Алексей Голубев - Одиссея барона Урхо Страница 9

— Что это такое? — закричал он Тонену, вернувшись к сгруппировавшемуся у моста войску.

— Бешенство, — ответил Тонен, дико вращая глазами. — Возвращаемся в замок!

Кузнец, староста и другие выжившие жители добежали до войска барона.

— Нужно уходить отсюда, господин! — закричал, перебираясь через мост, кузнец. — Это бешенство!

— Вижу, это все выжившие?

— Это безумие. — Кузнец был потрясен. — Все вдруг стали бросаться друг на друга, люди, коровы, свиньи — все! Вряд ли кто-то еще остался.

Прижимаясь друг к другу, отряд барона и жители деревни начали пробираться по ставшим вдруг смертельно опасными улицам. Несколько раз на них бросались люди, один раз из переулка выскочила корова, но все столкновения обошлись в отличие от первого без жертв. У стен замка их встретили еще несколько десятков выбравшихся из деревни людей. Потери среди его серфов, как посчитал Тонен, оказались сравнительно небольшими.

— Загоните весь скот, что пасется у стен, в замок, — отдал приказ Тонен. — Мы подождем.

Дружина напряженно сжимала копья, пока испуганные женщины гнали ничего не понимающих коров в ворота замка. Наконец все нашли убежище во внутреннем дворе, и лишь тогда Тонен со своими воинами зашли внутрь и закрыли ворота. Замок оказался в первой в своей истории осаде.

Днем с моря на обед вернулись мужчины, неся утренний улов, и с ужасом узнали, что произошло утром после их ухода. Замок был переполнен. Барон порадовался, что туалеты были вычищены совсем недавно, так как их нагрузка возросла в десятки раз по сравнению с обычной. Больше поводов для радости у него не было. В замке находились около двух сотен серфов, и хотя можно было найти в нем и какие-то запасы продовольствия, но запасами этими были немногие уцелевшие коровы и семена, предназначенные для посева. Если они будут израсходованы, рассуждал барон, то весь год придется питаться одной рыбой, а семенной запас и коров закупать на материке, что обойдется ему очень и очень дорого. В то же время за стенами замка не замечалось никакой активности неприятеля.

— Нужно вернуться в деревню, — предложил Усмерт Тонену, которого он нашел в оружейной, — и все там внимательно рассмотреть. Теперь у нас не будет балласта в виде этих… — Он кивнул в сторону двора, где расположились жители деревни.

Барон согласно кивнул, но не двинулся с места, продолжая молча рассматривать свое оружие.

— В принципе даже бешеные, ни они, ни их животные не представляют опасности, — продолжил Усмерт.

— Меня беспокоит причина этого бешенства, — ответил ему Тонен. — Они заражают друг друга. Значит, кто-то или что-то заразило первого жителя или первую корову…

Усмерт задумался.

— Но не сидеть же нам в замке, — наконец прервал он воцарившееся молчание. — А ты помнишь, кто выигрывал битвы на юге? Не тот, у кого было больше клинков или лошадей. Маленькие отряды варваров били целые армии рыцарей, и лишь потому, что лучше владели информацией. Которой у нас сейчас нет в принципе.

— Сидя в замке, никакой информации мы и не добудем, — возразил Усмерт.

— Тоже верно, — со вздохом согласился с ним барон. Им овладела странная апатия, и Усмерт, хорошо знавший своего друга, увидел это и продолжал настаивать:

— А до темноты еще почти пять часов времени, мы вполне можем успеть. Просто пройдем по улицам, посмотрим.

Настоял. Через полчаса отряд из пятнадцати человек, возглавляемый Тоненом и Усмертом, прошел ворота замка и быстрым шагом направился к деревне, которую покинул всего несколько часов назад. Деревня встретила их запахом разложения.

— Странно, — сказал Тонен, принюхавшись. — На юге, на жарком солнце, трупы начинали пахнуть только на следующее утро, если их за ночь не растаскивали гиены. А тут…

Очень быстро они натолкнулись на первый труп, давший ответ на эту загадку. Еще издалека несколько из воинов начали божиться, что труп как будто шевелится. Подойдя поближе, отряд увидел, что он весь был покрыт какой-то зеленой пленкой, на глазах растворявшей ткани трупа, а в середине, жадно пожирая эту разжиженную плоть, ползала белая личинка с две ладони длиной. Воины Тонена, мигом потеряв боевой порядок, окружили труп и с ужасом смотрели на эту жуткую картину.

— Арбалет! — выдавил Тонен не своим голосом. Бледный от увиденного Молке сунул его в руки барона, и Тонен, почти не целясь, выстрелил. Стрела, естественно, прошла мимо. Личинка, не обращая ни на что внимания, продолжала жадно ползать по трупу, оставляя за собой розовые следы, тут же затягивавшиеся зеленой слизью.

