Дмитрий Янковский - Правильный выбор Страница 9

– Прыгай в субспейс!

И я прыгнул. В этом был смысл, поскольку весь энтропийный удар при переходе в потоке физического вакуума приходится на обшивку, охлаждая ее до абсолютного нуля. Нас выкинуло в подпространство, но, поскольку скорость и вектор просчитаны не были, выйти мы могли черт-те где и даже дальше. Благо если не в центре ближайшей звезды. Правда, вероятность такого плачевного исхода была невелика, а маломощность привода снижала ее еще больше, но все равно прыгать вслепую я не люблю до ужаса.

Вакуумный поток подхватил нашу легкую, плохо приспособленную для таких нагрузок машину и понес, угрожающе потряхивая. Температура плазмопоглощающего слоя действительно упала почти до нуля, однако обшивка прогрелась и под ним, причем уже основательно, так что опасность распространения температурного очага по-прежнему сохранялась.

– Продержаться бы в потоке еще секунд двадцать! – воскликнул я.

Ника не ответила. А что отвечать, если даже субпространственный калькулятор отказывался выдавать точные цифры? Время в потоке зависит только от скорости входа в него, а она по вектору была по всем показателям недостаточной для более или менее длительного прыжка.

Через десять секунд температура под слоем снизилась основательнее, чем я ожидал, но безопасного порога еще не прошла. Калькулятор, наконец, справился с вычислением и дал прогноз на выход из потока через шесть секунд.

– Приготовься к катапультированию! – выкрикнул я, прекрасно понимая, что окончательно обшивка остыть не успеет.

На самом деле катапультирование в сложившейся ситуации было крайней мерой, огромным риском, пойти на который можно только под угрозой жизни. Потеря истребителя сама по себе – беда, а с учетом того, что выпрыгнем мы неизвестно на каком удалении от базы, приходилось задумываться и о том, как нас будут спасать. Конечно, кокон катапультной капсулы испускает нуль-сигнал для поисковых групп, а введение в кровь анабиозной сыворотки позволяет прожить без воздуха и еды неделю, но, если за это время нас не найдут, смерть в коконе от удушья будет кошмарной, об этом не хотелось и думать.

Но все же при катапультировании остается больше шансов на выживание, чем при взрыве топливных контейнеров, так что Ника, пусть и неохотно, сжала пальцы на рукояти выброса кресла.

Через секунду мы прыгнули из субспейса в облаке изморози, не спуская взглядов с индикатора температуры. К моему удивлению, его показания сначала замерли, а затем начали очень медленно понижаться. Ника разжала пальцы и откинулась на спинку кресла.

– Кажется, проскочили, – негромко сказала она.

– Инженерам, создавшим эту машину, надо при жизни поставить по памятнику, – с улыбкой ответил я. – “Грифон” точно рванул бы.

– Плазмопоглощающий слой отработал, – предположила напарница. – Но вообще кто-то из нас родился в рубашке, чем спас другого.

– Честно говоря, не очень я верю в судьбу. Дело не в рубашке, а в совершенстве нашего истребителя. Надо сориентироваться в пространстве и решить, что делать дальше.

Бортовой вычислитель довольно быстро определил наше местоположение, а субпространственный калькулятор выдал точную скорость и вектор для возвращения. Я стабилизировал машину в пространстве, но прыгать не спешил.

– Интересно, в какой фазе сейчас находится бой? – спросила Ника, словно прочитав мои мысли.

– Я бы тоже хотел это знать. А то выпрыгнем из субспейса прямо под выстрел линкора…

– Типун тебе на язык! – недовольно пробурчала напарница. – Попробую связаться с базой.

Она провозилась с нуль-передатчиком больше минуты, но без всякого результата.

– Что такое? – удивился я.

– Понятия не имею. – Ника пожала плечами. – База не отвечает, ни один из тяжелых кораблей тоже.

В мою душу закралось беспокойство.

– Не прослушивается даже несущая частота, – подогрела его напарница. – Словно аппаратуру попросту выключили. Бред. Даже если бы силы Лже-Бастинов захватили базу, они бы не стали выключать передатчик. Да и невероятно, чтобы они добились победы такими скромными силами.

– В бою бывает всякое, – хмуро заметил я. – А что, если наших всех попросту перебили? Нет ни базы, ни кораблей…

– Замолчи, – остановила меня Ника. – И так на душе неспокойно.

