Роман Глушков - Король «Ледяного взрыва» Страница 8

В полусотне метров позади нас неслись, растянувшись в короткую цепь, три резвобега, на каждом из которых восседало по оборотню. Провозившись с напавшим на нас их товарищем, мы так и не набрали должную скорость, в то время как келебра разогнали своих мута-зверей практически до предела.

– Не мычи – вижу! – бросил я отчаянно жестикулирующему Гробуру. – Лучше прикуси гриб и смотри не выпади из седла. Сейчас малость потрясет!

Точно по курсу у нас торчал гигантский эвкадуб, чья верхушка маячила чуть ли не вровень с окружающими ущелье хребтами, а чтобы обхватить его ствол, потребовалось бы не менее двадцати человек. Наш резвобег двинул было в обход препятствия, но я приказал животному мчаться прямиком на дерево. Почувствовав, как мута-зверя охватывает волнение, я оперативно блокировал ему тот участок мозга, что отвечал за принятие самостоятельных решений. А потом полностью взял управление резвобегом на себя, оставив в его распоряжении лишь примитивные моторные функции.

Финт, который я намеревался проделать, был из разряда тех, что Молниеносный Бикс практиковал в молодости, выступая на арене мутазвериного родео. Сейчас у меня не было нужды заставлять резвобега исполнять трюк на максимальном уровне сложности. Да и мой нынешний подопечный вряд ли провернул бы такое, не получив травму, – прежде чем выйти на арену, мутазвери-трюкачи подвергаются долгой дрессировке и укрепляющей биоинженерии. Я тоже не занимался подобной эквилибристикой уже добрый десяток лет и не был уверен, получится ли у меня после столь длительного перерыва не ударить в грязь лицом. Но иного способа оторваться от настигающей нас погони я в данный момент не видел.

Не было времени оглядываться и проверять, надежно ли ящер закрепился в седле, поэтому, если желтобрюхий выпадет на ходу, пусть пеняет на себя. Я же полностью сосредоточился на выполнении маневра, войдя в настолько тесный контакт с сознанием резвобега, что фактически утратил собственное «я» и переродился в неистового мутазверя, готового совершить самый отчаянный прыжок в своей жизни.

Не добегая до эвкадуба десяток метров, ведомый мною резвобег совершил мощный подскок, долетел до дерева, но не врезался в него, а оттолкнулся от ствола всеми четырьмя ногами и почти с той же скоростью полетел обратно. На родео мои подопечные делали при этом сальто в воздухе вместе с погонщиком (словами не описать, какие я в тот момент переживал ощущения!), но для обычного резвобега совершить облегченный вариант аренного трюка тоже могло считаться выдающимся достижением.

Не успели преследователи и глазом моргнуть, а мы уже находились у них за спиной. Наш резвобег удачно приземлился на мягкую траву, в то время как трое его собратьев, повинуясь своим погонщикам, на полном ходу обогнули толстый ствол эвкадуба. Чтобы среагировать на перемену обстановки, придержать животных и поменять курс, келебра требовалось несколько секунд. Тех самых секунд, в течение которых мое преимущество над ошеломленными врагами станет абсолютно неоспоримым.

Оборотень, что двигался в шеренге преследователей крайним справа, только-только замедлил ход резвобега и пошел на разворот, как в этот момент на него из-за дерева налетели мы. Передние лапы нашего мутазверя тараном ударили в бок вражеского животного, а бампер – прочный, закаленный в магическом горниле стальной щит – рубанул келебра по шее и начисто отсек ему голову. Резвобег противника потерял равновесие и рухнул на траву вместе с мертвым погонщиком, голова которого, словно мяч, откатилась далеко в сторону.

Остальные оборотни уже мчались к нам, правда, сейчас скорость преследователей была заметно ниже нашей. Устраивать верховой бой с превосходящим по силе противником я не дерзнул и потому, не мудрствуя лукаво, рванул прежним курсом, сквозь ночной лес, в неизвестность.

Теперь мы с врагами находились приблизительно в равных условиях. Конечно, каждый из оборотней весил меньше, чем мы с Гробуром, вместе взятые, и их резвобеги двигались заметно легче. Зато, как я успел определить наметанным глазом, погонщики из этих келебра были так себе. По ровной прямой они нас, бесспорно, настигли бы, но в изобилующем кочками и буераками лесу нагнать Торки Бикса надо еще постараться. К тому же враги узнали, что их жертва в любой момент может выкинуть непредсказуемый и убийственный фортель. Лично я бы на месте преследователей трижды подумал, а стоит ли продолжать эту сомнительную погоню.

Загвоздка состояла в том, что келебра и в обычное время не больно-то склонны к раздумьям, а в ночь Злого Знамения уповать на здравомыслие оборотней и вовсе глупо. Они уверенно сели нам на хвост и, периодически то отставая, то вновь сокращая дистанцию, двигалась одним курсом с нами. В принципе лично меня такое положение дел устраивало – Шинтай с ними, одержимыми тварями; не могут дотянуться до нас – и ладно. Но, с другой стороны, я совершенно не был знаком со здешней местностью и мог ненароком загнать резвобега в какую-нибудь топь или западню. И у Гробура не спросишь, куда ехать, – слишком рискованно заставлять огнеплюя вынимать затычку из пасти. Впрочем, двигайся мы не туда, желтобрюхий уже извел бы меня своим предупредительным мычанием.

Ехать предстояло недолго – это очевидно. Изначально ящер планировал добраться до нужной точки пешим ходом, а значит, вольер, в котором меня ожидает лишенный ограничителя турбошмель, находится где-то совсем неподалеку. Иначе приятели Гробура непременно дождались бы нас и сопроводили к месту старта. Однако будет крайне невежливо, если мы притащим за собой в секретное убежище брайхорнцев двух оборотней. Хотя я здесь человек подневольный и меня вовсе не обязаны волновать вопросы безопасности. Кроме, разве что, личной. На свободе пропащая жизнь каторжника Бикса вновь обрела смысл, и мне сразу расхотелось отдавать ее задаром.

Мы петляли зигзагами промеж деревьев, продирались сквозь кусты, сигали через овраги, а ущелье все не кончалось. Сосредоточенный на управлении резвобегом, я невольно потерял счет времени. Мне чудилось, что с момента угона нами мутазверя прошло несколько часов, хотя, будь это правдой, над Атрейей давно взошло бы солнце. Растущие повсюду могучие эвкадубы заслоняли обзор, что тоже не способствовало повышению настроения. Наоборот, даже несмотря на то что нам удавалось держать преследователей на расстоянии, во мне все сильнее и сильнее крепли нехорошие предчувствия. Интуиция подсказывала: что-то здесь не так. Но остановиться, дабы спокойно, без спешки обсудить дальнейшую стратегию, было нельзя. Келебра дышали нам в спины, и у нас оставался только один выход: мчаться вперед и надеяться на удачу…

Внезапно эвкадубовый лес закончился, и мы выскочили на просторную равнину, простирающуюся вширь от одного склона ущелья до другого, а вдаль – насколько позволяли рассмотреть предрассветные сумерки. Оборотни сразу же воспрянули духом и огласили округу победным воем. Да, у них имелся повод для ликования: впереди лежащий путь был ровным и вдобавок шел под уклон. Настигнуть нас на такой местности было вопросом нескольких минут, и никакие судорожные метания из стороны в сторону нам больше не помогут.

Так и случилось. Я начал часто оглядываться и каждый раз констатировал, что дистанция между нами и келебра неизбежно сокращается. Гробур обеспокоенно заерзал и зарычал, отчего гриб-затычка у него в пасти начал дымиться и скворчать, как на сковороде. Ящер определенно настраивался на битву, а мне оставалось уповать лишь на то, что ему хватит сил одолеть в одиночку двух оборотней. Тонкокожий в открытом столкновении свирепых монстров мог лишь путаться под ногами, и то недолго – до первого пропущенного удара.

Отчаяние все больше и больше охватывало меня, и я приготовился развернуть мутазверя и броситься на келебра в контратаку. Но в это утро мне не довелось пасть геройской смертью. Оборотни уже приблизились к нам настолько, что, имейся у них при себе камни, твари забили бы нас ими, практически не целясь. Но аккурат в эту минуту над равниной появился странный тяжелый туман. Он поднялся из травы плотной пеленой, подобно быстро прибывающей воде, и прекратил подъем на уровне колен резвобега – то есть примерно на полутораметровой высоте от земли. С момента появления тумана мы проехали всего ничего, но за это время мир преобразился до неузнаваемости. Теперь мы передвигались будто по облакам, поскольку трава была полностью сокрыта под непрозрачным белесым покровом.

А затем наш резвобег стал стремительно терять скорость, и пока я спешно искал этому причину, животное, с трудом передвигая ноги, сделало последние шаги и окончательно застыло на месте. Я послал ему несколько экстренных команд, но все без толку. Мутазверь был тут совершенно ни при чем. Всему виной являлся туман, в котором мой четвероногий подопечный завяз капитально, как в трясине.