Мари Лу - Легенда Страница 8

Так почему же Метиас? Дэй мог сбежать, не убивая его. Возможно, у Дэя были какие-то личные счеты? Мой брат сделал ему что-то плохое? Это не могло быть случайностью, ведь нож вонзился Метиасу прямо в сердце.

Прямо в его умное, глупое, упрямое и слишком заботливое сердце.

Я открываю глаза, подношу к ним руку и снова изучаю медальон. Он принадлежит Дэю, об этом нам сказали отпечатки его пальцев. Просто диск без всякого узора на нем, его мы нашли на лестнице вместе с украденной биркой. Он не принадлежит ни одной из известных мне религий. Медальон не представляет никакой денежной ценности: дешевый сплав никеля и меди, шнурок частично сделан из пластика. Это значит, что Дэй не крал этот медальон, он имеет для него иное значение и стоит того, чтобы носить, несмотря на риск потерять или обронить. Возможно, это амулет удачи. Возможно, его подарил некто, к кому Дэй привязан. Возможно, это тот же человек, для которого он пытался украсть лекарство. В медальоне заключен секрет. Только я не понимаю какой.

Дэй является легендой. Плохой парень, чьи подвиги меня когда-то восхищали. Но сейчас он — вызов мне, мой темный соперник, равный враг. Моя цель. Моя первая миссия.

Я собираюсь с мыслями в течение двух дней. На третий звоню командиру Джеймсон. У меня есть план.

Дэй

Прошлой ночью — не могу сказать, была ли это на самом деле ночь, — мне снилось, что я снова дома. Иден сидел на полу и выводил на половицах какие-то каракули. Мама была в кухне и не ругала его. Мы с Джоном, сидя на диване, тщетно пытались починить маленькое радио, которое хранилось в нашей семье долгие годы. Я до сих пор помню, как папа принес его домой. «Теперь мы будем знать, каких зараженных чумой кварталов избегать», — сказал он. Но теперь его потертые шурупы и шестеренки, преданно отслужив свое время, безжизненно лежали у нас на коленях и больше работать не могли. Все к лучшему, подумал я во сне.

Я злюсь из-за того, что вспомнил отца. Вспоминать его означает вспоминать о его исчезновении, за которое ответственна Республика.

Спустя некоторое время я поднимаю голову посмотреть, что Иден рисует на полу. Сначала я не могу разобрать каракули, они кажутся спутанными, бестолковыми, разбросанными в хаотичном порядке неугомонной рукой Идена.

Но при ближайшем рассмотрении я понимаю, что брат нарисовал врывающихся в дом солдат. Он нарисовал их кроваво-красным карандашом.

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Тут же щурю глаза: в окно неподалеку проникает свет, серый и тусклый, я слышу тихий шум дождя. Комната, в которой я нахожусь, похожа на детскую спальню. Синие с желтым обои отваливаются кое-где по углам. В комнате горят две свечи. Моя нога свисает с края кровати. Под головой подушка. Шевельнувшись, я испускаю стон и закрываю глаза. От боли все тело горит.

Меня настигает голос Тесс.

— Ты меня слышишь? — спрашивает она.

— Не так громко, милая. — Слова срываются шепотом с сухих губ. — Где я? С тобой все в порядке?

Лицо Тесс появляется в поле моего зрения. Ее волосы собраны в короткую косичку, розовые губы улыбаются.

— Все ли в порядке со мной? — переспрашивает Тесс. — Ты лежал без сознания более двух дней. Как ты себя чувствуешь?

Я морщусь от накатывающей боли:

— Потрясающе.

Улыбка Тесс дрожит.

— Ты почти добрался до вокзала… до улицы неподалеку. Если бы я не нашла того, кто возьмет нас в дом, ты бы уже умер.

Внезапно на меня обрушиваются воспоминания. Я вспоминаю вход в больницу, украденную бирку с идентификационным номером, лестничный марш, лабораторию, долгое падение, нож, брошенный в капитана, канализацию. Лекарство.

Лекарство. Я пытаюсь сесть. Но при резких движениях закусываю от боли губу. Рука дергается к шее… где больше нет медальона. В груди болит. Я потерял его. Мой отец рисковал жизнью, чтобы достать этот медальон, а я, глупец, потерял его.

— Тише, — пытается успокоить меня Тесс.

— С моей семьей все в порядке? Какие-нибудь лекарства уцелели после падения?

— Да, некоторые. — Тесс помогает мне снова лечь и ставит локти на кровать. — Препараты для подавления чумы лучше, чем ничего. Я уже отнесла их в дом твоей матери. Прошла через подвал и отдала Джону.

— Ты ведь не рассказала Джону, что случилось?

Тесс закатила глаза:

— Думаешь, я смогла бы это утаить? Сейчас все уже знают о проникновении в больницу, и Джону известно, что ты пострадал. Он просил поблагодарить тебя, но твой брат очень зол.

Я глубоко вздыхаю. По крайней мере, он взял лекарства. Иден протянет еще немного, а насчет лекций Джона я не возражаю. Но я потерял медальон. На мгновение я даже рад, что моя мать об этом не узнает, новость разбила бы ей сердце.

