Иэн Бэнкс - Несущественная деталь Страница 8

«Впрочем, это не конец света, — подумала она, располагаясь на сиденье и чувствуя, как ее охватывают фиксаторы. — Саму орбиталь они не собираются уничтожать, как и все вокруг нее. Но, возможно, это конец моего мира, похоже, ему уже не выжить». Она попыталась вспомнить, когда в последний раз делала свою резервную копию. Несколько месяцев назад? Она толком и не помнила. Глупо. Она вывела системы пушки из общей сети в локальное управление, перевела их на режим минимальной зависимости от жесткой оптической связи с автомеханическим дублером, потом щелкнула древними массивными выключателями на пульте управления, и тридцатиметровая башня с гудением и жужжанием проснулась, экраны засветились, манипуляторы ожили.

Она натянула на голову громоздкий шлем, проверила, работают ли его видео- и аудиосистемы и есть ли воздух в маске, оставила ее на месте для дополнительной защиты, а тем временем древние коммуникаторы устанавливали связь с ее невральным кружевом; системы и коды, разница во времени создания и написания которых составляла тысячу лет, встретились, расшифровались и установили правила и параметры. Ощущение было странным, агрессивно неприятным, словно зуд возник в ее черепной коробке, а она даже почесать там не могла. Она почувствовала, как ее невральное кружево стимулирует ее наркожелезы, чтобы обострить чувства и ускорить реакции (и без того уже обостренные и ускоренные) до одного из заранее согласованных максимальных значений. Всего несколько минут — и она почувствовала, что действие на таких высоких значениях выматывает ее, а через четверть часа ей уже казалось, что она вся выпотрошена. Что поделаешь — ведь это самый быстрый режим полной боевой готовности. Это не вселяло в нее оптимизма; ее собственное кружево обеспечивало ей всего несколько минут, в течение которых она могла действовать как полноценное последнее звено в оборонительной системе орбитали.

Зажимы и обхваты давили на все ее тело — в нее словно тыкались носами десятки маленьких, но мощных животных — подтверждая, что защитная броня блистера обволокла ее. Она и пушка были готовы к тому, что могло последовать.

Она вглядывалась в темноту, ее чувства восприятия были в такой степени болезненно обострены, что это отвлекало ее; она искала хоть что-нибудь, принадлежащее Культуре и не подвергающееся уничтожению. Ничего видимого, ничего заметного. Она установила жесткие интерфейсные связи с немногими другими людьми и автономниками, все они находились в пределах изначальной границы плиты этой секции. Ее товарищи, ведущие бой, высветились в виде характерных голубых огоньков на экране в нижней части поля его зрения. Они быстро выяснили, что никто из них понятия не имеет о происходящем и не видит перед собой цели. Тут же раздался хриплый вскрик, и один из голубых огоньков стал красным, когда вышедшая из-под контроля высококинетическая пушка уничтожила еще одну плазменную башню где-то в тысяче километров. В пяти тысячах километрах в направлении вращения галактики автономник, управляющий плазменной пушкой и подключенный к контроллеру поля оболочки, сообщил, что и на оболочке ничего не происходит, если не считать возвратных волн после первоначальных импульсов, уничтоживших корабельные разумы.

— Кто бы это ни был, им нужна орбиталь, — сказал один из людей на связи; они наблюдали за детонирующими искрами — это на их глазах сгорали немногие находящиеся поблизости внутрисистемные корабли. Вспышки, знаменовавшие кончину кораблей, по своей яркости превосходили звезды, и знакомые созвездия временно заменялись на яркие, но гаснущие, искусственные. Кружево понизило ее готовность до уровня, при котором становилась возможной обычная речь.

— Десантная операция, — согласился другой голос.

— Может быть, они высадятся на поверхность, чтобы телепортироваться внутрь, — предположила Йайм.

— Может быть. Чтобы не допустить это, была построена граничная стена.

— Есть кто-нибудь на связи с огневыми мощностями стены?

Таковых не оказалось. У них не было никаких контактов с внутренней частью орбитали, или каким-нибудь независимым кораблем, или хоть с кем-то в оборонительной системе. Теми средствами, к которым им удалось получить доступ, они просканировали, проверили и подготовили собственное оружие и попытались установить контакт с выжившими в более отдаленных областях. В темноте вспыхнули и быстро догорели обломки последнего внутрисистемного корабля. Вокруг позиции Йайм разлетелись в ночь несколько вагончиков быстротрубы — люди пытались использовать их как спасательные средства. В среднем они смогли удалиться километров на десять, прежде чем тоже были уничтожены — крохотные искорки, пронзившие черноту и тут же погасшие.

