Александр Мазин - Утро Судного Дня Страница 77

– Смерть, – сказал кто-то.

Грива обернулся – и отшатнулся.

За спиной его стоял «трехглазый пессимист».

Только сейчас ни у кого не повернулся бы язык назвать его так. Высоченное, больше двух метров существо нависало над Гривой. По-волчьи скалился большой рот, длинные ручищи были раскинуты в стороны, словно гигант собирался взлететь.

Грива испытал острое желание упасть на колени… Нет, пасть ниц, распластаться на земле. Маленький, ничтожный…

Но в следующее мгновение пришел гнев. На собственное слабодушие, на подавляющее волю Артёма существо. Поэтому Грива выпрямился, вскинул голову и посмотрел на гиганта снизу так, словно они были одного роста. Ни следа страха не осталось у него в душе. Хотя настоящего страха и прежде не было…

– Хочешь со мной сразиться? – пророкотало у Артёма в мозгу. – Я – смерть.

– Я тоже! – дерзко ответил Грива.

Трехглазый протянул руку. Достаточно медленно, чтобы это не выглядело угрозой.

Огромная ладонь с шестью непропорционально длинными пальцами повисла на уровне лица Гривы.

– Приветствую тебя в канун Исхода! – грянуло в голове Гривы. – Любишь ли ты меня? Веришь ли ты мне?

«Нет! – хотел закричать Артём. – Нет!» Но волна жуткой черной нестерпимой тоски сдавила грудь.

– Готовься! – грянуло из черноты. – Сейчас мы умрем!

– Не-ет!!! – закричал Артём.

Но холод, жуткий холод уже объял его.

Не стало озаренной солнцем саванны. Не стало ничего. Только многокилометровый тяжкий непроглядный лед. Лед двигался… Надвигался…

Глава двадцать восьмая

День шестой

– Ваше превосходительство, к вам посетители…

Грива вынырнул из кошмара, мокрый, как мышь, дрожащий…

Понемногу отпустило. Грива вытер одеялом влажное лицо. Расслабился.

Рядом спала Даша.

Милое беспечальное личико. Губки приоткрыты, краешек ушка выглядывает из-под светлой прядки.

Теплая волна нежности возникла изнутри, мгновенно уничтожив страх и холод дурного сна.

– Ваше превосходительство, к вам посетители, – снова раздался голос из вшитого под кожу «комми».

Грива осторожно откинул одеяло.

– Слышу, – беззвучно, одними голосовыми связками ответил он. – Кто?

– Двое. Какие-то азиаты. Говорят: очень срочно. У них высший приоритет. Вы их примете?

– Пять минут.

Грива покинул спальню, бегом промчался по коридору, влетел в раздвинувшиеся двери и с разбега нырнул в бассейн, вынырнул с противоположной стороны, взлетел на бортик, влез в сушильную камеру, с минуту понежился в воздушных струях, накинул халат и проследовал в «предбанник», где его уже ждала обслуга. Облачение отняло еще две минуты. За это время Грива успел выпить чашку горячего зеленого чая и наскоро проглядеть ночную новостную ленту. Утренней еще не было. Ее подготовят к восьми утра.

Ничего экстраординарного в новостях не обнаружилось. Три четверти информации были посвящены гуманитарным миссиям, начавшим работу в Китае. Еще – о запуске в массовое производство транслятора для глухонемых, адаптированного к китайской ситуации. Человеческая техника не утратила способности «понимать» человеческую речь, и в течение следующей недели планировалось оснастить транслятором большую часть пострадавших.

«Значит, азиаты, – подумал Артём, отключая новостную ленту и запрокидывая голову, чтобы камердинеру было удобнее застегнуть верхнюю пуговицу мундира. – Высший приоритет…»

Китайцы? Что-то настолько срочное, что его разбудили в пять утра.

Можно было узнать у камердинера, но Грива спрашивать не стал. Просто загадал: если китайцы, значит, его сегодняшний сон ничего не значит. Если нет…

Да и нет. Один из гостей действительно был китайцем. Маленький сухонький старичок с желтой косицей на затылке. Второй китайцем не был. Тоже невысокий, но крепкий, как правильно высушенное копейное древко. Специальный координатор Хокусай Танимура. И Главный Консультант Президиума Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции доктор социологии Сяо Сянь.

– Здравствуй, майор Грива, – по-китайски произнес доктор Сянь, и по тому, как он это сказал, Грива понял, что общая беда китайского народа его не коснулась.

