Олег Таругин - Десантник. Из будущего – в бой! Страница 8

Не раскрывая глаз, Леха перекатился на живот и медленно встал на четвереньки. Голова кружилась, но вполне терпимо, на сотрясение всяко не тянет. Убедившись, что ничего страшного не происходит, парень открыл глаза и в два приема поднялся на подрагивающие то ли от напряжения, то ли от сковавшей тело непонятной ватной слабости ноги. Не глядя в сторону дороги, осмотрел себя. Все как и должно быть – тельняшка, заправленная в легкие хлопчатобумажные туристические брюки, в которых он предпочитал ходить в летние экспедиции. Горные ботинки с невысоким берцем, старенькие, но еще вполне целые. Давно собирался прибарахлиться новой обувкой, да жаба душила тратить деньги, пока еще в этих вполне можно ходить. Что еще? Нож и горный молоток на поясе, телефон… где он, кстати? А вот, в траве под ногами валяется, видимо, выпустил из руки, когда падал. Наклонившись, Леха поднял мобильник, автоматически стер с сенсорного экрана пыль и налипшие травинки. Отозвавшись на касание, монитор засветился, извещая владельца об отсутствии контакта с сетью. Пожав плечами, Степанов запихнул телефон в карман и, собравшись с духом, обернулся.

Ничего не изменилось.

Все так же светило далеко послеполуденное солнце, по лазурному небу плыли редкие невесомые облачка, теплый летний ветер шевелил коротко остриженные волосы… на узкой грунтовке застыла разгромленная и сожженная колонна советской автобронетанковой техники. Трупы тоже никуда не делись. Погибшие лежали в тех позах, в которых их застала смерть. Изодранные пулями гимнастерки топорщились от засохшей, кажущейся черной крови; искаженные предсмертной судорогой рты застыли в немом крике. Сейчас, осматривая местность с высоты своего роста, Степанов заметил множество воронок, обрамленных пластами вывороченной взрывами земли и дерна. Лежащие поблизости от них люди были изломаны, словно тряпичные куклы, многие с оторванными конечностями, обезглавленные, а то и вовсе разорванные на части.

Парень заставил себя сделать шаг вперед, затем еще и еще. Прибитая летним зноем местами вытоптанная трава чуть заметно пружинила под подошвами. Мыслей в голове не было. Никаких. Вообще. Сознание просто равнодушно фиксировало увиденное. Лежащий на спине совсем молодой паренек в новенькой, явно еще ни разу не стиранной гимнастерке, заскорузлой от крови. Чуть поодаль – офицер, судя по портупее и отлетевшей в сторону приплюснутой фуражке с пятиконечной звездой на околыше. От головы почти ничего не осталось, лишь какие-то кровавые лохмотья и сероватые комочки мозговой ткани. В сведенных судорогой пергаментно-желтых пальцах правой руки намертво зажат пистолет «ТТ» с замершей в крайнем положении затворной рамой – перед смертью успел расстрелять все патроны. Рядом с телом разорванная едва ли не в клочья полевая сумка, какие-то выпавшие из нее бумаги, несколько сломанных карандашей и разбитый компас. Из чего это по ним лупили, из крупнокалиберного пулемета, что ли?

«Из авиационного пулемета или автоматической пушки, – неожиданно подсказало очнувшееся от первого шока подсознание. – Разве сам не видишь? Военную хронику вспомни, не раз ведь смотрел. Колонну разгромили с воздуха. Сначала прошлись бомбами, потом летали вдоль шоссе на бреющем и расстреливали уцелевших».

Алексей, словно выполняющий простейшую программу робот, медленно брел параллельно насыпи, ощущая, как увиденное намертво впечатывается в память. Разорванное близким взрывом тело еще одного бойца. Собственно, не разорванное даже: головы и торса вовсе нет, только таз с вывороченными кишками и ноги в размотавшихся обмотках. И вбитая взрывом в землю винтовка с расщепленным прикладом и погнутым граненым штыком, которую до сих пор сжимает за цевье оторванная по локоть рука. В трех метрах – еще один погибший, взрывная волна сорвала одежду, оставив на теле только обрывки галифе и правый ботинок. Спина, куда ударили осколки, – одна сплошная рана с торчащими наружу обломками ребер и позвонков. Еще один погибший, судя по комбинезону и шлему – танкист. Крови на темной ткани не видно, только на спине лохматятся вывернутой наружу тканью выходные отверстия от пуль. Этого хоть целым похоронят… впрочем, ему-то как раз уже все равно…

Не в силах более видеть изуродованные тела, Степанов медленно поднял голову, рассматривая разгромленную колонну. Да, наверное внутренний голос прав: их именно разбомбили. Как раз напротив него застыл поперек шоссе легкий «БТ» с напрочь развороченным, рыжим от огня корпусом – видимо, близкое попадание или взрыв боекомплекта. Башни не было, и не шибко разбиравшийся в старых танках Леха не мог определить, какой именно модели боевая машина. В десятке метров впереди – нечто вовсе уж неопределяемое, абстрактная композиция из перекрученного тротиловой яростью металла, размотавшихся гусениц и разбросанных вокруг остатков ходовой. Вот это уж точно прямое попадание.

Следующие два танка, еще один «БТ» и «тридцатьчетверка» с незнакомой Степанову башней – уж больно пушка коротковата, совсем не такая, как в кино показывают, – внешне выглядели почти неповрежденными, разве что краска полностью обгорела. На рыжих от жара башнях – черные контуры звезд и тактических номеров, намертво впечатавшиеся в броню. Из распахнутого переднего люка «Т-34» свешивается обгоревший почти до скелета механик-водитель, еще один танкист лежит, раскинув угольно-черные руки, на решетке моторного отсека. Кажется, из башни «БТ» тоже кто-то пытался успеть выбраться, но присматриваться уже просто не было сил.

Леха торопливо сморгнул, отводя взгляд. Следом за танками в составе колонны двигались автомобили, некоторые с пушками на прицепе. Грузовикам досталось еще больше: осколки и взрывная волна с легкостью дырявили и сминали жестяные кабины полуторок и разносили в щепки кузова, а вспыхнувший бензин довершал дело. Видимо, часть машин, те, что тащили орудия, везли боеприпасы – от этих и вовсе практически ничего не осталось, только искореженные рамы с остатками подвески да искромсанные взрывом обломки кабин. Замыкавший колонну трехосный бронеавтомобиль с такой же, как на «БТ», башней почти не пострадал – и под взрыв не попал, и не горел. Как именно он называется, парень не помнил, то ли «БА-10», то ли как-то иначе. Судя по продырявленному крупнокалиберными пулями капоту, ему разбило двигатель, и экипаж предпочел бросить машину – недаром бортовые дверцы распахнуты. На отвернутой в сторону башне отчетливо видна красная звезда и белая пунктирная полоса вдоль верхнего края, видимо, заменяющая тактическое обозначение подразделения.

Алексей на миг прикрыл глаза. Что ж, если это и на самом деле галлюцинация, то уж больно она подробная. И страшная. Неправильная, одним словом. Буквально каждая деталь проработана, словно в историческом кинофильме, вон на дороге даже стреляные гильзы блестят, видимо, кто-то вел огонь по атакующим колонну самолетам. Хотя откуда ему знать, какие именно бывают галлюцинации?! И какие из них правильные, а какие, мать их, нет?! Он что, психиатр, что ли? Или дело в том, что…