говорит.

— Да так и сделаем, — кивнул Мирон. — Путь не близкий, завтра же и отправимся. За два дня должны добраться.

Русское царство, г. Тверь,

1572 год, 11 августа

Почти затемно, они добрались до Твери. Остановившись на окраине города, в пустой заброшенной избе, молодые люди перекусили купленными по дороге свежим хлебом и молоком. Солнце уже село, оттого было решено лечь спать, а завтра начать поиски бранного поля.

Уже под утро, около четырех ночи Мирон проснулся от жуткого кошмара, в котором странный Темный призрак убивал Людмилу. Через войлочные небольшие оконца пробивались первые рассветные лучи. Резко сев на лавке, Сабуров пробежался глазами по горнице, отразив только Василия, храпящего на соседней лавке. На печи же, где спала Людмила, никого не было. От растопленной еще вчера печи шло тепло, а плащ девушки, которым она укрывалась от холода, лежал на полатях.

— Людмила?! — хрипло позвал Мирон.

Но она не отзывалась, и вдруг за печью что-то зашевелилось. Из дальнего угла показались дрожащие очертания некоего существа. Чуть приблизившись во мраке, призрак замер у печи. Это был опять он, тот самый, который едва не задушил больного Мирона и которого они искали теперь.

— Девку тебе более не видать, — загробным голосом прохрипел призрак. — Она у меня. Принесешь мне Чашу, отдам тебе девку…

— Ах ты, бес проклятущий! — процедил Мирон и, вскочив на ноги, выхватил палаш и со всей силы рубанул по призраку. Но рука молодого человека с оружием пролетела сквозь видение, и Сабуров едва не врезался в печь.

— На поле мое приходи. Там и побьемся с тобой, русский, — дьяаольски рассмеялся призрак, чуть отлетев в сторону. — Но без Чаши не являйся. Иначе убью девку-то!

Отметив, что Василий также проснулся и ошарашенными глазами смотрит на него и призрака, Мирон выпалил:

— Не тронь ее!

— Чаша… — произнес призрак и улетел в деревянную стену, растворившись в ней.

— Я все слышал, — ответил Василий, вставая и оправляя рубаху.

— Вот подлый черт, — прорычал Мирон. — Где ж теперь ее искать? Куда он спрятал ее?

— Дак он сказал у него она. А его место видать на бранном поле.

—  Знать немедля идем это поле искать, только где оно? — процедил Мирон, натягивая на ноги сапоги.

Они начали проворно собираться и уже спустя четверть часа, вышли на улицу. Быстро захватив коней и Серого, спавшего на дворе, молодые люди устремились вверх по улице, рыская глазами по немногочисленным прохожим, чтобы у них узнать хоть что-то. В какой-то миг Василий резко остановился и обернулся к брату:

— Слушай, Мирон! А помнишь, Людмила кошмар свой вещала, и что на поле том ратном огоньки красноватые святятся. Словно она заранее во сне видела поле то это! Где этот Темный сидит.

— Точно! — кивнул уверенно Мирон, и тут же заговорил с одним из прохожих мужиков. Только четвертый встреченный ими горожанин, седой дряхлый дед, сидящий на завалинке у одного из домов, похоже распознал, что за ратное поле ищут Сабуровы.

— Есть одно чудное поле, — прокряхтел дед, прищурившись. — Еще мой отец о нем знавал, да люди иногда о нем говорят. На том поле, что в сельце Бортнево, битва великая давным-давно была в начале позапрошлого века. Так вот на поле том ратном, много тогда русских – и тверичей, и москвичей – с обеих сторон полегло, и могилы там братские. И люди поговаривают, что светится поле то красноватыми огнями, словно души погибших воинов эти огоньки. И что по ночам они, воины то убиенные эти, иногда оживают.

— Точно оно! Как до него добраться, дедушка? — лихорадочно спросил Мирон. — Далеко это сельцо?

— Наверное, верст сорок будет отсюдова. На юг езжайте до Городеска, а там, рядом совсем от сельца то этого. Людей спросите, они укажут…