Алексей Кацай - Ад Страница 9

Канал телевизора был настроен на «Рандеву». Показывали концерт с участием местных рок-групп. И, когда я вошел в бар, напряженнолицый Михай хрипел:

Расколотый континентржавым покрыт пеплом.Я — ангел-днссидент,и рай для меня — пекло!

Под рев гитар это «пекло» реверберировало «экло-экло-экло», превращаясь в «икла-клаки-клыки», и казалось, что экран телевизора вибрирует ему в такт, словно мембрана динамика. Этому способствовала и работа камеры, которая то отъезжала, то наезжала на черную массу толпы, колеблющейся вокруг сцены. Зрителей не было. Были чертики рук с рожками пальцев, которые выпрыгивали из вязкой протоплазмы и устраивали свой бесовский танец среди вспышек прожекторов.

И снова я жгу мостыпод звуки гитар электро:спасение только ты —райское наше пекло!

«Про-ро-ки! Про-ро-ки!» — скандировало сборище. А толстый Айк бешено улюлюкал со сцены, подняв над головой гитару. И легкая хромота его была так же естественна, как хромота черта в народном фольклоре. Камера выхватила из массы молодых людей знакомое лицо. Экзотическая девушка Лианна, раздирая рот, как рыба, выброшенная на берег, что-то беззвучно кричала. Взгляд ее тоже был по-рыбьему пуст.

— Не мешает?

От тихого вопроса бармена я вздрогнул.

— Скорее перемешивает… Впрочем, можно и тише.

Парень приглушил звук, а на меня снова нахлынула волна растерянности и обеспокоенности за Беловода. Куда же он делся?.. Может, таки позвонить в милицию, как предлагал Дмитрий? Но Вячеслав Архипович — человек взрослый. А вдруг к женщине красивой, такой, как Лариса Леонидовна, пошел. И плевать ему сейчас на все квадратно-гнездовым способом. Впрочем — нет. Старенький он. Но что мы знаем про способности человеческого организма? Способности-то оно, конечно… Но не в том состоянии сейчас профессор. Дела у него пошли как-то не так. Иначе не отдал бы он на сохранение Ляльке и Дмитрию расчеты и чертежи, перед этим как следует не «забив им баки»…

Бармен названивал кому-то по мобильнику, громко повторяя однообразные фразы (очевидно, связь была неуверенной), а я все пытался свести вместе концы разлохмаченных мыслей.

Итак, обращаться к милиции рановато. Кроме того, в этом случае могут всплыть документы Беловода. А он этого явно не хотел. Но надо же что-то делать!.. Я это ощущал каким-то звериным чутьем.

Бармен положил мобильник на стойку. А если…

— Слушай, брат, — обратился я к нему, — разреши-ка телефончиком воспользоваться. Ну очень нужно!

Парень снова посмотрел на мою щеку, а потом на то, как я вытягиваю из заднего кармана джинсов измятую долларовую бумажку. С некоторого времени я постоянно носил с собой эту иностранную мелочь, заметив, что она благотворно влияет на украинский народ. И дело было не в номинале, а в оформлении. Во всех нас сидит что-то от индейцев, купившихся на колумбовские погремушки.

Бармен пожал плечами и пододвинул мобильник ко мне:

— Да пожалуйста! Только слышно плохо. Эдак уже часа с два ни с кем по-приличному переговорить не могу.

Названивая в «Информ-Акцню», я был уверен в том, что Тамара находится там. Гречаник была разведена, и редакция издавна считалась ее настоящим домом. А если она там, то и Мельниченко где-то поблизости: «Информ-Акция» становилась его штабом во время приезда депутата в Гременец. Невежливо, конечно, превращать женскую обитель в офис, но Григорий Артемович слыл человеком занятым. Ему расслабляться было некогда. Да и Тамара жила только работой. Вообще-то, мне нравилась эта парочка своей целеустремленностью и непоколебимой уверенностью в правильности избранного оппозиционного пути. Я в этом мире давно уже ни в чем уверенным не был. Даже в себе.

Трубку сняли почти мгновенно, и, хотя какой-то электронный шорох искажал звуки, я услышал:

— Редакция…

— Тамара Митрофановна, — закричал я, прижимая мобильник плечом к уху. — Волк беспокоит. Я извиняюсь, что так поздно звоню. Но вы не подскажете, где можно срочно найти Мельниченка?

— Роман, а вам не кажется, что вы обнаглели? Григорий Артемович дал ясно понять, что до определенного времени он никакого интервью вам не даст.

— Тамара Митрофановна, неужели вы считаете меня такой уж газетной крысой, что я и ночью стану беспокоить человека «ради нескольких строчек в газете»?

— А для чего он вам нужен?

— Чисто личное дело.