— Я не нашел антидотов. Полка в холодильнике пустовала, а времени искать не было.

— Все хорошо, — отвечает Тесс. Она готовит свежий бинт, чтобы перевязать мне руку. На спинке ее стула висит моя старая поношенная кепка. — У твоей семьи есть время. Мы попробуем еще раз.

— Чей это дом?

Задав вопрос, я тут же слышу звук закрывшейся двери и шаги в соседней комнате. Я бросаю на Тесс тревожный взгляд. Она спокойно кивает и предлагает расслабиться.

В комнату заходит мужчина, стряхивает с зонта грязные дождевые капли. В его руках коричневый бумажный пакет.

— Вы очнулись, — говорит он мне. — Это хорошо.

Я изучаю его лицо. Оно очень бледное и немного пухлое, с кустистыми бровями, бородой и добрыми глазами за стеклами очков.

— Девушка, — говорит мужчина, глядя на Тесс, — он сможет покинуть мой дом до завтрашней ночи?

— К тому времени мы уже уйдем. — Тесс берет бутылку с какой-то прозрачной жидкостью — должно быть, алкоголем — и смачивает ею бинты. Я вздрагиваю, когда она касается ими моей ободранной руки. Как будто о мою кожу зажгли спичку. — Еще раз спасибо вам, сэр, за то, что приютили нас на несколько дней.

Мужчина неуверенно бормочет и неловко кивает. Он осматривает комнату, словно что-то ищет.

— Боюсь, укрывать вас дольше я не смогу. Скоро придет проверочный патруль, вы должны уйти до их появления. — Хозяин дома колеблется, а потом достает из пакета две консервные банки и ставит на тумбочку. — Немного мяса с красным перцем и фасолью. Не самого лучшего качества, но голод утолить поможет. Я принесу вам хлеба.

Прежде чем мы с Тесс успеваем что-либо ответить, хозяин быстро выходит из комнаты, унося остальные продукты.

Впервые я осматриваю свое тело. На мне коричневые армейские штаны, грудь, рука и нога забинтованы.

— Почему он нам помогает? — тихо спрашиваю у Тесс.

Она поднимает глаза, отвлекаясь от перевязки моей руки.

— Не будь таким подозрительным. У этого человека был сын, который сражался на фронте. И несколько лет назад он умер от чумы.

Когда Тесс завязывает на бинте узел, мне хочется кричать.

— Подыши.

Я делаю, как говорит Тесс. Я чувствую в груди острую боль.

— Судя по всему, у тебя трещина в ребре, но, очевидно, никаких переломов. Ты поправишься довольно скоро. В любом случае хозяин дома не спрашивал наших имен, а я не расспрашивала его. Так будет лучше. Я рассказала хозяину, в результате чего ты пострадал. Думаю, это напомнило ему о сыне.

Я опускаю голову на подушку. Все тело с ног до головы болит.

— Я потерял оба ножа, — шепчу я, чтобы хозяин не слышал меня из другой комнаты. — Они были очень хорошими.

— Мне жаль, Дэй, — говорит Тесс. Она убирает с лица выбившуюся прядь и наклоняется ко мне. Показывает мне содержимое пластикового пакета. В нем лежат три серебряные пули. — Я сохранила их для тебя. Нашла в складках твоей одежды и подумала, что они могут пригодиться для твоей рогатки или еще чего-нибудь.

Тесс кладет пакет мне в карман.

Я улыбаюсь. Когда мы впервые встретились, Тесс была костлявой сиротой десяти лет, которая рылась в мусорном контейнере в секторе Нима. В те годы она настолько нуждалась в моей помощи, что иногда я забываю, насколько полагаюсь на нее сейчас.

— Спасибо, детка, — отвечаю я.

Тесс мне подмигивает.

Спустя некоторое время я погружаюсь в глубокий сон. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я снова просыпаюсь. На улице темно. Возможно, это тот же день, хотя я чувствую, что спал слишком долго. Ни солдат, ни полицейских. Мы все еще живы. С минуту я лежу без движения и просто смотрю в темноту. Похоже, хозяин дома все-таки не стал нас выдавать. Пока.

Тесс дремлет, сидя на стуле, уткнувшись лицом в сложенные на кровати рядом с моим плечом руки. Ее руки такие хрупкие, что кажется, они едва выдерживают тяжесть головы. Я продолжаю смотреть на Тесс. Иногда мне хочется найти хороший дом, добрую семью, которая захочет растить эту худенькую девчонку. Но каждый раз, когда я об этом думаю, меня начинает мутить, и я отталкиваю эту мысль. Потому что, если Тесс когда-нибудь найдет себе семью, она снова окажется в сетях Республики. А еще ей придется пройти Испытание, ведь она никогда этого не делала. Конечно, правительство установит ее связь со мной, и Тесс будут допрашивать. Я мотаю головой. Тесс придется терпеть меня, пока она не найдет кого-нибудь получше.