Поиски утраченного завтра (СИ) - Лукьяненко Сергей Васильевич Страница 8

— Да не вопрос, — ответил я. — Можем куда-нибудь зайти. За квартал отсюда я видел неплохой ресторан.

Она нахмурилась.

— Нет-нет, ну что вы… Я буквально минутку, несколько вопросов…

Как-то само собой получилось, что мы пошли вдоль ограды резиденции, неспешно и мирно беседуя.

— Понимаю, вы хотите узнать, что случилось два дня назад, — сказал я.

Василиса замотала головой.

— Зачем? Я примерно понимаю. На нас напали. Охрана была убита, Тао-Джон вытащил меня, брата и папину копию в Рексе. Мы спрятались у вас, но кто-то нас всё равно достал, убили и охранника, и нас.

Я кивнул.

— Вы хоть отомстили?

— Частично, — признался я. — Извините, что не смог защитить. Недооценил ваших недоброжелателей.

— А кто это был?

— Наёмники, — я вздохнул. — Никаких следов.

— Странно, конечно, — сказала Василиса. — Раньше такого не случалось… Ладно, не будем об этом, Никита.

— Вам не интересно, что вы делали, о чём говорили? — удивился я.

— Нет. Это же не я была. То есть я, но другая. Мне с одной стороны её жалко, а с другой — иначе бы меня не восстановили из копии, — Василиса улыбнулась. — Так что всё к лучшему, пожалуй!

— Ну… — я растерялся. — Да, наверное. Если так это рассматривать.

— А как иначе? — Она развела руками. — Скорее всего, я понимала, что нам крышка. Если бы хотела передать что-то себе прежней, то так бы и сказала. Я не говорила?

Я покачал головой.

— Забудем, — Василиса тряхнула волосами. — Я хочу вас расспросить про Обращение. Вас же было семнадцать вначале?

— Землян — семнадцать. Ещё хоппер, двое рили и тао.

— Тао-Джон! — с восторгом произнесла Василиса. — Верно?

Я улыбнулся. Добавил:

— Но Обращение прошли только земляне. Выжило четырнадцать.

— Расскажите, как это было!

Я откашлялся.

— Василиса, об этом не рассказывают.

— Вам запрещено? Кто запретил? Контроль? Стерегущие?

— Ничего не рассказывают, — уточнил я. — В общих чертах вы же понимаете, что произошло?

— В общих чертах все знают… — она вздохнула.

— Так и останется. Обрывок информации там, пара фраз здесь, какой-то намёк, слухи, догадки. Вот и всё.

— Но… — она нахмурилась. — Но почему?

— Василиса, — я взял её за руку. — Не хочу тебя обидеть и с удовольствием с тобой поболтаю. Но о чём-нибудь другом. Ты занята вечером?

Василиса посмотрела на мою руку. Осторожно вынула из неё ладонь. Спросила недоуменно:

— Никита… вы ко мне клеитесь, что ли?

— Но… — я осёкся.

— Вы с ней что… — она улыбнулась, — сексом занимались? Нет, серьёзно?

— Вполне серьёзно, — признал я.

Василиса звонко рассмеялась.

— Слушайте, Никита, ну вот теперь обидно стало! Такое приключение, а я не помню!

— Ничто не мешает освежить память, — мрачно сказал я.

Василиса даже повисла у меня на руке от хохота.

— Никита, а вы шалун! — Она погрозила мне пальчиком. — Вы же Обращённый! Вам полторы сотни лет!

— Сто тридцать, — уточнил я.

Он чуть не задохнулась от смеха.

— Никита, браво! Я вами восхищаюсь. Нет, правда! Я думала, вы совсем бука, а вы такой… такой… бодрый!

Посерьёзнев, Василиса добавила:

— Ладно, побегу, а то папа заметит, что меня нет, и разволнуется. Он такой нервный сегодня!

— С чего бы это… — пробормотал я.

Пристав на цыпочки, Василиса обняла меня, отставив ножку и несколько секунд покачивалась, игриво заглядывая в глаза. Потом сказала:

— Пока-пока, Обращённый! Ты прелесть!

И со смехом побежала к воротам.

Я стоял, глядел ей вслед.

И размышлял.

Нет, вначале я мысленно произнёс все те слова, которые мне хотелось сказать вслух. Потом оторвал взгляд от загорелых ножек. Потом выдавил из себя смешок.

А потом всё же включил мозги и задумался.

Когда Тао-Джон привёл её в мой дом, я был девушке абсолютно безразличен.

