Дмитрий Силлов - Закон Дракона Страница 8

— Ах ты поганец! — взревел мясник, вслепую взмахнув топором. — Да я тебя щас…

Гибкая тень проскользнула у него между ног. Толстяк ударил со всей силы, но опоздал лишь на мгновение… А потом пришла боль. Резкая и нестерпимая…

Некоторое время мясник тупо разглядывал топор, торчащий из ступни, после чего неожиданно тонко всхлипнул.

— Мой сапог, — плачущим голосом простонал он. — Моя нога… Люди, помогите…

Вывернувшийся из-за угла стражник, бегущий с мечом наперевес, заорал дурным голосом, вращая глазами навыкате:

— С дороги, чучело! Нечистого упустим!

— Мой сапог… — продолжал стонать гигант, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. — Помогите топор достать, люди добрые! Сам я ни в жисть…

Краем уха Лис слышал сзади стоны раненого толстяка и вопли стражи, пытающейся убрать с дороги неожиданное препятствие, но все это было уже неважно.

В конце улочки стояло большое трехэтажное здание, так же, как и городские стены, сложенное из тесаного камня. Узкие стрельчатые окна больше напоминали бойницы, а из башенки, возвышающейся над кровлей третьего этажа, можно было вполне успешно силами пары арбалетчиков простреливать как всю улочку, так и «мертвую зону» возле мощной дубовой двери, которую разве только крепостным тараном и штурмовать в случае, ежели кто-то сильный и могущественный решит вдруг во что бы то ни стало добраться до хозяев дома-крепости.

Над окованной железными полосами дверью на толстых цепях болтался старый фонарь. Бесценная, наверно, штуковина была в свое время, пока какой-то варвар не разбил стрелой дорогущее стекло фонаря. Стрела, кстати, так и осталась торчать меж острых осколков стекла, словно в живой рваной ране.

Лис бросился к двери, схватился за железное кольцо и замолотил им в дверь со всей силы.

— Входи, добрый человек, — немедленно раздался голос из-за двери. — Не заперто.

Лис потянул кольцо на себя — и массивная дверь поддалась на удивление легко. Парень шмыгнул внутрь полутемного помещения и остановился на пороге, осматриваясь и хватая ртом спертый воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

Несмотря на то что с минуты на минуту дверь должна была распахнуться и меч стражника, войдя в спину нарушителя спокойствия, поставил бы в книге его жизни жирную стальную точку, Лис каким-то звериным чутьем понял, что он в безопасности.

Он стоял в просторном зале… в котором не было ничего, кроме четырех стоящих по углам больших светильников из тяжелого черного металла, утыканных чадящими свечами, массивного стола, стула с очень высокой спинкой и человека в черном балахоне, сильно напоминавшем сутану слуги Высших. Человек сидел на стуле, положив на стол худые руки с длинными пальцами. И отчего-то казалось, что это не части тела живого человека, а абсолютно посторонние, неживые предметы, на одном из которых сверкал массивный перстень с печатью. Таким же мертвым показалось Лису и лицо сидящего. Выцветшие брови, бледное лицо, тонкие, бескровные губы и абсолютно неживые глаза, смотрящие словно сквозь Лиса. И парень понял — в присутствии этого человека стража не посмеет не только убить его, но даже переступить порог без приглашения. Хотя на всякий случай, припомнив слова нищего, произнес:

— Защиты и покровительства!

Змеиные губы человека дрогнули.

— Являешься ли ты хозяином своего тела, души и разума?

Слова живого мертвеца непостижимым образом разносились по всему залу. Казалось, будто из каждого угла невидимые слуги хором повторяют сказанное.

«Чушь какая-то», — пронеслось в голове у Лиса, но он на всякий случай кивнул. Времени задавать вопросы не было — он явственно слышал за дверью бряцанье тяжелых доспехов. И несмотря на то, что частая дробь окольчуженных сапог по мере приближения к двери сменилась звуком неуверенных шагов, вполне могло статься, что нерешительность городской стражи явление временное.

— Осознаешь ли ты то, о чем просишь?

Лис кивнул снова. Сейчас он осознавал лишь то, что позади него стоят два вооруженных стражника и от его спины острия их клинков отделяют лишь несколько дубовых досок, скрепленных железными полосами.

— Готов ли ты вступить в Гильдию Воинов ночи?

Лис настолько энергично дернул головой сверху вниз, что у него заболела шея и тонкая струйка крови, скатившись по переносице, потекла по подбородку.

«Кутруб тебя побери! — выругался про себя Лис. — Об кольчугу того дуболома лоб разодрал, не иначе. Пока бежал, рану волосами залепило, а нынче кровь отворилась. Сейчас прогонит меня тощий демон, чтоб пол не пачкал, тут мне и конец».

Однако его опасения не оправдались. На столе перед «тощим демоном» не было ничего, кроме куска пергамента и заточенного гусиного пера, лежащего на простой деревянной подставке. Лис еще успел удивиться — где ж чернильница? В деревне был всего один грамотей — слуга Высших, бравший за церковные обряды и составление писем непомерную плату. Так он всегда ходил с письменным набором и переносной чернильницей на поясе. А тут перо есть, а…

— Плохо, когда большой и сильный хочет обидеть слабого и беспомощного, — прервал ход размышлений Лиса человек в черном балахоне, пододвигая к краю стола кусок пергамента. — Подойди, неофит. Ты должен расписаться под договором.

«Интересно, он что, знал, что я приду, и загодя договор написал? Или у них все заранее заготовлено на случай, если кому-то срочно защита и покровительство потребуется?»

Однако мысли не мешали ему осознавать, кто, переминаясь, сомневается за дверью — входить или подождать, пока жертва сама выйдет? Поэтому Лиса долго упрашивать не пришлось. Чуть не бегом парень пересек зал и остановился возле стола, соображая, каким образом он сейчас будет ставить кружок под пергаментом абсолютно сухим пером.

Смысл строк, написанных на квадратном куске телячьей кожи, для Лиса был недоступен — у дядьки Стаффа в жизни не набралось бы столько денег, чтобы научить приемыша столь сложному искусству, как грамота. Да и нужно ли оно что простому пахарю, что воину? Отрывок из Книги Высших, если надо будет, Посвященный прочтет, а иных книг, наверно, и на свете нет. Во всяком случае, Лис о них не слышал.

Вблизи человек в балахоне производил еще более жуткое впечатление. То, что издали казалось глубокими морщинами, оказалось застарелыми шрамами. Причем на удивление симметричными, словно их нанесла чудовищная лапа с острыми когтями, когда-то давно пытавшаяся сорвать лицо с черепа благодетеля Лиса. Хотя благодетеля или нет — это еще вопрос. Кто его знает, что у него на уме. Вдруг…

Додумать мысль снова не получилось.