Сергей Дорош - Темная сторона Луны Страница 8

Короче, когда мы вышли, нас совсем не напугал десяток автоматчиков, взявших под прицел выход из грота. Все в черных масках, камуфляже, армейских ботинках, неизменных со времен, предшествующих Третьей мировой. Я бы принял их за обычную банду, если бы не знак на левой стороне груди – раскидистый дуб. За их спинами стояли трое. Все одеты в кожаные штаны весьма грубой работы, сапоги с опушкой. На широких поясах неизменные серпымечи. В левой руке – легкие щиты в виде полумесяца. Низ лица закрыт повязкой, на голове капюшон, зеленые плащи до земли. Мы не сразу заметили эту троицу: их одежда сливалась с лесом.

Орсо, шедший впереди, зарычал как настоящий медведь. Робин и Любослав опустили тело учителя на землю. Десяток низших служителей мы в расчет не брали, а тройка друидов – Орсо переплюнет любого, Хансер срежет любого, а четверым ученикам неплохо бы потренироваться. Глупость да и только – вставать у нас на пути. Тем более что Хансер, на миг замерев, сделал мне знак: все противники на виду и в спину никто не ударит.

А вот дальше все было неправильно. Вы, благородные сеньоры, можете сказать: «Луис Радриго Диэс дель Сентилья, ты дурак!» И я не вызову вас на дуэль и даже спорить не буду. Ну разве не было сначала ясно, что в такой неправильный день все должно идти неправильно! Что я могу сказать в свое оправдание? Что даже высшему не под силу сотворить пулю, способную пробить магический кокон? Что порох, сгорая, освободит ее от всех вложенных сверхъестественных способностей? Что и дети знают: пули для высшего безвредны? И вы резонно возразите: сегодня уже произошло небывалое. Даже несущие спокойствие темных доменов чтят святость поединка, а сегодня она была нарушена на моих глазах светлым. Почему не могут быть нарушены другие незыблемые законы?

Они знали о нашей ноше, они подготовились заранее. Аркадия не успела сплести заклинание: один из друидов сразу накрыл ее непроницаемым куполом. Сам он вынужден был концентрироваться на ее удержании, но при этом выводил из боя сильнейшую повелевающую стихиями. Служители нажали на курки. И все же первым среагировал Орсо. Он один знал, с чем мы столкнулись. Знал, что реакция аколитов уступает только несущим спокойствие, поэтому колдовать даже не пытался. За миг до грохота выстрелов на его месте уже стояла тварь в полтора человеческих роста, чудовищный гибрид человека и медведя, боевое воплощение друида. И пули из пяти автоматов просто отскочили от его шкуры. Серебром запастись служители не озаботились. А вот другие пятеро превратили в решето Болемира, который, надеясь на магический кокон, даже не подумал увернуться.

– Луи, в Тень! – услышал я второй раз за сегодняшний день. Этот крик вывел меня из ступора, заставив укрыться. Пули, простые пули убили высшего. УБИЛИ. Тело оседало на землю. Сумка с Граалем упала.

– Руби! – выкрикнула Ярослава. Она прыгнула на автоматчиков, преодолевая огромное расстояние за один прыжок. Робин и Любослав заняли места слева и справа. Они летели навстречу шквалу пуль, в прыжке уворачиваясь от них. Это было завораживающее зрелище. На середине прыжка они синхронно выхватили мечи, завертели жуткую мельницу, отбивая пули. Такое по силам лишь высшим несущим спокойствие. А навстречу другому шквалу двигался Орсо, двигался, игнорируя град свинца, барабанивший по шкуре, вырывая клочья меха, но не в силах повредить плоть.

Служители отступили от воинов четко, грамотно, в который раз убедив меня, что знали они, против кого идут. Орсо преодолел последние метры прыжком. Лапы твари взметнулись, и двое автоматчиков отлетело. Тела ударились о деревья с четко слышимым хрустом. Упали, чтобы никогда не подняться. Боевая форма буквально удесятеряет силы.

Двое оставшихся друидов вступили в бой. Один вдруг принял боевое воплощение рыси, прыгнул на дерево и, оттолкнувшись, ринулся на Орсо. По массе он уступал нашему повелевающему стихиями, но сила прыжка повалила обоих на землю. Они покатились, полосуя друг друга когтями. Орсо был бойцом, даже чары свои он адаптировал к бою. Сейчас я понял, что он в этом не уникален: теперь он столкнулся с себе подобным и проигрывал. Верткая рысь уходила от медвежьих лап, способных размазать ее в лепешку, с поразительной ловкостью, не забывая работать когтями. Вот уж действительно поверишь: страшнее кошки зверя нет. А что есть рысь, как не большая кошка?

Второй друид шагнул навстречу нашим воинам, забрасывая щит за спину и обнажая серпмеч.