– Тайный советник Грива, – поправил Артём. – Наш контракт расторгнут.

– Расторгнут, – согласился Сяо Сянь. – Мы получили уведомление и не стали его оспаривать.

«Еще бы вы его оспаривали», – подумал Грива.

– Но нам бы хотелось попросить тебя, господин тайный советник Грива, об услуге, я бы даже сказал – о помощи.

– Хотите, чтобы я принял участие в ваших переговорах с Китаем?

– Переговоры закончены, – спокойно сказал доктор Сянь. – Четыре часа назад между нами было подписано соглашение о снятии взаимных претензий. Новое руководство страны принесло свои извинения за случившийся инцидент. Обе стороны согласны восстановить положение, имевшее место до начала конфликта. В связи со сложным положением Китайской Народной республики Комитет отказался от каких-либо контрибуций. Прошу рассматривать мои слова как официальное заявление.

– Как представитель Российской Империи, союзника Китайской республики, я выражаю радость по поводу столь щедрого решения Комитета! – таким же официальным тоном произнес Грива.

Он и впрямь был рад. Да и в правительстве наверняка обрадуются. Воевать с «Аладдином» то еще удовольствие. Правда, в военном министерстве ликования не будет. Генералитет уже нацелился поиграть в войнушку.

– Чем же моя страна может помочь Комитету, если война закончена? – спросил Грива. – Сообщите мне – и я доведу вашу просьбу до Государя Императора.

– Твоя страна – ничем, – ровным голосом произнес доктор Сянь. – Ты – можешь.

– Артём, – по-русски сказал Хокусай Танимура. – Помоги. Пожалуйста. Он ожил.

– «Пессимист»? – Грива невольно понизил голос, словно его могли подслушать.

– Да. Все очень плохо, Артём. Пока это касается только «Аладдина», но очень скоро затронет всех. Всё человечество. Пожалуйста. Любые условия…

– Условия я хочу обсудить с вами наедине, Танимура-сан, – быстро сказал Грива. – Прошу вас – в мой кабинет. Доктор Сяо, вам придется подождать. Не возражаете?

– Разумеется, – на сморщенной желтой мордочке Сяо Сяня не отразилось ничего. – Только прошу учесть, тайный советник, что господин Хокусай Танимура больше не специальный координатор… – Доктор Сянь сделал небольшую паузу. Театральную. – Шесть часов назад господин Хокусай Танимура был избран кризисным директором Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции с неограниченными полномочиями впредь до особого распоряжения Президиума Центра.

– А как насчет «Аладдина»? – поинтересовался Грива. – Кто теперь командует там?

– Кризисный директор Хокусай, естественно, – доктор Сянь сделал вид, что удивлен вопросом. – Комитет – одно из подразделений Центра.

«Очень интересно, – подумал Артём. – У вас поменялась власть. Хвост больше не вертит собакой?» Но вслух он сказал:

– Тем лучше. Значит, господин Хокусай обладает всеми необходимыми полномочиями. Прошу вас, господин кризисный директор.

– Рад за вас, Танимура-сан! – тепло произнес Артём, когда дверь его кабинета закрылась.

– Не могу сказать того же, – проворчал бывший специальный координатор. – Все очень, очень скверно, Артём. Говори свои условия. Мы примем любые.

– Никаких условий, Танимура-сан! Я же ваш должник! Просто расскажите, что произошло и чем я могу помочь.

– Произошло страшное, Артём, – Грива видел, что Хокусаю нелегко дается этот спокойный тон. – Мы должны были его уничтожить, – виноватым голосом произнес он. – Я должен был настоять… Я не сделал этого. Теперь он очнулся. Артём! Антарктической базы «Аладдина» больше не существует.

– Не понял? А «Головастый»?

– «Головастый» либо заблокирован, либо уничтожен. Никакой связи с базой больше нет. Весь персонал мертв. Поступление информации прекратилось через четыре минуты после его пробуждения. Мы видели, что происходило на базе. Я просмотрел всё, кроме его записи.

– Почему – кроме?

– Ему больше не нужен прямой контакт, Артём. Восемь наших сотрудников, просмотревших запись пробуждения, покончили с собой.

– Я хочу видеть эту запись! – заявил Грива.

– Мы ее привезли, – с готовностью ответил Хокусай.

Грива активировал компьютер. Вложил в щель «таблетку» с записью. Помедлил немного… Все-таки это могли быть последние минуты его жизни.