Андрей Круз - Двери во Тьме Страница 8

– Ага!

Мотор зарычал еще гуще, скорость продолжала увеличиваться. Заплескалась в борт мелкая волна, белый бурун поднялся по носу катера, превращаясь в расходящиеся «усы». За кормой вился сизый дымок.

– А че, нормально! – довольным голосом сказал Федька. – Мне нравится. Прямо-таки кругом нравится. Со всех сторон. Вань!

– Чего? – обернулся к нему Иван, проверявший рундуки под откидными сиденьями.

– Надо бы печку испытать.

– Нормальная печка, я проверял, – вмешался Пашкин. – А к завтрему и дров вам сюда подкину, и угля ведерко-другое.

Тут уже меня мысль одна посетила. Ехать ведь нам до Красношахтинска по вихлястому руслу реки не так чтобы быстро, а вообще вся экспедиция может и дня два занять запросто, если не больше, то, следовательно, встает новая проблема:

– Вань, а надо ведь и насчет пайка порешать. Жрать-то чего будем?

– Вов, ты меня за идиота держишь, что ли? – вздохнул Иван тяжко. – Я геологом в поле столько отходил, сколько тебе и не снилось. Готов паек, на Крупе в департаменте лежит, потом заедем да перегрузим в машину.

– А оружие? – спохватился я. – Пулеметы, гранаты и боекомплект на Ферме.

– Съездим. Здесь закончим – и сгоняем.

Катер в управлении был и вправду несложен. Настойчивый Пашкин прогнал нас через обучение управлением поочередно. Я был вторым, сразу после Федьки, и обнаружил, что это куда проще, чем управлять машиной, – скорость совсем ничтожная. Разве что надо чуть-чуть привыкнуть и к инерции при торможении, и к инертности при разгоне и маневре. Но это ладно, с этим мы справимся.

День получился суетной. То как-то сидели на попе ровно и никуда не спешили, то вдруг оказалось, что рейд надо за один день организовать. Хотя в принципе для русского человека такая организация любого процесса в порядке вещей, так что никто не удивлялся и не возмущался. Сгоняли на Ферму за оружием и гранатами, не придумав ничего лучшего, как положить все это на ночь ко мне в квартиру, туда же закинули ящик сухих пайков. Иван предлагал все это в департаменте оставить, но выяснилось, что при таком раннем выезде мы потеряем кучу времени только на то, чтобы туда попасть. Пришлось вот так.

– Слетать за вами не получится, так что если соберешься рисковать – сюда лучше не возвращайся, – сразу предупредила Настя.

– Да ладно, ладно, мы даже с воды выбираться не будем, – взялся я ее успокаивать. – С реки зайдем, с борта на борт, а потом обратно. Медленно разве что.

– Когда вернешься?

– Через три дня самое позднее. Раньше, скорее всего.

Она заглянула в ящичек комода, затем обернулась ко мне:

– Если через три дня не будет и погода останется нелетной – заберу все деньги из дому и найму людей с судном, понял?

– Угу…

Тут с ней лучше не спорить. Тем более что я как раз собирался и больше думал о том, чтобы чего-то нужного не забыть.

– Твой автомат возьму, не возражаешь?

– Бери, только чистить потом сам будешь.

– Хорошо бы вообще не чистить, – сказал я по здравом размышлении.

Действительно хорошо было бы так тихо до нужного места дойти, там все найти – и так же тихо смыться обратно.

А вообще местная версия ППШ по всем статьям побивает трофейный немецкий МР-40[2], хоть с виду и грубее выглядит. Если честно, то и «наш» ППШ лучше немца был, но местный – это вообще что-то. И патроном куда мощнее, и надежность выше, и в руках удобно лежит, и даже отдача и подброс за счет компенсатора ниже. Все себе такой добыть никак не получается, но сейчас так вышло, что Насте ее автомат точно скоро не понадобится. А если что, то дома и другого оружия полно.

Так, магазинов шесть штук есть, по тридцать пять. Нормально. Ну и ТТ, куда же без него, с пятью снаряженными магазинами. Еще патроны в пачках – все не на себе тащить. Сотня дополнительных пистолетных – они от автоматных отличаются меньшим зарядом и плоской пулей – и три сотни к автомату, с пулями нормальной, оживальной формы, и это помимо основного боекомплекта. Нормально.

– А если погода наладится, то даже слетаю в ту сторону, погляжу сверху, где вы там и как, – сказала Настя, заваливаясь на кровать с книжкой.

Я выглянул в окно и усомнился в том, что погода может измениться. По стеклу вперегонки катились капли воды, еле видные в темноте черные ветки деревьев метались как руки психа под порывами ветра. Ничто не меняется, провались оно совсем. Дерьмо, а не погода, чтоб ее…

– Думаю, что не слетаешь, – сказал я вполне искренне. – Что читаешь?

