Антон Кравин - Тёмные тропы Страница 8

То ли палач, то ли жрец взмахнул алебардой, и отсеченная голова Валика покатилась по жертвеннику, скудно орошая его алым. Жрец подхватил ее и воздел над собой, отступая в тень, лешие заревели.

Такое жить не должно! Данила извлек тротиловую шашку. До жертвенника метров пятьдесят – взрывчатка долетит запросто. Вдохнув-выдохнув, он щелкнул зажигалкой. Загорелся фитиль. Данила швырнул шашку, проследил направление ее полета: ударилась о грудь Валика, отскочила к чаше с кровью. Прощай, ревун, безликий демон, оплетенный мхом вперемешку с лианами! Если ты – живое существо, тебе точно конец!

Поглощенные ритуалом лешие голосили и не замечали, что происходит. Данила рванул вниз по лестнице. Когда грянул взрыв, он был на третьем этаже. Посыпалась штукатурка, задребезжали стекла, завопили лешие.

Астрахан выглянул из укрытия: на дороге к спасению – никого. Выскочил и понесся не на юг, где остались Прянин и Маугли, а на запад, чтобы запутать следы. На всякий случай вынул нож. Бежал он вдоль замшелых стен домов, избегая открытых пространств. Пока за ним никто не гонится, но скоро лешие отойдут от потрясения, и тогда…

«Стой! Опасность!» – завопила интуиция. И Данила отпрыгнул назад – как раз вовремя: над головой скрипнули ставни, и путь преградил леший в камуфляжных штанах. Не только лысый, но и безбровый, зато – с двумя ножами. Данила глянул ему в глаза и оцепенел: радужка была янтарной, а зрачок – вертикальным.

Заминка едва не стоила жизни, но Астрахан сумел среагировать: поднырнул под правую руку противника, выбил нож и одновременно отразил удар левой. Дулом автомата врезал лешему под дых и, не давая опомниться, вонзил свой нож в печень, повернув лезвие, а потом полоснул по шее. Кровь оказалась алой, как у человека…

Данила побежал. Теперь все зависит от того, насколько быстро оправятся лешие. Огнестрела у них нет – и на том спасибо, но их человек пятьдесят…

Мох пружинил под ногами, подталкивал, помогая бежать. Нужно увести леших на север, от Прянина и Маугли.

Поросшие мхом дома мчались навстречу, мелькали черные стекла, где он видел свое отражение. Хорошо, что на зеленом ковре под ногами не остается следов.

Данила не знал, гнались за ним или нет. Говорят, лешие боятся солнца. Может, это его спасло? Или не спасение это, а просто его берут в клещи?

Обогнув болото, Данила залег в камыше, окружающем покосившийся дом. Лежал он минут пятнадцать – никто так и не появился. Пока пережидал опасность, размышлял над своим поступком. Стоило ли? Ведь Валик все равно был мертв. Как знать, не вмешайся Астрахан – уже шел бы сейчас к Картографу и попутчиками ничто не угрожало бы. Зато Валику выкололи бы глаза, зашили рот и его голова украсила бы шест. Пусть Данила психанул, но он не оставил тело товарища нелюдям, и ни капли об этом не жалеет!

Выбравшись из засады, он передвигался по городу короткими перебежками. Врагов видел лишь единожды, но вовремя успел залечь в осоке. Их было пятеро, и похоже, лешие действительно боялись солнца: заматывали лица, глаза защищали солнцезащитными очками, руки – перчатками. У двоих Данила заметил ружья.

Подождав, когда они уйдут, Астрахан побежал к Прянину и Маугли. К счастью, дом, где они прятались, лешие не обнаружили.

Прянин встретил его вопросом:

– Как Валик?

Данила приложил палец к губам, выглянул в окно и сказал:

– Уходим. Молча. Валик погиб. Я – первый, Маугли замыкает.

Лицо Прянина вытянулось, он открыл было рот, но Данила предвидел вопрос:

– Молча! Все, ходу!

Глава 3

Прислушиваясь к каждому звуку, шли с максимальной скоростью, на которую был способен Прянин. Погони не было, да и ревун, к удовлетворению Данилы, молчал. Наверное, издохла проклятая тварь.

Астрахан насторожился, когда к привычным звукам добавился едва различимый треск, словно вдалеке работал гигантский ветряк или мясорубка. Обычная механическая мясорубка – Данила помнил, как бабушка молола фарш. Похоже, ни у кого больше треск таких ассоциаций не вызвал. Опустившийся туман, с одной стороны, усиливал тревогу, но с другой – скрывал от змеиных глаз леших.

– Что это? – спросил Прянин.

Маугли ответил:

– Не знаю, неопасно. Это ваши построили, давно.