— Для решения личных дел к депутату приходят на прием. А вообще, Роман, поймите, что он сейчас очень устал. Ну дайте же человеку хоть немножко отдохнуть!

— Тамара Митрофановна, поверьте, если дело было бы не спешное, то я пришел бы на прием даже не к Григорию Артемовичу, а к его референту и решал бы все спокойно, никого не беспокоя.

— Ну хоть намекните, что там у вас случилось.

— Не у меня. У Беловода. — Здесь я понял, что допустил ошибку, и зачастил, стараясь, чтобы Гречаник не положила трубки. — Там-Митроф, я понимаю, что он во что-то вляпался. Вы знаете это еще лучше. Но вы же всегда уважали Вячеслава Архиповича, несмотря на расхождение во взглядах. И дело касается даже не его, а меня. Я беспокоюсь. Я клянусь ничего не выпытывать у Григория Артемовича. Наоборот. Хоть вы и считаете меня гадким продажным журналистом, но, согласитесь, я всегда держал свое слово.

Я замолк, надеясь, что изложение моих мыслей было все же не очень беспорядочно. Гречаник немного помолчала, а потом сухо произнесла:

— Подождите минутку.

Я вздохнул с облегчением. Мне нужен был Мельниченко! Потому что благодаря его связям в местном отделе СБУ, он мог узнать многое, не поднимая лишнего шума. Через некоторое время в трубке зажужжал истонченный бешеным трением электромагнитных волн голос депутата:

— Если волк идет по следу, надо вскарабкаться на сук и переждать там. Но я нашел не самую лучшую ветку. Что у вас случилось, Роман?

Я старался, чтобы мой голос звучал спокойно-спокойненько:

— Извините, Григорий Артемович, но дело в том, что в квартире Беловода произошла кража. Верней, попытка кражи. Я был свидетелем этого. Ну, всякие там протоколы, отпечатки пальцев, вопросы и тому подобное.

— Что-нибудь исчезло?

— Нет. Исчез Беловод. Мы с ним должны были встретиться, но я опоздал. Родственники Вячеслава Архиповича тоже не догадываются, куда он мог пойти. А в квартире, сами понимаете, полный кавардак, надо разобраться.

— А что, у Беловода есть родственники?

«Стоп!» — почему-то сказал я самому себе.

— Далекие… Да дело не в этом. Мы обеспокоены. В институте его тоже нет. Может, на полигоне? Но я не знаю, как туда позвонить.

— Роман, я, по-моему, вам уже говорил, что все помещения на полигоне опломбированы. Электропитание отключено. Нечего там Беловоду делать. А если бы и было, то его задержала бы охрана. Да и вообще, время еще раннее для взрослого человека. Чего вы беспокоитесь?

Я вспомнил свои недавние соображения и почувствовал, что мне очень хотелось бы согласиться с депутатом, но…

— Григорий Артемович, может, вы по своим каналам что-нибудь выясните? Очень уж родственники беспокоятся.

— Роман, согласитесь, что я не отдел розыска. Если Беловод до утра не появится, то подключайте милицию. Я тоже, чем смогу, помогу.

Ох и хотелось мне сказать Григорию Артемовичу что-нибудь ласковое-ласковое, но я лишь горько вздохнул:

— Хорошо. Понял. — И вдруг, как-то против своей воли, спросил: — Кстати, господин Мельниченко, вам ничего не говорит такой термин — «змейка».

Голос депутата неожиданно стал настороженным:

— Вообще… Н-нет… Из всех змеев мне более всего знаком тот, который…

— Нет, нет. Эта змейка не имеет зеленого — хотя, может, и имеет? — цвета. И не она обольщала Еву, — перебил я Мельниченка. — Говоря современным языком, это — сканирующий лазер, ослепляющий пилотов противника путем выжигания у них сетчатки глаз. А теперь вообразите, что он имеет следующие параметры… — И я назвал несколько цифр из документов Беловода, наиболее поразивших меня. — Неплохое оружие, не так ли, Григорий Артемович?

— Роман, откуда у вас, если не секрет, эти сведения?

Я разрешил себе пошутить:

— Когда охотник вскарабкивается на сук, то волки садятся под деревом и обмениваются информацией.

— Даже если это опасно для волков?

— Особенно тогда… Ну, хорошо, Григорий Артемович. Подождем Беловода до утра, а потом ударим во все колокола. Надеюсь тогда на вашу поддержку.

— Конечно, конечно, — голос Мельниченка был — ну, очень! — задумчивым. — Кстати, откуда вы звоните?

Я посмотрел на бармена, который уже давно показывал мне на часы и зверски кривил физиономию, деликатно намекая на окончание разговора.

— Из квартиры Беловода. Сторожим понемногу.