Император без трона - Виктор Астахов Страница 80

Послышался хлопок павшего на землю человеческого тела и характерный хруст в области правого плеча, ознаменовавший вспышку нестерпимой боли. Разразилась какофония рыка и борьбы, визг и щелчки волчьих челюстей. Шеймус стиснул зубы, но нашёл в себе силы, дабы сжать кленовое древко. Пространство ночного леса было охвачено непроглядной тьмой, непреступной для человеческого глаза, но времени для разведки и «Светлячков» у него не было. Мгновение боли и концентрации. Посох и единственный глаз волшебника наполнились пурпурными переливами, что едва разбавили тьму, но дали Шеймусу шанс разглядеть силуэт того, кто напал на них и застыть в полном недоумении. Существо, что вступило в схватку с Ку’сибом представляло собой его точную копию — огромный чёрный волк с сияющими во тьме глазами.

— Кус… — простонал Шеймус.

Мгновение замешательства сменилось беззвучным шагом во тьме и страшным пинком в человеческую голову. Шеймус упал лицом в почву, тут же ощутив на своей груди тяжесть острого колена и лезвие костяного клинка, впившегося в его щёку.

— Даза! — раздался звонкий женский крик, ознаменовавший окончание волчьей схватки. — Человек! Откуда он у тебя?!

Сознание мага, потрясённое ударом, едва ли могло связать и пару слов, но женщина продолжала наседать. Ныне её голос звучал куда ниже, а клинок всё более остро впивался в плоть.

— Говори! Это Кус?! Кто такой?! Говори!

Кинжал оставил на щеке Шеймуса глубокий рубец. Лишь сейчас он сумел в полной мере разглядеть соперницу — молодую орчиху с жёлтыми, едва ли не волчьими глазами. Её длинные чёрные волосы были сплетены в хвост, на застывшем в злобной гримасе лице красовались характерные для её народа символы, стройное сильное тело укрывала охотничья накидка из мехов и кожаных пластин, а за спиной красовался изогнутый лук и украшенные чёрным вороно́вым пером стрелы. Несмотря на скромные на фоне орочьих мужчин габариты, Су’ура лишила Шеймуса всякой возможности для сопротивления, а острое колено вдавило с такой силой, что Шеймус едва сумел вдохнуть. Рёбра издали характерный треск всего в миллиметре от появления перелома. Гнев на лице девушки превратился в хищный оскал. Более она не собиралась ждать, но глухой злобный рык Ку’сиба, прозвучавший за спиной, заставил орчиху убрать кинжал.

Чёрный ак’рик отреагировал на выпад сородича, но Су’ура тут же пресекла эту попытку.

— Даза, Нара, — едва ли не трясущимся голосом, промолвила орчиха. — Ку’сиб?! — девушка протянула руки навстречу волку, демонстрируя отсутствие злых намерений. Её голос дрогнул. — Помнишь? Помнишь Су’уру? — Кус не ответил. Он приблизился к орчихе и уткнулся окровавленным лбом в её ладонь. Касание сменилось вздохом и крепкими объятьями. — Су’ура скучала, малыш. Очень скучала! — орчиха прижалась сильнее. Её голос затих. — Этот человек… Кус защищает его? Но почему? — взгляд жёлтых глаз вновь прикоснулся к Шеймусу. На сей раз в нём не былой злобы, был лишь вопрос. — Кто ты такой?

— Друг, — раздался бас уже слишком хорошо знакомый для слуха Шеймуса.

5

— Прости, человек, — перевязывая Шеймуса, промолвила Су’ура. — Как голова?

— Бывало и лучше, — выдохнул маг. — Хорошо, что остался жив.

— Обычно, Нара не ошибается, — на лице орчихи, ныне полностью доступном для окружающих взглядов, проступила ухмылка. Чёрная волчица за её спиной повела ушами, но вскоре вернулась к исследованию своего вновь обретённого собрата и запахов, что таила его шерсть. — Шеймусу повезло.

Несмотря на бурую кожу, запах волчьей шерсти, наличия острых клычков, заострённых ушей и внешности, весьма далёкой от эталона людских барышень или образов эльфийских дев, Су’ура обладала своим неповторимым шармом и темпераментом, представ перед стариком в образе экзотической дамы — стольже привлекательной, сколь и опасной. Она осторожно зафиксировала повреждённое плечо и наложила шину, стараясь не причинить Шеймусу боль. Наибольшее же любопытство со стороны старика приковал именно взгляд жёлтых глаз — необычайно собранный и дисциплинированный, особенно как для девы относительно молодых лет. Какому бы делу не посвятила себя Су’ура, она без всяких сомнений достигла бы в нём вершин.

Вокруг горели факела и огни, шагали отряды орков и зверолюдей, что выносили из стен Лефбадена остатки ценностей. Лишённая врат деревня не была предана огню, не были тронуты дети и женщины, но значимая часть мужчин была взята в плен и уведена в неизвестном направлении подобно вьючному скоту.

— Куда это их? — промолвил Шеймус.

— К вождю, — Су’ура даже не повела взглядом, продолжая врачевать старика.

Следом за людьми из стен Лефбадена показалась свора гоблинов — тех самых коротышек из темницы Кортеса, что стали одной из ключевых причин вторжения в село. Женщины и мужчины, коих содержали за решёткой, вновь увидели свет под недоумевающие взгляды и усмешки своих «спасителей». Вполне ожидаемо, опустел и звериный загон. Большую часть зверей отпустили на волю, ввиду их бесполезности для орочьи звероводов. Лишь кричащие медвежата были забраны в новый дом для последующей дрессировки и службы. Последним «гостем», что покинул стены поселения, стал невообразимого вида зверь, выпущенный из нижнего яруса темницы. Создание, в коем Шеймус рассчитывал увидеть последствия уже знакомых экспериментов, на деле оказалось очередным гостем из Мира Духов.

Внешне дух представлял собой некое подобие медведя, отличавшегося колоссальным размером, тёмно-бурой шерстью, покрытой мхом, огромными иглами и жилами энергии, что сияли теми же синими переливами, что и хмурые глаза зверя.

— Впервые доводится видеть ве́леса, — глядя на величавое существо, промолвил Шеймус. — Он великолепен. Ума не приложу, как подобное отребье сумело его изловить.

— Зверь жил в малиннике, недалеко отсюда, — не оторвав взгляд от работы, промолвила Су’ура. — В том месте даже звери не охотились друг на друга. Но люди поймали духа и разрушили покой Матери-Земли. Ничего нового.

— И что планируете делать с ним дальше? Неужели, отпустить на волю?

Су’ура промолчала, а взгляд волшебника пал на разодетого в костяную маску, амулеты и обереги орка, что в отличие от вооружённых соплеменников сжимал в руках древко экзотического посоха. Шаман приблизился к зверю и вопреки агрессивному поведению последнего преподнёс в дар пластину медовых сот и гроздь малиновых ягод. Зверь несколько успокоил пыл, от чего пленившие его орки ослабили путы. Нос размером с человеческий кулак принял запах дара, однако об окончательном примирении не могло быть