Данила и сам чуял: опасности нет. Но неизвестность всегда пугает сильнее, чем воплощенный кошмар, и воображение рисовало жуткие картины. Талдом остался позади, и до городка Северный, где живет Картограф, совсем немного. Осталось надеяться, что там не засела тварь типа ревуна и не образовалось искажение. Например, тлен. Ну и, конечно, надеяться, что Картограф согласится помочь.

Как бывший сотрудник МАС, Данила знал, что на северо-востоке лежат необитаемые и очень опасные земли. Дальше на востоке находится Котел, высохшее водохранилище, – пренеприятнейшее место, и туда, слава богу, они не собираются.

По обыкновению двинулись по поляне цепью. Данила отметил, что трава здесь примята кругами – последствия неведомого бродячего искажения. Прянин что-то бормотал под нос и дышал в затылок, Маугли двигался бесшумно.

Впереди замаячило что-то черное и огромное. Оно вонзалось вершиной в туман и терялось в белом киселе. Несколько метров вперед – и вот уже видно, что это ржавая металлическая опора. Поросшая мхом почва сменилась асфальтом. Полигон, что ли? А что это за вышка?

Из тумана выплыл КРАЗ на просевших колесах. За ним маячил труп металлического то ли здания, то ли фургона. Впереди высилась еще одна металлическая опора, изъеденная ржавчиной. Треск здесь достиг максимума.

– Радиоцентр, если я не ошибаюсь, – ответил Прянин на незаданный вопрос, близоруко щурясь по сторонам. – Еще до появления Сектора он начал умирать, теперь же походил на могильник колоссов, вросших в землю. Не знаю, кто как, а я всегда неуютно чувствую себя на кладбищах…

Поселок Северный находился в нескольких километрах от необитаемого радиоцентра. Ни в его окрестностях, ни в самом Северном не обнаружилось следов присутствия человека, и Даниле это не понравилось: скорее всего, нет никакого Картографа, он – просто миф. Есть, конечно, вероятность, что такая специфическая личность не оставляет следов, но, скорее всего, это не так.

На севере, откуда Астрахан планировал войти в поселок, было искажение, которое он почуял издали и не смог опознать. Понял одно: оно смертельно. Пришлось тащиться в обход, чтобы проникнуть в Северный с юга.

К заброшенности Сектора Данила уже привык. Он часто ловил себя на мысли, что совсем одичал. Попади сейчас в Москву, будет удивляться людям… Может, именно так Сектор заявляет права на человека: тому становится неуютно среди людей?

Данила мотнул головой. Он должен найти Картографа, должен проникнуть в Глубь, помочь Марине и разобраться, что происходит, а уж потом решать, как жить дальше.

– Слышь, Доцент, – проговорил он, с подозрением поглядывая на покосившийся сруб. – И как мы его искать будем, Картографа твоего? Весь поселок прочесывать? Вряд ли он оставил надпись: «Здесь живет Картограф, прием по пятницам».

– Судя по легендам, он живет то ли в здании администрации, то ли в поселковой библиотеке, то ли в брошенном отделении милиции. Есть еще версия, что в детсаду или школе, но точно не в частном доме.

– Уже проще, – сказал Данила, огляделся и почуял искажение, пульсирующее в районе центра, то расширяясь, то исчезая вовсе. – Только вот…

Его опередил Маугли, указал вперед:

– Смерть. Убьет.

Прянин молча сел в траву, а Данила пожал плечами:

– А что делать? Обследуем окраину и дружно надеемся, что Картограф не в центре. Если здание обитаемо, мы это заметим.

На Северный, как и на Талдом, наступало болото, но это было привычное подмосковное болото с обычным мхом. Окруженные камышом и осокой деревянные дома напоминали избушки на курьих ножках. Асфальтовую дорогу затянуло ряской, так что пришлось опять мочить ноги. Даниле казалось, что еще немного, и его ступни раскиснут и развалятся вместе с кроссовками. Болото осточертело, но даже у такой ситуации были плюсы: сразу ясно, что в доме никто не живет, – слишком уж туда трудно пробраться. Да и для следопытов Северный не интересен: ничего ценного, и лешие под боком.

До искажения, которое чуял Данила, оставалось метров семьсот. К тому же оно ослабло и начало схлопываться. Если искажения не действуют на Картографа, то центр поселка – идеальное убежище. Вот только соваться туда не было желания.

Путь преградил накренившийся бетонный забор. Астрахан ударил его ногой, и одна секция с чваканьем рухнула в болото. За оградой располагался детский сад, из-под мха торчали оплетенные травой фигурки животных: облезлый бетонный волк, чуть дальше – жираф и что-то полукруглое, наверное, спина слона. На игровой площадке вырос камыш и высунул стебли в разбитую шиферную крышу. В детсаду никто не жил, зато – Данила чуял – дожидаясь темноты, там залег хамелеон. Два, нет, три хамелеона.