Она уставилась на ходовой экран обзора, и я догадался, о чем она думает. Вокруг нас простирался необъятный безжизненный космос, в котором база была для нас спасительным островком жизни. Если со станцией что-то случилось, то надежды на выживание будет мало. Точнее, не останется вовсе. И все же надо было решить, когда возвращаться. Прямо сейчас, рискуя попасть под удар противника или даже своих, или позже, когда бой в любом случае закончится. Я поделился сомнениями с напарницей.

– А что говорит твой приборчик? – спросила Ника.

– Чушь это, а не приборчик. Генератор случайных ответов “да-нет”.

– Но ведь именно благодаря ему мы прыгнули в субспейс и спаслись.

– Случайность! – Я упрямо покачал головой.

– Хотелось бы побольше таких случайностей. Попробуй, спроси.

Я запустил программку и задал вопрос:

– Нам переждать бой?

“Нет”, – лаконично сообщила надпись.

– Возвращаться немедленно?

“Да”.

– И что? – спросил я Нику.

– Опасно… Но судя по прошлому разу…

– Все с ума посходили. Предлагаешь воспользоваться подсказкой этой дурацкой игрушки?

– Склоняюсь к этой мысли.

– Ладно, – устало ответил я. – Выходим на маневр. Усилие тридцать. Старт.

Я вывел истребитель на нужный вектор, набрал заданную калькулятором скорость и прыгнул в вакуумный поток.

– Выход на двадцать шестой секунде. – Я сверился с калькулятором. – Будь готова к жесткому маневрированию. Бой черт-те в какой стадии, расстановка сил неизвестна. Можем угодить прямо в пекло.

– Я всегда готова, – ответила Ника.

Калькулятор начал пятисекундный обратный отсчет, я вывел на гашетку скорострельную плазменную пушку и приготовился к худшему. Но когда мы выскочили из субспейса в облаке кристалликов льда, мы не увидели ни фиолетовых звездочек маршевых факелов, ни белых сполохов плазмы – космос был девственно чист. Радар с откликом “свой-чужой” тоже не показывал ничего. Зато когда я бросил взгляд на экран физического радара, показывающего все объекты вплоть до метеорита с горошину, мне стало нехорошо. Все наши корабли, и крейсера, и эсминцы, и истребители, безжизненно дрейфовали по своим орбитам. База тоже не подавала признаков жизни – я включил визуальное приближение, но не обнаружил ни одного включенного источника света, даже ксеноновый маяк не работал.

– Глазам не верю, – прошептала Ника.

В то же время противник начал проявлять активность – из десантных портов тяжелых кораблей вылетело с десяток абордажных челноков, которые без особой спешки и резких маневров начали цепляться к стыковочным узлам наших истребителей.

– Черт! – я догадался погасить свет в кабине и выключить все активные средства. – Кажется, я знаю, что произошло. Слышала про разработку электромагнитных орудий?

– Вроде проводили какие-то испытания. Думаешь, Лже-Бастинам удалось создать рабочий образец?

– Другого объяснения у меня нет. Посмотри. – Я кивнул в сторону экрана. – Похоже, у наших попросту выбило всю электронику.

– Нда… – Ника вздохнула, и я заметил, как у нее дрожат пальцы. – Лже-Бастины нас наголову разбили. Хотя ничего странного в этом нет. Луч электромагнитной пушки можно сделать гораздо шире плазменного потока. Им легче попадать, а эффект не хуже, чем от попадания плазмой. Даже катапультироваться не успеешь.

– Зато все живы, – я пытался ее успокоить, а заодно и себя немного привести в чувства.

– И что толку? Лично для меня рабство страшнее смерти. Надо сматываться отсюда.

– Куда?

– Не важно! – Напарницу начало всю колотить крупной дрожью. – В несколько прыжков даже на такой колымаге, как наша, можно достигнуть обитаемой системы.

– Если повезет. – Я помотал головой. – Такой слабый, как у нас, субпространственный привод может заклинить на третьем-четвертом прыжке. А нам их надо с десяток, не меньше, при нашей скорости входа. Истребитель – не звездолет.

– Но здесь оставаться – верное рабство! Знаешь, что с рабынями выделывают охранники на фабриках?

– Замолчи! – я начал сам заводиться. – А ты не подумала, что нашего появления никто из противников не заметил, иначе уже атаковали бы? Мы имеем преимущество, оказавшись в боевых порядках на исправном, совершенном истребителе.

– Нас накроют электромагнитным лучом, как других.

– Не знаю, не знаю… – сказал я, вглядываясь в экран оптического визира. – Первые модели электромагнитных пушек должны быть очень громоздкими. Их не установить на истребителях и штурмовиках. К тому же энергетическая установка тоже не может быть маломощной. Боюсь, что такую штуковину можно установить только на основательно переделанном крейсере.