– «Жерминаль».

– И как?

– Мне нравится.

А мне когда-то не пошло. Ну да и ладно.

– Ты бы ложился сегодня пораньше, чтобы завтра нормальным быть.

– А так и сделаю, в душ только зайду – и к тебе.

– Я же сказала, чтобы ты выспался, а ты что задумал?

– А мы быстро. И спать буду крепче.

С утра вскочил по будильнику, достаточно заранее, так что хватило времени на чай с бутербродами. К тому моменту как к дому подкатил «шевролет», я уже был одет и собран и по привычке дежурил у окна. Стащили все заготовленное вниз за две ходки, забросили в машину. За рулем на этот раз Степаныч сидел – он нас и провожать будет, и встречать. Вел машину он медленно и степенно, в противоположность постоянно лихачащему Федьке. Неторопливо довез нас по словно вымершему темному городу до пристани, где, как выяснилось, поджидал нас Пашкин, ради такого случая даже заночевавший во флигеле, в своем крошечном кабинетике. И похоже, ночь он там провел с пользой, потому что перегаром от него тянуло заметно, хоть пьяным он и не был.

– Дров вам загрузил, угля тоже, горючего вам хватит, там бак большой, – частил он скороговоркой, стоя у мостков, в то время пока мы таскали на катер все, что привезли с собой.

Первым делом я кинулся печку растапливать: за ночь и без того не слишком теплая рубка выстыла. Нарубил ножом с одной чурки тонких щепок, достал из-за корзины с дровами приготовленную газету «Мой Углегорск». Лязгнула задвижка печки, огонь легко охватил смятый лист, на который я навалил щепок. Огонек побежал по ним легко, запахло горелой бумагой.

– Часов восемь ходу? – уточнил я у Ивана, как раз засевшего за карту.

– Примерно так получается, – сказал он, ведя по голубой жилке русла реки устройством со смешным названием «курвиметр». – Катер не быстрый.

– Темнеет там рано, – поморщился я недовольно.

– Ну а что поделаешь? – сказал он, отложив со стола курвиметр и быстро написав какие-то цифры в открытом блокноте. – В ночь выходить тоже нельзя, не видно же ни хрена. Сделаем что успеем и на якорь встанем, на ночевку.

Огонь разбежался по всем щепкам, и я подложил туда пару чурок, закрыв дверцу. Даже сейчас от печки немного потянуло приятным теплом, а раскочегарится сильнее – так вообще благодать будет, наверное.

Забормотал двигатель, катер отвалил от причала. Я придвинулся к окну из исцарапанного мутноватого стекла, глядя на то, как медленно удаляется от нас ряд лодок, освещаемый светом единственного фонаря: рассвет еще только-только собирался наступить. На пристани остались стоять двое – Степаныч да Пашкин. Вот и все, двинули.

Как открываются люки, я проверил еще вчера, а сейчас к каждому по пулемету выложил. И коробки с лентами запасные поближе разместил. Это наша главная и единственная оборона теперь. Потом пошел к Федьке в ходовую рубку, где уселся на второе… креслом это не назовешь, скорее стул неудобный… но на катерах стульев нет, так что пусть будет просто сиденье. Вот на него и уселся, сбив в кучу и сунув под задницу кем-то забытый серый ватник – для комфорта.

Катер выбрался на середину фарватера и пошел вверх по течению. Дождь продолжал сыпать, капли скатывались по стеклу, размывая и без того смутный в сумерках силуэт берега. Да, света было уже достаточно хотя бы для того, чтобы на берег не выскочить. В Углегорске горели редкие фонари, и кое-где окна светились. Но мало – город даже на работу не начал собираться. Это мы, пташки ранние, уже все в трудах, делах и заботах.

– Позавтракаем, что ли? – выдал довольно мудрую мысль Иван. – Все равно делать нечего.

– Хочешь, порулить дам? – сразу предложил Федька.

– Не, не надо, я лучше поем, – отказался тот.

– Тогда ты чайник и ставь, – сразу предложил я.

– А когда-нибудь ты его ставил? – вроде как возмутился Иван. – Что-то не помню такого, всегда я этим занимаюсь.

– Чайник ставить и кипятильник в банку совать – две большие разницы, как говорили в одном южном городе. В кипятильнике никакого полета нет, а так, баловство одно.

– Я тебе напомню в следующий раз, – посулил Иван, направившись с чайником из рубки.

Выше по течению никакой человеческой деятельности не велось, так что вода в реке, несмотря на пасмурно-мерзкий цвет, была идеально чистой – набирай да кипяти. Присев у печки, открыл дверку и заглянул внутрь. Дрова уже горели вовсю, так что чайник ставить вполне можно было, на этой печке и конфорка была предусмотрена.