Михаил Ахманов - Я – инопланетянин Страница 76

Фэй не сопротивлялась, только села поудобнее, привалившись спиной к шероховатой гранитной глыбе. По губам ее бродила загадочная усмешка; казалось, ее совсем не тревожит перспектива остаться одной и совершенно беспомощной в этом гиблом месте. Проходя мимо, я наклонился к ней и шепнул:

— Ты говорила о странной компании? Так вот, есть в ней еще и четвертая, болтливая внучка шамана. Она не боится?

Фэй лукаво подмигнула мне:

— Занимайся своими делами, Цзао-ван. Внучка шамана сама о себе позаботится.

Мы обогнули утес, и я еще раз обернулся. Фэй, казалось, задремала, опустив головку на грудь; я видел лишь макушку шлема да ее плечи, обтянутые оранжевой тканью. Сердце мое радостно стукнуло — я все же своего добился, избавив ее от опасности. Игра, затеянная с Макбрайтом, была беспроигрышной; я знал, что он захочет прогуляться к аномалии, а Фэй оставит здесь. За нами обоими не уследишь… как, впрочем, и за мной одним… Минут через десять быстрого хода я мог исчезнуть, появиться в лагере, освободить свою фею и завладеть оружием. Правда, перестрелка с Макбрайтом или дуэль на мачете с андроидом меня никак не устраивала, и потому я шел вперед — не торопясь и не делая резких движений.

Сиад шагал чуть сзади и левее, Макбрайт, с взведенным арбалетом, маячил сразу за моей спиной. Мы добрались до трещины и перепрыгнули ее — провал был узок, и кое-где его края сближались до двух метров. Шагая по лавовому полю, я размышлял о работе, проделанной специалистами Макбрайта, труд которых был, несомненно, достоин восхищения. Что-то разведать о моих делах — скажем, о биржевых операциях — очень непросто, и все же им это удалось! Я вспоминал тот день, когда Монро явился в мое моравское поместье, и вечер, когда я просматривал файлы будущих спутников, — пожалуй, в этот миг целая группа трудилась над моим досье. Сей интерес был, разумеется, неизбежным; возглавив экспедицию, я привлекал к себе внимание многих людей и многих служб. Не очень приятная ситуация, но, в общем, важнее не интерес, а то, до чего смогли докопаться. «Выясню, — подумал я, — и доберусь до этих макбрайтовых спецов, а в первую очередь до тех, кто занимается органоплантом…»

Собственно, то были люди не Макбрайта, а тех еще неведомых мне лиц, которые решали, кем он станет — хозяином, слугой или, возможно, трупом. Эту мысль догнала другая — где истинный Макбрайт? Многое может случиться с человеком, питающим страсть к экстремальному спорту… Я уже не сомневался, что медицинские файлы подделаны, а истина скрыта — значит, было что скрывать. И, вероятно, не милые женские тайны.

Чуть повернув голову, я спросил:

— Скажите, Джеф, что с вашим прототипом? Если это вас не затруднит и если знаете, что с ним случилось.

— Знаю. Не затруднит, — буркнул он. — Подхватил лихорадку Эбола в ЮАР и скончался на борту личного стратоплана при перелете в Штаты. Едва успели взять ткань для клонирования… К счастью, у нас хорошие генетики и биохимики.

Я ощутил, что он испытывает странное чувство — смесь зависти, ревности и благодарности. Видимо, и к самому Макбрайту, и к лихорадке: первый его породил, вторая расчистила дорогу к самостоятельности и власти.

— Зачем его понесло в ЮАР?

— Хотел пересечь пустыню Калахари. Один, пешком… Свалился на последних километрах.

— Давно это было?

— Три года назад. Фатальная неожиданность! Он был здоров, как лось, и не назначил преемника. Могли быть большие склоки в Эм-эй-си, а всякая склока — потеря влияния и денег. Поэтому решили, что Джеффри Коэн-старший совсем не умирал. Так оно и есть, не правда ли?

— Решили? — Купаясь в эоитных токах, я неторопливо шагал по застывшей лаве. — Кто уполномочен решать, Джеф? И сколько вас, наследников Макбрайта? Вряд ли вы один… Меж вами объявили конкурс?

В ответ — ни слова; видимо, тема была болезненной. Но острый импульс раздражения и страха, который докатился до меня, прозрачно намекал о справедливости догадки. Или существовало несколько клонов, или оставили клетки про запас… Что бы ни приключилось с э т и м Макбрайтом, я мог когда-нибудь встретить другого, полного сил, энергии и жажды власти. Возможно, не с арбалетом, буравившим мне спину, а с лазерным ружьем… В каком-то смысле это уменьшало грех, который я намеревался совершить. Впрочем, оставим эту заботу Вселенскому Духу; бывало, люди умирали в центре эоита, бывало, получали откровения, менявшие их жизнь и судьбу.

Мы отшагали с километр, когда Макбрайт остановился и завертел головой.

— Что это, приятель? Там, впереди? Море? Откуда здесь море?

— Не море, — возразил Сиад, всматриваясь в серо-коричневую каменистую поверхность. — Здание. Учебный центр в Иллинойсе. А рядом — тренировочный плац.