– Мой! – крикнула Ярослава. Два ее клинка завертелись в танце, подобном танцу кобры. Наивная девочка. Трое аколитов вполне могли потягаться с худшими из несущих спокойствие. А уж один на один справиться с учеником – дело пары минут. Но Яра не собиралась убивать его сама. Она всего лишь связала друида боем, подставляя под удар из Тени.

Я ринулся к аколиту, обнажая шпагу. Но опоздал. Друид то ли чтото почувствовал, то ли с самого начала это задумал, но левая рука его взметнулась в быстром жесте. Это заклинание хорошо знал даже я, человек, далекий от магии. Иногда использовал, чтобы произвести впечатление на низших девушек, если времени было в обрез. Мы называли его «очарованием». Действует только на противоположный пол. На какоето время ты становишься для того, на кого колдуешь, всем, идеалом мечтаний. И силы в это заклинание друид влил такие, что оно пробило магический кокон Ярославы. Правда, лишь на миг. На короткое мгновение она замерла, и этого хватило. В руке друида возник пистолет. Грохнул выстрел: разрывная пуля в лоб, в упор. Никого не удивило, что и она прошла сквозь кокон, словно того и не было.

На месте лица – кровавая маска. Я был близко, видел все в деталях. Падающее тело – уже не Ярослава, а просто кусок плоти, из которого одним выстрелом вышибли душу. Не помня себя от ярости, я атаковал его. В глубоком выпаде моя шпага вошла в его спину. Он ничего не успел, потому что в тот миг в меня вселились духи моих предков, по крайней мере мне так показалось. Он выгнулся назад, как будто пытался лопатками сжать мой клинок. Он был мертв, но я еще дважды пронзил его. От последнего удара падающее тело развернуло, я прыгнул вслед ему и полоснул по горлу.

Что я тогда чувствовал? Не хотелось бы копаться в душе, но взялся за гуж… Мы с Ярой прекрасно понимали специфику наших отношений. Я ее не любил, это точно. Но и бесчувственным болваном никогда не был. В тот момент не было пустоты в душе от потери. Была ярость, да я уже говорил – гнев, что ее у меня отобрали. Печаль пришла потом, хотя продержалась недолго, но не по ее вине, а изза того, что навалилось на нас со всех сторон. Она была хорошим человеком, а это гораздо больше, чем просто хорошая женщина. Но наша жизнь состоит из потерь. Полтысячи лет – не шутка. Мы становимся мудрее, сильнее и печальнее. Сила ведет к беспечности, и какойнибудь молодой ловкач рано или поздно до тебя доберется, несмотря на то, что ты сильнее. Мало кто из высших дожил до седины. Наш путь – путь потерь, их больше, чем у низших. Говорят, со временем душа огрубевает, смерти близких не становятся катастрофой местного масштаба. Но объясните это тридцатилетнему высшему, чья юность, по сути, только начинается. Хансер в свои двадцать пять был взрослее меня, но это – дух Плутона, там и шестилетний пацан – уже взрослый.

Вспышка ярости улеглась в тот момент, когда тело друида коснулось земли. Атака из Теней – для них это серьезно. Я лишь надеялся, что у них нет способов перерождения, подобных нашим алтарям. И вот стою я каменным истуканом посреди поля боя. Шпага опущена, кинжал выпал из руки. Робин и Любослав рубятся со служителями, а те действуют штыками, периодически выпуская очереди. Но парни пока успевают уворачиваться.

Я пропустил момент атаки Хансера – она началась вместе с моей. И, конечно, уж онто ударил куда надо. Друид, державший Аркадию, не понял, что произошло, пока две сабли, материализуясь из Теней, не снесли ему голову. Хансер тут же бросил правую в ножны и повернулся ко мне. Правая ладонь скользнула по наручу, а потом както резко дернулась снизу вверх. Короткий свист над моим ухом. Я обернулся. Один из служителей попытался подобраться ко мне со спины и уже целился. Вернее, целился он за миг до броска Хансера, а сейчас оседал на землю с пятью звездочками цепью от лба до паха.

– Грааль, Луи! – крикнул Хансер, выводя меня из оцепенения. Его звездочки сами выскочили из тела и полетели к хозяину, поднявшему навстречу им наруч.

Я ринулся к телу сына Болеслава. Бедный советник, сегодня он лишился единственного ребенка. Робин болезненно вскрикнул. Одна из пуль всетаки его достала, разворотив бок, и тут же штыкнож подсек левую ногу. Краем глаза я увидел, как над падающим воином появился Хансер и пошел на служителей, беспорядочно, на первый взгляд, рубя во все стороны. Но все пять автоматов смолкли. Низшие вынуждены были отбиваться. И только я понимал: это не наш успех, а наш провал. Такой натиск прерывающего нить обычно оставляет от низших только гору порубленных трупов.