Император без трона - Виктор Астахов Страница 78

от пряного аромата приправ и запечённого оленя до помойных паров из задворков корчмы. Конечно, Кус чувствовал и слышал то, что оставалось недоступно для чувств Шеймуса и остальных людей. Целая россыпь запахов, тянущаяся от одного из хлевов и едва различимые даже для волчьего слуха голоса, звучавшие в глубинах земли. Жаль, что представитель животного мира не мог различить их значение и уж тем более, поведать о нём старику.

Волчий глаз тем временем оценивал обстановку и количество потенциальных врагов. К сожалению Ку’сиба большая часть стражи оказалась вооружена колющим древковым оружием, отлично приспособленным для удерживания оппонента. Самое простое в конструкции оружие, отличающееся дешевизной и практичностью — сколько раз шкура Ку’сиба испытывала на себе его поражающий эффект! С куда большим энтузиазмом ак’рик разглядывал стрелков, к нападению на коих его натаскал Крог и упитанного Шерифа, что шагал бок о бок с Шеймусом. С каким бы удовольствием Кус впил клыки в его упитанную шейку.

— Сюда со зверями нельзя, — почему-то именно эта фраза, прозвучавшая из уст шерифа, наполнила Куса желанием обнажить клыки. — Люди неправильно поймут. К счастью…

— Спокойно, мой друг, — тут же отмахнулся Шеймус и подтолкнул Куса в направлении дверей. — Поверьте, так будет лучше для всех нас.

* * *

Обстановка в корчме лишь усугубила неприятие, а личность Кортеса и вовсе вызвала отторжение. От человека тянуло доселе непривычным сочетанием запахов — чистой, выглаженной одежды и кровью, что пропитала его руки по локоть. Человек не демонстрировал никаких эмоций, не проявлял привычного удивления с толикой страха, столь характерного для людей. Он глядел на Ку’сиба словно на предмет, некое оружие, ныне находящееся в руках гостя и каждый из них понимал, что это оружие должно оставаться в ножнах.

Затянутая беседа, в ходе которой костлявая ладонь вновь и вновь успокаивала порывы Ку’сиба, всё же принесла результат. Кортес в сопровождении квартета вышибал, Куса и Шеймуса покинул помещение корчмы. Уже тогда, выйдя на улицу, Кус расслышал далёкий отклик басовых воинственных голосов и тяжёлой поступи, так же уловленные и беспокойными псами. Зверь издал приглушённый рык, но Шеймус воспринял его как очередной сигнал волнения.

— Спокойно, дружище. Всё хорошо, — промолвил старик.

— Строптивая зверюга, — ухмыльнулся Кортес, будто бы провоцируя Ку’сиба. — Господин волшебник, к моему превеликому сожалению, вашему напарнику не место в моём «хранилище». Придётся оставить его здесь.

— Здесь? — Шеймус нахмурил взгляд. — Но…

— При всём уважении, я не шериф Скорм, чтобы уступать споры с гостями. Либо мы делаем, как я говорю, либо вы проваливаете, — Кортес навострил взгляд, ожидая согласия волшебника. К сожалению Шеймуса выбор был не велик и волшебник ответил кивком. — Чудно. Прошу сопроводить вашего друга в загон. Там мы держим пойманное зверьё, но для такого самца выделим особое место. Даю слово, с ним всё будет в порядке.

— Видимо, придётся, дружище, — выдохнул старик и в очередной раз размял ухо зверя — на сей раз в совершенно иной, утешительной манере. — Прости…

2

— Как думаешь, что шеф придумает с этим волшебником? — подал голос один из стражей стойла, где еаходилась клетка Ку’сиба. — Затолкает его в темницу, али по макушке даст?

— Да, нет, — выдохнул второй. — Этот его, кажись, заинтересовал. Давненько не видал я такого, чтобы шеф из своей берлоги в темницу вылезал. Наверное, предложит старику работёнку. Авось, закажет магу изловить ту дурынду из лесов, что нам рыцари заказали? Ну, а коль нет, мочкануть его по башке, да и к гоблинам в клетку. Пусть чертёныши развлекутся. Хе-хе!

— Ха-ха-ха! Вот умора будет! А волчару себе оставить. Или к той твари, что в подвале сидит. Эх! Такого чудища в жизни не видал. Наверное, в сердце леса выловили. Там полно всякой нечисти. Ну что, гадёныш, хочешь подраться? — деревянная дубинка трижды ударила о прутья клетки. Кус атаковал тут же. Огромные клыки оставили на дубине пару глубоких борозд. — Ох, ты! Дерзкий волчара! Такому палец в рот не клади! Хе-хе! Гляди, какие следы оставил!

Лай псов снаружи превратился в звучный хор.

— Клыки знатные, конечно! Псы, сука, разорались! Эх! Как думаешь, кого они со стариком ищут?

— Да какая разница. Шеф всё ровно сделает. А то сам не знаешь, — улыбка на бородатом лице тут же испарилась, когда со стороны клетки послышался глухой удар. — Эй… серый, ты чего это? Мы ж шуткуем. Неуж, понял всё?

Однако причина, по которой Кус продолжал брыкаться и рвать деревянный брусок, заключалась отнюдь не во фразах стражей, а в голосах иных, басовых, грубых, наделённых соответствующим акцентом и звучавших в непосредственной близости. Волчьи клыки проделали широкую борозду, мощные бока врезались в прутья.

— Да всеки ты ему!

Деревянная дубинка пронеслась по прутьям клетки, заставив ак’рик на мгновение отпустить хват, но лишь для того, чтобы продублировать атаку. Стражи несколько растерялись. Повреждённая шкура зверя, потенциально принадлежащего их главарю, означала выговор и публичную трёпку, но сбежавший из клетки волк, размером с телёнка, ныне представлялся куда большей проблемой. Проблемой, что тут же потеряла всякий вес, когда со стороны врат послышались тревожные голоса стражей, а сигнальный колокол издал характерный звон.

Раздался громогласный треск, ознаменовавший начало вторжения. Растерянные стражи метнулись прочь, предварительно запечатав врата загона. Лесное зверьё, что ютилось в прочих клетках, так же продемонстрировало признаки беспокойства. Пара волков заметалась по клетке, заревели медвежата, отнятые у собственной матери, зарычала росомаха, пойманная минувшим днём, что, как и Кус не успела смириться с ролью узника.

Ак’рик рвал и метал, разбивая тесное окружение. Шипованный ошейник систематически цеплялся за прутья клетки, как и огромные клыки, бороздящие дерево и сталь. Очередной удар в дверь оставил на сером лбу кровоточащую сечку, когтистые лапы пытались разодрать пол, но клетка оставалась непреступным препятствием. Голоса, доносившиеся снаружи, навевали понимание о начавшемся сражении. До волчьего обоняния донёсся запах пылающих крестьянских домов — отвратительный аромат, напоминавший Кусу то самое пламя, что некогда охватило Верону. Отныне, каждый из узников стремился вырваться из уз плена. В загоне воцарилась какофония рычащих голосов — криков животной мольбы.

Очередная попытка так же не увенчалась успехом и к кровоточащему лбу, прибавилась и хромая лапа. Кус сгорал от злости и постепенно охватывающего его сердце чувства беспомощности. Клетка была