Как только она поняла, что я Обращённый… ну, скажем честно, только присутствие брата и отца в теле собаки помешало ей тут же сорвать одежды и накинуться на меня. Тао-Джона, пожалуй, она бы не постеснялась.

В постель ко мне она залезла осознанно. Не от страха, не с целью привязать меня к себе покрепче.

И вроде как нам обоим всё понравилось!

Как следует из слов Юрия Святославовича — его дочь Обращёнными интересовалась давно, и мной в том числе. Это вполне объясняет её поведение у меня в гостях, как только она поняла, с кем имеет дело.

Но, чёрт возьми, совершенно не объясняет то, что сейчас произошло!

В задумчивости я вернулся к машине. Сел, назвал свой адрес. Чувствовал я себя не столько обиженным и отвергнутым, сколь заинтригованным.

Первые годы после Обращения я просто жил, пытаясь осознать, что наш пафосный героический поступок привёл к столь неожиданным последствиям. Иногда мы собирались все вместе — четырнадцать стариков и старушек. Даже ввели это в обычай. Вначале пересекались каждый месяц, потом решили, что достаточно ежегодной встречи. И лет семь-восемь… Да нет, больше. Лет двенадцать, пожалуй, никто не пропускал общего сбора.

Потом, конечно, житейские хлопоты затянули. Кто-то женился или вышел замуж. Кто-то уехал столь далеко, что не успевал вернуться на встречу. Но всё-таки мы держали постоянный контакт. Если кому-то требовалась помощь — нечасто, конечно, но такое случалось, то достаточно было лишь позвонить…

По итогу на встречи ходили лишь самые стойкие и упёртые. Кое-кто прицепился к формальностям и посещал встречи лишь раз в четыре года. Я вот в самооправданиях не нуждался, потому лет двадцать как забил на сборы. Это несложно, достаточно лишь перестать обращать внимание на старый земной календарь, и двадцать девятое февраля растворится в потоке дней.

Кстати…

Я поднял руку и посмотрел на древние, как я сам, часы Casio. Каким-то чудом их не зацепило взрывом.

Ну да.

Я даже не удивился.

Час назад наступило 29 февраля две тысячи сто двадцать четвертого года.

Сегодня в клубе «Голая правда» собираются четырнадцать Обращённых. Разумеется, я про это забыл. Разумеется, я не собирался туда идти.

Но кто я такой, чтобы спорить с судьбой?

— Седьмой столичный сектор, — сказал я. — Закрытый клуб «Голая правда».

В глубине души я надеялся, что машина вежливо сообщит, что данный клуб разорился несколько лет назад, или сгорел ко всем чертям, или там нашли неизвестный вирус и закрыли на бессрочный карантин…

Но машина плавно тронулась с места.

Район успешных бизнесменов, потомственных богачей, модных певцов и прочих баловней судьбы вскоре закончился. Вместо садов, скверов, личных особняков и красивых зданий индивидуального проекта потянулись типовые кварталы среднего класса. Вроде и дома интересные, и зелени достаточно, но присмотришься — и видишь, что архитектура повторяется, парки лишь притворяются большими, текучих дорог немного, зато входы в метро натыканы на каждом углу.

Пунди — самый большой город на Граа, планете, которую считают неофициальной столицей обитаемого космоса. Граа чуть больше Земли, притяжение тут чуть сильнее, состав воздуха немного иной. Но в целом для землян планета вполне комфортная, так что из двадцати миллиардов жителей наших — почти полтора. Больше только хопперов, муссов и рили. Но муссы — народ малоразвитый, всеми презираемый, похожий на гоблинов из детских сказок, и отношение к ним соответствующее. Разнорабочие, мусорщики, пехота — никто не слышал о муссе-поэте или муссе-учёном. Да что уж там, даже сержант-мусс явление неслыханное.

Хопперы далеко не глупы, их гуманоидный облик не вызывает отвращения, среди них бывают заметные личности в любых сферах деятельности. Но более девяноста процентов хопперов странствуют в таборах, предаваясь танцам, песнопениям и всяким прочим мистическим и религиозным ритуалам. Хопперы считают, что таким образом они способствуют Слаживанию, прочие разумные виды думают, что они просто не любят работать.

Я не из прочих.

Рили развиты, умны и почти для всех видов кажутся привлекательными и дружелюбными. Это недалеко от истины. Но к тому же рили неконфликтны и замкнуты в своих общинах, так что их особо и не замечаешь.