— Что-нибудь… — начал было кто-то.

«Есть кое-что», — со скоростью, слишком быстрой для речи, транслировал автономник, имевший возможность зондировать оболочку. Невральное кружево перевело уровень ее восприятия на максимум так быстро, что последний слог человека, прерванного автономником, звучал еще несколько секунд, обеспечивая импровизированный саундтрек тому, что происходило в небесах.

Словно из ниоткуда на расстоянии в несколько тысяч километров стали появляться корабли, двигающиеся со скоростью, равной от одного до восьми процентов скорости света. Никаких маячков, опознавателя свой-чужой и вообще без всяких сигналов — они даже не прибегали ни к каким хитростям, чтобы скрыть враждебные намерения.

«Кажется, вот и цели», — транслировал кто-то. Во все еще открытых каналах связи раздалось высокое завывание, словно что-то неслось в их сторону.

При первом взгляде обнаружились сотни кораблей, при втором — тысячи. Они заполнили небо, мечась по нему, как впавший в маразм фейерверк, разлетаясь каждый в своем направлении. Некоторые жестко ускорялись, другие, казалось, чуть ли не за секунды замедлились почти до нуля. Те, что двигались на орбиталь, находились уже на удалении в несколько десятков километров и приближались с такой скоростью, что произвести по ним больше нескольких выстрелов не представлялось возможным. «Автономники, — подумала Йайм. — Автономники среагируют быстрее других, первыми начнут стрельбу». Она развернула древнюю башню плазменной пушки наружу, нашла цель и почувствовала, как органы старинной машины приходят в согласование с ее чувствами, ловят цель и в тот же миг открывают огонь. Старая башня вздрогнула, и из нее вырвался сдвоенный пучок света, который прошел мимо того, во что они целились. «Ну, целей тут хватает», — подумала она и вместе с пушкой чуть повернулась, взяла новую цель, установила большую ширину поражающего луча и выстрелила еще раз. Что-то вспыхнуло в конусе лучевых нитей, но времени радоваться у нее не было — она вместе с пушкой ловила новые и новые цели, чуть смещаясь из стороны в сторону, вверх и вниз, словно дрожа в неуверенности.

Она видела новые вспышки в фокусе прицеливания, и в этой бесконечной стрельбе была какая-то эйфория, но трезвая часть ее мозга говорила ей, что она не сможет уничтожить и процента атакующих кораблей, а другие были на подходе или уже прибыли.

Ее внимание привлекло что-то в нижней части поля зрения. Она увидела, как последняя из характерных голубых точек окрасилась красным цветом. Все уничтожены? Так быстро? Она поняла, что больше никого не осталось — кроме нее, никто уже не вел стрельбу.

Поле зрения потеряло резкость, начало исчезать. Она отключила системы связи, скинула шлем с головы на спину — все его экраны так или иначе почернели — и уставилась в ночь собственными глазами сквозь невидимый алмазный блистер. Выхватила пульты управления из подлокотников и развернула башню в сторону быстро приближающейся точки, которая стала приобретать материальные очертания.

Она услышала звук удара, как ей показалось, довольно близкого и где-то сзади башни — не там, куда она целилась, и у нее возникло впечатление, что рядом с алмазным пузырем что-то появилось. Она перевела выключатель, чтобы автомеханический мозг пушки сам нашел цель, и повернула голову.

Те штуки, что двигались к башне по наружной поверхности орбитали, напоминали металлические разновидности человеческой грудной клетки с черепом, они бежали и прыгали на шести многосуставных ногах. Странным образом, когда она смотрела на них, у нее возникало впечатление, будто они испытывают на себе эквивалент силы притяжения, направленный не в сторону поверхности, по которой бегут, а в противоположную. Она еще не успела дотянуться до пульта управления ручным оружием, когда одно из этих существ бросилось на пузырь, разбило его и приземлилось бы прямо на ее колени, если бы не обволакивавшая ее бронеодежда блистера. Воздух с хлопком вырвался из алмазного пузыря белым облачком, которое исчезло практически мгновенно, а существо с лицом-черепом — теперь она видела, что это машина — уткнуло морду в ее лицо и, несмотря на отсутствие атмосферы и каких-либо видимых речевых средств, отчетливо произнесло: