Сергей Волков - Амулет (Потревоженное проклятие) Страница 8

— Пойдем в комнату… — голос Бориса слегка дрожал, но самообладание его явно не покинуло.

Мы вышли в комнату, сели: я — на кровать, он — на подоконник. Закурили. Первым молчание нарушил Борис:

— Когда ЭТА штука на меня уставилась, меня как током дернуло! И взгляд такой, мерзкий и свирепый одновременно… Понятия не имею, что ЭТО может быть. Мечта любого археолога — отыскать вещественные доказательства пребывания у нас братьев по разуму. Я, когда ОНО словно бы ожило, решил вот она, удача! Но когда ОНО стало смотреть… Бр-р-р! Прямо в душу заглянуло… И я почувствовал, что это что-то наше, земное… и очень злое! Вообщем, я ничего путного сказать сейчас не смогу, мне надо посоветоваться с нашими. У тебя телефон есть?

— Да, на кухне. Сейчас принесу. — я встал и двинулся к двери.

На кухне было темно и спокойно. Я на ощупь нашел аппарат, и уже собирался уходить, но тут мое внимание привлекло тихое жужжание, доносившееся со стола. Приглядевшись, я заметил какие-то движущиеся блики слева от бокса Профессора, там, где Борис оставил свои рамочки и инструменты.

— Борис, у тебя тут что-то жужжит! — я на всякий случай отодвинулся в сторонку, пропуская искателя. Борис подошел к столу, чиркнул зажигалкой и в колеблющимся ее свете мы увидели, что одна из его рамочек, этакая мельничка на стальной ножке, бешено вертится, издавая то самое тихое жужжание, которое меня и привлекло.

— А вот это уже совсем плохо! — сказал Борис хриплым голосом: — Нам надо срочно покинуть квартиру. Пойдем, я дорогой все объясню!

— А куда пойдем-то? — я совершенно растерялся. Чувство ирреальности происходящего, появившееся у меня после видения чудесного оживления каменного глаза, зрелище самокрутящейся рамочки превратило в ощущение коллективного сумасшествия, охватившего нас с Борисом. Или одного меня, а Борис уже был… того…

Из прострации меня вывел ответ Бориса на мой вопрос, о котором я уже и забыл:

— Поедем к Паганелю. Он ближе всех живет, да и в артефактах разбирается, как ас! Поехали, тут промедление смерти подобно! Поверь мне, я говорю правду! — в его голосе было что-то, что заставило меня согласиться.

— Боря, я только соберу кое-какие вещи! — ну не мог же я ехать к какому-то Паганелю без ничего, даже смену белья не прихватив!

— Только очень быстро! Я жду в подъезде! — прихватив свою сумку, искатель вышел из квартиры.

Когда дверь за Борисом закрылась, я метнулся в ванну, сгреб зубную щетку, пасту, станок, мыло, полотенце, затем в комнате не глядя сунул в сумку всякие трусы-носки, бросился к двери, на ходу гася свет, вдруг мой взгляд упал на тумбочку в прихожей. Подарок Николеньки! Я так и не сказал ничего Борису об этих деньгах, сам не знаю, почему. «Брать — не брать? В конце концов Николенька оставил пакет мне…».

— Сергей, быстрее! — раздался голос Бориса из-за неплотно прикрытой входной двери. Времени думать не было. Я сунул руку в тумбочку, нашарил в пакете пачку долларов, сунул ее во внутренний карман пальто и выскочил из квартиры…

Мы быстро и молча спускались по лестнице в абсолютной темноте, обычной для наших подъездов, как вдруг что-то еще более темное, чем окружающий мрак, метнулось нам под ноги. Я вскрикнул от неожиданности, вцепившись в поручень, Борис не удержался на щербатых ступеньках и с руганью полетел вниз!

Секунда — и стало тихо. Я отыскал в кармане спички, зажег одну, и увидел искателя лежащим внизу, на бетонной площадке между этажами в позе человека, руки и ноги которого вдруг стали резиновыми.

— Борис!!! — мой крик гулко запрыгал по темным этажам. Спичка догорела, обожгла пальцы и погасла. В наступившей темноте вдруг раздался на удивление спокойный голос Бориса:

— В рот ему коромысло! Шатается у тебя по подъездам всякая дрянь! Самое смешное, что я даже ничего не сломал!

— Ты в порядке?! — я зажег новую спичку. Искатель уже поднялся, потирая ушибленный локоть:

— Все нормально. Что это было? У меня ощущение, что по ноге бревном ударили!

— По моему, это была обыкновенная кошка! — я помог Борису найти его сумку, и мы без приключений спустились вниз и вышли из подъезда.

— Это был «звоночек»! — заявил вдруг глубокомысленно молчавший Борис: — Меня предупредили: «Не лезь!»

— Кто предупредил-то? — уныло спросил я. Мне все больше и больше становилось не по себе — все эти чокнутые археологи-искатели с их верой в рамочки, «звоночки», и разную чертовщину начали казаться мне просто сумасшедшими…

— Кто предупредил? — переспросил прихрамывающий Борис: — Да вот ЭТО…

Он махнул рукой в сторону моей квартиры, и вдруг резко схватил меня за руку:

— Смотри!

Я повернулся и похолодел: в окне покинутой нами кухни горел свет! Но ведь лампочка перегорела при нас!

— Ч-что это?! Как это?.. — я чувствовал себя полным идиотом, и еще мне стало страшно, так страшно, как бывает только в детстве, одному, в темной спальне.

Свет мигнул раз, другой — и погас! Борис закурил, поправил сумку и серьезно сказал:

— Мы правильно сделали, что ушли. Я ничего тебе не могу объяснить сейчас, я сам ничего не понимаю, как и ты, но очень надеюсь, что объяснение найдется! В любом случае обещаю — мы постараемся оградить тебя, вывести из этой чертовщины. А сейчас — поехали к Паганелю!

И мы поехали…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«…Кентервильский призрак до смерти боялся привидений.»

— Паганель, он такой… Не очень обычный человек. — Борис посмотрел в ревущую огнистую темноту за окном вагона метро и продолжил: — Его многие за чудака держат, кое-кто недолюбливает, а он, вообщем, просто думает по другому, что ли? Ну и занимается воосновном всякими диковинками, по научному — артефактами. Биоэнергетикой владеет — всем нашим рамочек наделал, обучил пользоваться. Они, рамочки, потоки энергии указывают. Хорошие, плохие, нейтральные. Та «мельничка», что у тебя на кухне крутится, одна из самых важных, если она заработала — хана! Бросай все и беги! Мы один раз городище кривичей на смоленьщине копали — так вдруг она сработала, закрутилась в раскопе. Паганель нас пинками выгонял, мы не понимали, злились… А там немецкая бомба оказалась, авиационная, полутонка, со сработавшим взрывателем. Если бы задели — все… Саперы ее потом на месте подрывали, вывезти не было возможности… Жаль, все городище погибло воронка метров на тридцать!

— Борис! Это все понятно — биоэнергетика всякая, рамочки… Ну, а все таки — какая связь? Николенька погиб от отравленной остроги, возможно, случайно — напали на него ночью какие-нибудь придурки… Профессора завалило землей — тоже может быть случайность, ведь нет же ни какой закономерности! Да, рамочка эта ваша сработала на амулет, но ведь не мог же этот глаз на цепочке ткнуть одного вилами, а другого завалить в этом дурацком кургане…

Борис неожиданно перебил меня:

— И ударить меня по ногам в темном подъезде! Наверное, не мог… Сергей, я тебе еще раз говорю — я ничего сам не понимаю. Но по-моему, что-то, связанное с этим амулетом, очень не любит, когда его трогают. Что-то — или кто-то…

— Тьфу, чертовщина какая-то! — я огляделся по сторонам: — Ну вот, мы с тобой. Едем в нормальном вагоне нормального московского метро. Вокруг нас нормальные люди, с которыми ничего сверхъестественного не происходило никогда, и никогда не произойдет…

Договорить мне не удалось — раздался скрежет, треск, нас всех бросило вперед, закричали люди. Поезд стремительно останавливался, погас свет, запахло паленым, синтетикой какой-то. Меня швырнуло в самую гущу визжащих, орущих, барахтающихся людей, больно ударило головой, на миг я даже провалился куда-то, но сразу очнулся, и тут на меня полетели другие пассажиры, их вещи, весь этот так нервирующий в часы пик «бутор»: сумки, авоськи, огромные челночные баулы, набитые турецко-китайским барахлом.

Длинный штырь чьего-то зонтика попал мне в рот, больно оцарапал щеку и небо, на зубах заскрипел песок… Я оказался на полу, отполз в сторону, привалился спиной к сиденью.

Поезд остановился. В вагоне, в кромешной темноте, люди давили друг друга, нелепо метались из коньца в конец, страшные в своем паническом безумии. Вдруг что-то вспыхнуло, затрещало, все осветилось — оскаленные рты, вытаращенные глаза, кровь на чьем-то лице, дым, поваливший откуда-то белыми клубами. Сразу стало нечем дышать, люди закричали еще страшнее, где-то что-то разбилось, зашипело — и тут я увидел Бориса: он лез по проходу, держа в одной руке исходящий пеной огнетушитель, другой тащил за собой какого-то ребенка. За ним ползло сплошное облако белого удушливого дыма.

Борис заметил меня и прокричал, перекрывая вой обезумевших людей:

— Живой? В порядке? Давай за мной!

Я кивнул, столкнул с колен чей-то дипломат и попытался встать. Мне это удалось, хотя и с трудом — здорово болела ушибленная нога, в голове звенело. Я полез сквозь толчею за Борисом, старясь удержаться на ногах и не потерять искателя из виду.