Фельдшер скорой - Сергей Линник Страница 8

– А ты где?

– Дома. Только там с мебелью швах, и я прописаться еще не успел.

– И ты молчал?!

Все улетело на второй, третий и пятисотый план. Девушка узнала, что у кого-то новая квартира. И пусть весь мир рушится, но она должна сначала ее посмотреть!

– Да не о чем говорить, в принципе, было. Пока дом сдавали, потом ремонт вот только закончили… – голосом отличника-скромняги, как бы между прочим сообщающего, что на перемене случайно доказал теорему Ферма, объяснил я.

– Адрес давай, родителям скажу, – потребовала Томилина.

* * *

Добрались мы быстро. До метро нас любезно подбросили, а там с одной пересадкой на «Площади Ногина» – и получаса не прошло, как на месте были.

– Ну вот, собственно, и хоромы, – приглашающе показал я рукой, после того как отпер дверь.

– Ой, а это кто такой, – наклонилась Елена. – Маленький какой! Симпатичный! Рыжик!

– Это самая большая ошибка в моей жизни, – буркнул я. – Это недоразумение пустили в квартиру для распугивания злых духов, но оно потерялось и прижилось.

Так и было. Пьяный воздух свободы сыграл с Плейшнером злую шутку. На радостях от обретения жилплощади мы с Давидом тогда и забыли про котенка, а вспомнил я про него, только когда приехал на объект принимать промежуточные итоги ремонта. Строители решили, что животина хозяйская, и начали от ложного чувства доброты кормить мурлыку. Тут же выяснилось, что это только желудок у котенка меньше наперстка, а прямая кишка у него как у слона. Ремонтники приучили его к некоему подобию лотка, но пушистая сволочь не всегда успевала донести сюрприз до места назначения.

Минуты две, не меньше, ушло у Томилиной на обнимки и поцелуйчики с чудищем, прикинувшимся милым котеночком. И только после этого она решила взглянуть на квартиру.

Осмотр, конечно же, начали с прихожей. За нее как раз не стыдно было. А что, на полу линолеум пристойный, не клеенка толщиной полтора миллиметра. Я хотел поначалу паркет, но меня отговорили. Можно потом поменять. И вообще, сейчас лучше в монументальное не вкладываться, даже если деньги есть и просто из карманов валятся. Потому что советское – значит лучшее. И со временем оно только хорошеет. Там стенка сядет, там фундамент слегка поведет. Или крыша немножечко протечет. Не потому, что сволочи делали, просто обстоятельства так могут сложиться. А лет через пять – милости просим, паркет из карельской березы или китайский шелк с ручной вышивкой на стены. Что душа пожелает.

А вот из прихожей, как налево повернешь, попадаешь в гордость мою – раздельный санузел. Красавчики, все правильно сделали, как и положено. То есть можно подумать, что так и было. А это ошибочное мнение. Но зато теперь тот, кто решил помыть организм, не будет мешать тому, кто надумал в этот момент «припудрить носик». И наоборот, конечно же. В футбол не поиграть, а в кораблики – можно. И место для стиралки я отвел. Потому что на заводике в городе Кирове уже практически запустили производство «Вяток», которые автомат. Дорогая, зараза, но денежку на такое не жалко. Носки с трусами сами себя не постирают. А заводить специальную женщину для такого дела я пока не готов.

И плитку в местах общего пользования положили. Треснет от усадки – не беда. У меня запас есть. Так что стоит только зайти – и душа начинает радоваться. И не какой-то там повтор операционной, а нежный пастельный цвет, светлая лаванда, от которого начинаешь чувствовать себя человеком. Понятно, что примелькается, но когда предложили этот вариант, сразу понял – мое.

Дальше кухня идет. Хорошая, почти восемь метров. К тому же – самое меблированное помещение. Ибо здесь есть аж три табуретки и холодильник «ЗИЛ». Ну и плитка газовая. Даже занавесок на окнах еще нет. Обживать, короче, и обживать.

– У тебя две… комнаты? – Еще немного, и у Лены упадет челюсть, как у персонажа мультфильма. Это она стоит в маленьком тамбуре, откуда открываются направо и налево двери в комнаты. Почти одинаковые, семнадцать и восемнадцать метров.

– И лоджия… – Я жестом волшебника открыл дверь и показал выход на лоджию. При желании там можно устроить небольшую общагу для гастарбайтеров.

– Обалдеть можно, – осела по стенке Томилина. – И я так хочу.

– Ну разменяйте свою двушку с доплатой, допустим, на две плюс одну, не знаю только, как это делается. Деньги есть. Будешь богатой невестой.

– Не, в невесты я не хочу, – медленно произнесла Лена. – Бывала я за этим вашим мужем, ничего хорошего. Мне свобода нужна.

Приятно слышать, но все же надо быть настороже. Некоторые дамы вот так говорят про свободу, а потом оказывается, что все-таки замуж хотели.

– Ну и коронный номер нашей программы, – показал я в угол, – надувные матрасы числом две штуки. На них мы будем спать.

И даже это не уменьшило энтузиазма Томилиной. Она еще раз прошлась по квартире, наверное, чтобы посмотреть, не пропустила ли чего. Вот что мне в ней нравится, она в мои вещи не лезет. И на той квартире не любопытствовала, и здесь поставленные в угол сумки с барахлом обошла, будто от них исходит какое-то опасное для нее излучение. Вот так и дальше делай, и мы с тобой не поссоримся.

– А что с мебелью собираешься делать?

На самом деле с мебелью случилась засада. Та, что была на «секретной» базе ЦКБ, куда мне оформил доступ Шишкин-старший, мне не подошла. Массивы из дуба и ореха, однотипные «горки» для гостиной в мрачных цветах… Начальник базы, щекастый колобок по имени Артур Ваганович, покивал на мои претензии и подсунул мне каталог с мебелью из ФРГ. Дескать, если надо, то можем окольными путями привезти.

– Дарагой, сам понимаешь… полторы цены.

Даже после оплаты кооперативной квартиры «бриллиантовые» деньги у меня еще оставались. Из семнадцати тысяч Бэллы Марковны семь я отдал кооперативу, две ушли на ремонт.

В заначке лежало восемь кусков. Как раз на неплохой «тюнингованный» «жигуль» последних серий. А тут надо сразу выложить шесть с половиной тысяч за кухонный гарнитур и спальню. И это без прихожей и кабинета! На них надо еще тысяч пять.

Да, Бэлла должна мне еще семь штук по расписке. И срок там – до конца января. В теории укладываюсь. А на практике свои колеса мне не светили, ведь квартиру нужно не только обставить – требуются посуда, шторы и прочие радости жизни. Да и с расписки половину тоже придется отдать.

– У тебя нет денег, – сообразила Томилина. – Хочешь, я отдам свои?

Я обнял Лену,