— Пустынные дьяволы! — выругался барон. — Другой!

Ему передали второй арбалет, и этот выстрел оказался гораздо удачнее предыдущего. Тяжелая стрела с хлюпающим звуком вошла в личинку и сбросила ее с мертвого человека в придорожную канаву. Отряд облепил канаву — существо было разорвано почти пополам, а вода в канаве приобрела характерный темно-синий цвет. Какое-то время все с отвращением наблюдали за этим, потом Усмерт, отшатнувшись, посмотрел на барона. Тот почувствовал взгляд товарища и, оторвавшись от зрелища этой омерзительной картины, вполголоса сказал:

— Нужно пройти по деревне и убить всех, кого найдем.

— Может, нам разделиться? — предложил Усмерт. — Не похоже, чтобы эти отродья представляли какую-то опасность.

Барон скривился.

— Каждый раз, когда я это слышу — давайте разделимся, эта идея плохо заканчивается.

В разговор вступил один из дружинников Усмерта:

— А ведь кто-то должен был отложить эти личинки.

— Судя по размеру личинок, этот кто-то вряд ли велик, — продолжал настаивать Усмерт. — Я за то, чтобы разделиться. Если ты дашь мне одного из своих людей, кто знает деревню, я очищу одну ее половину, а ты — другую. И кстати, опаснее будет бродить здесь после наступления темноты.

В конце концов Усмерт убедил Тонена, и они решили разделиться, хотя обе дружины восприняли это весьма неохотно. Отряд Тонена из восьми человек должен был пройти через центр в северную часть деревни, а отряд Усмерта — в южную. Договорившись о нехитрой системе сигналов с помощью охотничьих рогов, отряды разошлись.

Потратив довольно много времени на центральной площади, где было больше всего жертв и, соответственно, личинок, отряд Тонена двинулся к краю деревни. Ориентировались они по запаху, что было большим подспорьем, так как трупы находились в самых неожиданных местах. Пользуясь одним зрением, отряд потратил бы раза в три больше времени, и то скорее всего нашел бы лишь половину жертв странного врага. Убив по дороге полтора десятка тварей, отряд подошел к последним домам. В отличие от центра, где застройка велась беспорядочно и дома были рассыпаны, как пригоршня пшена, на окраинах жители ставили дома ровными линиями, поэтому еще издалека барон увидел над очередным трупом какое-то черное пятно.

— Ускориться! — приказал он своим людям. — Всем быть наготове.

Последнее было явно лишним — его люди и так были в напряжении и дергались на малейший шум. Отряд перешел на бег. Их явно не замечали, так как черное пятно методично продолжало над жертвой то, что издалека походило на некий хитрый танец.

— Готовьтесь к стрельбе, — приказал барон, — стреляем и сразу же атакуем.

Они подбежали еще немного, и существо, сидящее на трупе, стало видно более отчетливо. Оно оказалось смесью паука и кузнечика — задняя часть от первого, передняя — от второго. Труп уже был в зеленой слизи, и теперь существо изо всех сил ерзало по нему своей задней частью.

— Готовится отложить личинку! — догадался кто-то из отряда.

— Стреляйте! — выкрикнул барон.

Отряд на мгновение замер, пока воины, несущие арбалеты, прицеливались. Затем пять стрел, мрачно прожужжав с минимальными интервалами, унеслись к цели. Их хозяева закинули за плечи арбалеты и схватились за копья, после чего все рассыпались и бросились на тварь.

Теперь было видно, что полупаук-полукузнечик их заметил, но сделать ничего не мог. Он судорожно дергался, пытаясь ускорить процесс отложения личинки, она уже показалась, отчаянно извиваясь, чувствуя запах разложившейся плоти. Потом одна из стрел попала пауку прямо в брюшко, он скатился с жертвы, встал и, таща по земле задние лапы, бросился к ближайшему дому. Но слишком близко он подпустил своего противника, бегущие на него люди были всего в нескольких метрах, и тогда существо развернулось и выпустило в бегущего впереди всех воина струю зеленой жидкости. Она попала ему в грудную пластину, и мужчина заорал жутким голосом, судорожно срывая с себя доспех. Паук приготовился плюнуть еще раз, но чье-то копье нашло его и опрокинуло в пыль деревенской дороги. Он даже не дергался, сразу затих, его для верности пронзили еще несколькими копьями, а потом все внимание воинов переключилось на их пораженного товарища. Тот ругался матом на весь божий свет, его доспех был прожжен насквозь, но он уже скинул его в пыль и теперь срывал толстую нательную рубаху, на которую тоже попало несколько капель зеленой слизи. Тонен и другие дружинники напряженно смотрели на него, помня, что случилось с людьми, пораженными ядом паука. Уловив их взгляды, Молке — а это был именно он — перепугался не на шутку.