Горящее небо Аорна - Анатолий Федорович Дроздов Страница 8

«Любимчик» помассировал пальцами ноющую от непривычного напряжения шею.

— Завтра? Пресс-конференцию планировали, вроде, позже.

— Отставить, — майор понизил голос, хотя в просторном коридоре не наблюдалось посторонних. — Подразделения Союза форсировали Эрдогаш. Оборона прорвана. Штурмовая и фронтовая бомбардировочная авиация летают непрерывно. Они остановили наступление, но сами понесли потери. Пресса сообщает о занятии «заранее подготовленных рубежей», но нужно что-то позитивное, чтобы народ воспрянул духом. Манки спрашивают: где наш герой Борюш? А ты — вот он. Да, получил серьезное ранение, но отдыхать не время. Ты рвешься в бой. После интервью поедешь к месту назначения.

Обещанный «агентом Смитом» недельный отпуск для адаптации оказался очередным невыполненным обязательством.

— Ты сообщил мне больше новостей, чем генерал, — сказал Шарушу. — Что ж, я человек военный. Перекусим — и за работу.

Работали они до вечера. Учитывая, что спал он в эту ночь едва-едва, Максим устал. А когда притопал в гостиницу по остывающему от дневной жары бульвару, обнаружил в холле Айишу. И не одну — с подружкой.

— Дорогой! — подлетела секретарша. — Я так соскучилась! Признаться, я не столь вынослива в любви как мой герой. Ты не в обиде, что пригласила Лушу?

Типичный для Земли вариант «некрасивой подружки»? Ничего подобного. Луша, хоть и уступала по эффектности Айише, выглядела привлекательной. Явно провела у зеркала немало времени, начищая перышки перед свиданием. На Борюша она смотрела томно и с надеждой в голубых глазах. Вторая ночь без сна? Но разве им откажешь?

— Ужин на троих подайте в номер, — приказал Максим портье.

Тот черкнул в блокноте и уточнил:

— Завтрак тоже?

— Только ужин.

Максим надеялся, что девочки не услыхали последние слова. Зачем разочаровывать заранее?

Тут следует заметить, что длительное воздержание порою не усиливает, а ослабляет влечение к подругам. Не получая должного, организм бунтует, но потом смиряется. Сейчас не так. Айиша, нарушив целибат пилота, разбудила в нем «вулкан страстей».

Он успел уделить внимание обеим еще до ужина. Секретарше — первой. Второй и длительный заплыв по морю страсти достался Луше. И та настолько громко аккомпанировала происходящему своими стонами, что закладывало уши. Соседи точно слышат, и персонал гостиницы… Ладно, пусть завидуют. Айиша, накинувшая на себя после секса подаренный ей пеньюар, с превосходством бросила подруге, когда у них закончилось:

— Я же говорила! А ты не верила.

Интересно, с кем она еще успела посекретничать? Хоть секретарша и получила приказ от босса не болтать, причем — и под угрозой увольнения, но, видно, бесполезно. Но что поделаешь, ее же прямо распирает. Ладно, не беда. Завтра, после пресс-конференции все узнают, что непревзойденный ас и кинозвездун почтил своим присутствием столицу.

Ужиная, Максим поглядывал на барышень с чувством сожаления. Последний вечер отпуска и праздника оголодавшего от ласки тела. Завтра — на войну. Ту, которую Кашпирр проигрывает. Жить будет в гарнизоне, где сослуживцам наплевать на его подвиги на женском фронте. На киноактера Борюша — вдвойне. Они воюют… Это означает, что вечер нужно провести достойно — чтобы запомнился надолго.

Подруг он выпроводил после полуночи, сунув каждой двести толеров. Формально на такси, но оно не стоило дороже, чем пятерка. Пусть девчонкам будет радость. Упав в постель, он сразу отрубился и спал без сновидений, пока не заколотили в дверь. Шаруш пришел.

— Ты один? — спросил майор, зайдя. И улыбнулся, бросив взгляд на пол. Макс глянул на ковер и сморщился. Луша, уходя, оставила там розовые трусики. Возможно, специально — на память милому Борюшу.

— Теперь один, — он пинком отправил трусики под штору у окна. — Позавтракаем?..

Через час к гостинице подкатили два лимузина. Длиннее, чем позавчерашнее такси, и новые — с иголочки. С водителями прибыл панк в наглаженном мундире, представленный как капитан пресс-службы ВВС. Военные ничего не пускали на самотек.

Возле телестудии, помпезностью здания конкурировавшей со штабом авиаторов, собралась толпа. Преимущественно — девушки и молодые женщины. Бросилась в глаза группа молодых мужчин с неприкрытой голубизной во внешности. Их явно привлекал «няшный» образ кинозвезды. Души и не только их души грела мечта соблазнить народного любимца на «настоящую» любовь.

