Конец «Инкубатора» - Михаил Голубев Страница 8

Внутри царил таинственный полумрак, повсюду висели расписные ковры, иллюстрирующие сценки из жизни народа, огромные шкуры гигантских животных и множество свечей, укрепленных на разлапистых канделябрах, изготовленных из чьих-то рогов.

В центре, на больших красивых подушках, полулежала полная женщина преклонных лет. К некоторым местам ее густо татуированного тела, казавшегося одетым от обилия живописи, были прикреплены тоненькие палочки, курящиеся благовониями. Позади нее стоял высокий мужчина. Его пенис был украшен яркими полосками, сделанными люменисцентной краской. В руках мужчина держал большое опахало из перьев роскошной птицы и, взмахивая им, распространял благовония по всей пещере.

– Здравствуйте, – сказал Пономарев, стараясь выглядеть вежливым.

– А-а… – сказала женщина басом. – Пономарев! Я знала, что не ошибусь! Ты будешь хорошим мужем этой девушке!

– Кем? – возмутился Пономарев. – Мужем? С какой стати?!

– Молчи! – сказала женщина загробным голосом. – Я же вижу, как она тебе нравится.

Пономарев смутился.

– Твоя судьба, Пономарев, была предопределена заранее силами более могущественными, чем ты себе представляешь. Ты был выбран, естественно, не случайно, но о назначении своем узнаешь после брачной ночи с этой девушкой, выбранной также не случайно. А теперь…

Она сделала небольшую паузу.

– Теперь я объявляю вас мужем и женой. Отныне ты будешь зваться не Пономарев, а Зер Контуфф. Народный, стало быть, герой.

– Э-э-э…

– И никаких вопросов! Завтра, мой дорогой. Все вопросы завтра. А пока сходите-ка в буфет, да подкрепитесь. Впереди, я надеюсь, у вас будет длинная ночь!..

Глава 6

…Что-то зашелестело внутри разрушенной лифтовой шахты, и створки дверей, скрипя, медленно разъехались в стороны.

Соловьев присвистнул от неожиданности и почувствовал, как зашевелились волосы на его голове. Странный лифт работал! Но он не должен был работать! И куда ведет эта шахта, если она никуда не ведет?!

Соловьев посмотрел по сторонам, но вокруг было тихо.

Был полдень.

Соловьев осторожно вошел в любезно раскрытую кабину лифта и осмотрел ее. Всюду на стенах имелись различные надписи, сделанные ножом, фломастером, губной помадой, мелом и другими пишущими предметами. Надписи гласили о том, кто, когда и сколько раз проезжал на этом лифте. Даты были разные. Начиная с 23 марта 78 года до нашей эры и кончая пометкой «отдаленное будущее». Подписи были также самые различные и на разных языках не то что мира, но и, наверно, всей Галактики. Но чаще всех, однако, упоминался некий товарищ со звучной фамилией из трех букв.

Соловьев с интересом читал надписи, пока не наткнулся на коротенькую строчку, выцарапанную под самой панелью с кнопками. Соловьев прочел ее и вдоль его позвоночника прошелся холодок. Надпись гласила:

«СОЛОВЬЕВ! Я ЗДЕСЬ БЫЛ. ПОНОМАРЕВ. 7:08»

– Ну и дела! – произнес Соловьев ставшую за последнее время популярной фразу и принялся разглядывать кнопки управления лифтом.

Кнопки оказались еще удивительней, чем надписи на стенах. Они имели на себе вовсе не цифры, указывающие этажи, как принято во всех цивилизованных лифтах, а неизвестные Соловьеву знаки, напоминающие китайские иероглифы.

Соловьев провел по кнопкам пальцем и, наконец приняв решение, нажал на одну из них.

Дверные створки медленно закрылись, отрезая Соловьева от внешнего мира, в потолке зажглась неяркая лампочка и кабина пришла в движение.

Соловьев не мог понять, куда движется кабина-призрак. Казалось, что куда-то вбок. Но Соловьев знал, что этого не бывает, и не верил своим ощущениям.

Внезапно движение прекратилось.

Соловьев поднял стволы своего автомата и положил палец на спусковой крючок.

Дверцы лифта раскрылись.

Никого.

Соловьев вышел из кабины. Он стоял в конце длинного коридора, тянущегося далеко вперед. Вдоль потолка располагались светящиеся трубки системы иллюминации. Соловьев, держа автомат наготове, пошел вдоль по коридору, ожидая неприятностей в любой момент.

И неприятность последовала.

Вдалеке перед собой Соловьев увидел человека. Человек двигался ему навстречу, в руках у него был автомат.

Соловьев решил не дергаться, чтобы не спровоцировать неприятность на активные действия, а подойти поближе и… там видно что будет. Палец его все время находился на курке.

Человек, между тем, продолжал приближаться.

– Эй! – крикнул ему Соловьев. – Кто ты?

Человек не отвечал. Он приблизился достаточно близко и Соловьев уже мог его разглядеть.

Человек был примерно такого же роста, что и он, одет в бронежилет и армейские сапоги, в руках у него был тяжелый трехствольный автомат, а правый глаз был прикрыт повязкой. Было видно, что человек напряжен и в любой момент может выстрелить. Глаз его глядел сурово и недоверчиво.

Когда они сблизились на достаточную дистанцию, Соловьев увидел, что у таинственного человека такая же родинка на губе, как и у него. Только не с правой стороны, а с левой. Да и повязка эта…

Соловьев остановился от внезапной догадки.

Незнакомец сделал тоже самое. Лицо его расплылось в счастливой улыбке. Очевидно, что он тоже все понял.

Глава 7

Зер Контуфф и Соня вышли на этаже с пещерой под названием «БУФЕТ».

– Как ты смотришь на то, чтобы действительно подкрепиться? – спросила Соня лукаво.

– Я смотрю на это с чувством радостного оптимизма! – ответил ей голодный Зер. – Но у меня нет денег. Я забыл их в штанах.

Пономарев, а это был именно он, был раздет догола. Старуха, она же Матушка Дорафеля, вручила ему кожаный пояс с ножнами и кинжалом в них, а также красивый красный начленник. Все это он надел на себя взамен традиционной одежды, которую хозяйственная женщина забрала себе.

Пономарев чувствовал себя малость неудобно, но зато было уже не так жарко.

Соня покопалась в своем кошельке на поясе и извлекла оттуда несколько разноцветных шариков.

– Вот, возьми.

Пономарев, смекнув, что это и есть деньги, сунул их за пояс и спросил:

– А ты что, разве не пойдешь со мной?

– Естественно, не пойду. Я буду принимать пищу в женском буфете, который находится в этой же пещере. Пойдем.

Они вошли в буфет. Внутри пещера оказалась раздваивающейся на две отдельные секции – для мужчин и для женщин. Входы в эти секции были завешаны шкурами, на которых были нарисованы схематические фигурки. «Как у нас в общественных сортирах», – подумалось Пономареву.

Подбодренный Соней, он вошел внутрь своей секции и остановился, осматриваясь.

Он оказался в полумраке большого зала с низким потолком. С потолка свисали какие-то абстрактные предметы, излучающие неяркий интимный свет. Откуда-то играла странная музыка. Кругом сидели десятки мужчин, некоторые поодиночке, а некоторые – сгруппировавшись в небольшие коллективы. Сидели прямо на полу, покрытом мягкими коврами, и ели некую пищу, уложенную на большие подносы. В дальнем конце помещения горел яркий свет – там была сцена.