Начались галлюцинации, понял я. В активной зоне эоита видения приходят каждому, а кроме того, бывают всплески неуправляемой активности и нарушение координации движений. Дальнейшие симптомы таковы: внезапная усталость и сонливость, провалы в памяти и амнезия. Все это связано с мозгом, и потому Сиад — будь он хоть трижды из органопланта — тут преимуществ не имел. Что, кстати, подтверждало его человеческую сущность.

— Идите, не обращайте внимания, — сказал я. — Это мираж. В конце концов, мы в аномальной зоне… Должны тут быть какие-то сюрпризы или нет?

— Вы тоже что-то видите?

— Конечно. Райский сад и Еву, которая срывает яблоко.

Мы двинулись дальше. С каждым шагом поток живой энергии бил сильнее, захлестывая нас, и я представлял, что ощущают мои спутники. Кроме иллюзий и фантомов — нервный подъем, который охватывает в толпе, в огромном скопище людей, одушевленных какой-то дикой мыслью: то ли кого-то громить, то ли кому-то поклоняться, молить о чем-то или жечь, крушить, бесчинствовать. Стадный инстинкт, одна из древних человеческих эмоций… В более строгой терминологии, принятой на Уренире, я называю это явление ментальным резонансом. Мы как бы попали в незримую толпу, чудовищную, миллиардную; нет людей, но есть их мысли, переживания и чувства, весь спектр ментальных излучений, который эоитное зеркало концентрирует и отправляет в космические бездны. К Вселенскому Духу, на Страшный суд…

Спутников моих охватило болезненное возбуждение. Макбрайт, вцепившись в ложе арбалета дрожащими руками, поминутно озирался, морщился, корчил гримасы и бормотал под нос проклятия; андроид, более спокойный, хмурил брови и о чем-то напряженно размышлял. До центра эоита было с тысячу шагов, но мне не хотелось их туда вести; меня бы вполне устроила легкая амнезия с потерей памяти о нашем неприятном инциденте. Так, чтобы забылось об угрозах, резких словах и недоверии, о смехе Фэй, стреле, нацеленной ей в грудь, и, разумеется, о тайнах, поведанных нами друг другу. При благоприятном раскладе я дотащу их в лагерь и уложу в постель на камни Тиричмира… Проспятся и забудут!

Макбрайт опустил оружие, замахал перед лицом пятерней, словно разгоняя стайку мелких мошек. Щеки его побагровели, в глазах появился опасный блеск. Приблизившись к нему, я ухватился за ложе арбалета и потянул к себе. Медленно, деликатно… Он не сопротивлялся, только пробормотал:

— Не думайте, что я безоружен, приятель… Ваша жизнь в моих руках… ваша и китайской девчонки.

— Разумеется, — согласился я, — мы оба в вашей власти. А теперь не двинуться ли нам назад? Вы убедились в существовании аномалии, в ее воздействии на организм… Вспомните, Джеф, это и было нашей целью, верно? Эксперимент закончен, и мы можем…

— Нет, не закончен! — отрывисто вымолвил Макбрайт. — Причины, причины… Какие причины? С чем это связано? Эти видения и гул в ушах… и чувство, будто в кожу воткнулись иголки… тысячи крохотных иголок… Отчего?

— Не знаю, и никто не знает. Нам лучше… Не слушая меня, он повернулся к Сиаду:

— Что ты видишь? Что ощущаешь? Гул, покалывание?

— Да. — Андроид кивнул, глядя на каменистое поле. — Но здания нет — того, что в Иллинойсе. Зато я вижу женщину. Я узнаю ее. — Черты его дрогнули и, прикоснувшись к виску, он прошептал: — Кажется, это моя мать…

Макбрайт выругался:

— Какая, к дьяволу, мать? Ни у тебя, ни у меня нет матери! Мы оба — продукты генной инженерии! Очнись, ублюдок, и присматривай за этим! — Он покосился в мою сторону. — И забери у него арбалет!

Отдав оружие Сиаду, я сказал:

— Видишь женщину и думаешь о матери? Это хорошо. Пожалуй, становишься человеком.

— Человеком… — пробормотал Сиад. — Да, человеком…. Может быть. Наверное…

Его хозяин толкнул меня в спину.

— Пошли! Шевелись, приятель! Я понимаю, ты не хочешь, чтобы я узнал… — Он хитро прищурился. — Не выйдет! Я разберусь! Я почти догадался, что тут такое!

Эта заминка была хорошим поводом, чтобы сменить направление. Я зашагал к юго-западу, минуя центр эоита; теперь мы двигались по широкой дуге, не приближаясь и не удаляясь от середины зеркала. Но даже здесь энергетический поток был слишком интенсивным, и, хоть я отгораживался от него, мои резервуары уже переполнялись. Я начал сбрасывать энергию, что было на глазах у посторонних занятием рискованным; процесс несложный, но вызывающий в воздухе сияние, подобное нимбу канонизированных святых. Время, однако, работало на меня; я знал, что период возбуждения у моих спутников пройдет, сменившись апатией, после чего я отведу их в лагерь. Отличный план! Жаль, выполнить его не удалось…