Машина, ехавшая впереди, остановилась перед главным входом. Ее мгновенно обступила разноцветная, вопящая толпа. Вторая, в которой и сидел Борюш, миновала зону ликования, завернув в двор к служебному подъезду. Маневрам уклонения от нападавших здешних авиаторов учили хорошо.

В студию, естественно, поклонников не пропустили. Здесь были только аккредитованные журналисты и персонал. Борюша встретили аплодисментами и приветственными возгласами — соскучились по главному ньюсмейкеру войны. Помахав рукой, Максим прошел к стоявшему напротив журналистов креслу, сел и вздохнул. Его потряхивало от мадража. Журналисты недоуменно замолчали — как видно ожидали от Борюша ослепительной улыбки, знакомых всем ужимок… Но у Максима все, что они с майором приготовили для встречи, вдруг вынесло из головы…

Ведущая, по популярности мало уступавшая Борюшу, не сдержалась и задала непредусмотренный сценарием вопрос:

— Дорогой Борюш! Я вас не узнаю. Где ваша яркая улыбка, вид, полный оптимизма? Вас как будто подменили.

— Не удивительно, — Максим собрался. Едва не погорел… — Я изменился. Нет больше легкомысленной бравады, ее война не терпит. Мой крайний вылет на задание мне стоил дорого. Я поседел, а вражеские пули попятнали мне лицо…

Повернув вправо-влево голову, он продемонстрировал присутствовавшим шрамы. После чего продолжил:

— Командующий ВВС Кашпирра приказал мне убрать эти вот барашки, — он коснулся пальцем завитков на щеках. — Я с ним согласен. Не к лицу пилоту на фронте выглядеть киноактером, ведь там не съемки. Перед телезрителями, поклонниками — всеми, кто душой болеет за наших авиаторов и верит в скорую победу, я меняю облик. Любимый ваш Борюш вернется с окончанием войны.

Из кармана брюк Максим извлек маленькое зеркальце и механическую бритву с заводным ключом. Продолжения усов в виде завитков на щеках исчезли на глазах присутствующих и миллионов телезрителей в прямом эфире. Пока он этим занимался, никто не произнес ни звука, а режиссер и не подумал перебить такое зрелище рекламой.

— Вот как-то так… — он спрятал зеркало и бритву и заговорил с хрипловато-придыхающей манерой, довольно точно имитируя персонажа сериала «Ничего, кроме любви»: — В остальном я тот же Борюш. Теперь вы верите, любимые?

В суворовском училище Макс входил в команду КВН, в академии продолжил. Фронтменом не считался, но порой откалывал неплохие шутки. Сейчас же, на другой планете, внезапно пригодился опыт уверенно держаться перед залом. Пусть даже все внутри дрожит. Последние слова он произнес с иронией, но в зале приняли за чистую монету. И грянули овации! В ладоши били даже операторы, отпрянув от массивных телекамер на треногах. Одобрили слова Максима и мужчины. Седой актер, собиравшийся на фронт, пришелся им по нраву больше, чем кривляка.

Максим не знал, что своей выходкой он поломал сценарий встречи. Непредвиденные вопросы посыпались как из рога изобилия. Он отвечал, как мог, а когда не получалось, то отшучивался.

— Вам летать не страшно? — спросила девушка в очках.

— Конечно, страшно. Помню, до войны, в юности, я впервые поднялся на борт авиалайнера. Рядом села женщина с младенцем и сказала мне сочувственно: «Не повезло тебе — мой мальчик будет плакать». Я ответил: «Это вам не повезло». Весь полет я прорыдал от ужаса, ребенок спал, а мать ругалась: «Разбудишь мне сыночка!».

Он подмигнул аудитории. Шутку оценили — аудитория захохотала. Прикалывается Борюш. Герой — он и с детства должен быть героем. Даже на горшок садиться с мужественной миной на лице.

Встал корреспондент тред-юнионистской газеты.

— Как вы относитесь к труду обслуживающего персонала на аэродроме?

— С уважением. Вы видали в цирке животных на мотоцикле? Уверен — не единожды. А видели, чтобы животное ремонтировало или обслуживало мотоцикл?

Эта шутка не зашла. Аудитория восприняла ее как намек на расовые отличия панков с менками. Прозвучал следующий вопрос:

— Безопасны ли полеты на штурмовике?

— Когда служил на авиабазе, у нас периодически объявлялся День безопасности полетов. Абсолютной безопасности. В этот день ни одна машина не поднималась в воздух, — схохмил Максим.

Публика заулыбалась, и следующий вопрос точно не предполагал серьезного ответа.

— Вы культурно разговариваете, — начала корреспондент из педагогического издания, сама похожая на учительницу младших классов. — Но мне сказали, что пилоты в воздухе общаются…

— Матом. Разумеется. Обстановка нервная. Невольно заругаешься, когда в тебя бьют изо всех стволов. Как-то раз к нам на аэродром прибыла корреспонденточка. Примерно, как ты, — он рассказывал реальный случай из истории одной белорусской авиабазы. — Спрашивает у полковника: