Михаил Михеев - На задворках Солнечной системы Страница 9

А вот теперь стоило начинать бояться. Потому что если бомба все же решит взорваться, то на таком расстоянии она пропорет обшивку корабля, словно бумажную. Именно напротив гроба не было дополнительной стены из грузовых контейнеров, так что удар придется по жилой и технической палубам. И вот тогда мы похохочем…

Оставалось уйти в каюту, сидеть там и не отсвечивать, чтобы случайно не выдать своих чувств. Хорошо еще, отнеслись с пониманием, небось, думали, что переживает из-за смерти товарища. Дебилы! А проклятый гроб висел почти напротив иллюминатора и никуда не собирался исчезать.

Следующие пять дней он вынужден был любоваться этим зрелищем почти постоянно. Как вариант, можно было задраить иллюминатор, но тогда становилось совсем уж тоскливо. Знал ведь, что никуда начиненный взрывчаткой гроб не делся. Однако к концу третьего дня он поймал себя на мысли, что вид летящего в пространстве гроба перестал его раздражать. Человек – скотина такая, что привыкает ко всему, в том числе и к таким зрелищам. Тем более что приближалось время торможения, когда их корабль начнет сбрасывать ход. У гроба же тормозных двигателей не предусмотрено, и унесет его куда подальше. В общем, на пятый день он мог уже смотреть на него с улыбкой и даже с легкой ностальгией. А в ночь с пятого на шестой день гроб исчез.

Он проснулся и, даже не глядя в иллюминатор, в темпе оделся и выскочил в коридор. Утренняя разминка, опоздание на которую Павлов не прощал и гонял за это до седьмого пота, выглядела куда более важной, чем успевший опостылеть вид на космос. Тем удивительнее оказалось, что народ во главе с тренером, вместо того чтобы спешить на нее, толкался на смотровой площадке, возбужденно жестикулируя. И, когда он подошел, то почти сразу понял, что произошло. Космос вновь был чист.

Товарищи возбужденно спорили, активно строя гипотезы, а ему было ясно все и сразу. Сработала бомба, вот что произошло. И полетели клочки по закоулочкам. Но… почему же цел корабль? Почему даже сотрясения никакого не было? И мозг тут же выдал ответ, простой и логичный. Удивительно, что он не додумался до этого раньше, такая замедленность мышления непростительна ученому. Конечно же. Взрыв произошел в безвоздушном пространстве.

Ударной волны просто не возникло, и потому никаких повреждений и быть не могло. Разве что, будь взрыв ядерным, но бомбу таких размеров можно изготовить только из очень активных материалов. А они будут фонить так, что экранировать не удастся, сканеры засекут ее мгновенно. Так что остается обычная взрывчатка. И нечего было так нервничать, идиот!

Поразительно, насколько происшедшее подняло ему настроение. И лишь спустя пару часов до него дошло: бомба все же была включена. А раз так, значит, его уже заранее списали. И что теперь делать? Затаиться и сидеть тихонечко или все же попытаться выполнить задание и вывести из строя что-то важное?

Наверное, спокойно досидеть до конца экспедиции было бы самым правильным. Вот только глодала сердце мысль, что, когда он вернется, бумаги на него уже уйдут куда следует. И какие будут последствия, страшно было даже представить. Это не прибежать сразу же и доложить о попытке вербовки, это совсем другое. По голове не погладят однозначно, а зоны он боялся смертельно.

После долгих раздумий он все же склонился ко второму варианту, решив, правда, отложить его реализацию. Просто смысла не было начинать сейчас, это даже куратором обговаривалось. До Марса они в любом случае дотянут, а там военная база с неплохим ремонтным доком. Живо приведут корабль в порядок. Так что пришлось ждать, скрипя зубами от негодования. Впрочем, не так уж и долго оставалось ждать – уже вечером корабль приступил к торможению.

Рубка «Седова». Тот же вечер

– Ну, что скажете, Ирина Васильевна? – контрразведчик неторопливо потягивал чай из высокого граненого стакана. Старомодная посудина выглядела среди хрома и пластика несколько архаично, если, конечно, не знать, что этот стакан вполне способен выдержать удар кувалдой.

– По поводу? – Демьяненко сидела в своем кресле, вытянув идеально стройные ноги, и спокойно, без тени каких-либо эмоций, накладывала макияж. Создавалось впечатление, что ее ничего больше не волнует, движения были точны, как у робота, даже зеркало пилоту не требовалось.

– По поводу нашего штурмана.

– А чего говорить? Умер человек, бывает. Я с его обязанностями вполне справляюсь, а в поясе астероидов Игорь Петрович подстрахует, если потребуется. У военных помощи можно попросить, но думаю, обойдемся и без этого.

– Не придуривайся… – Романов, сидящий за своим пультом и что-то сосредоточенно рассчитывающий, движением руки смахнул с экрана записи и, встав, прошелся по рубке. – Я про ситуацию с его телом.

– Мы же договорились вроде о версии с метеором. Технически я другого варианта, объясняющего исчезновение гроба, и не вижу.

– Три раза «ха!», – тоном, показывающим, что ему совершенно не смешно, прокомментировал ее слова контрразведчик. – Это для… гм… пассажиров еще кое-как прокатило, хотя и они, думаю, не все поверили. Но мы-то понимаем простую вещь: сама по себе вероятность встречи с метеором здесь стремится к нулю. Сколько мы их встретили за время полета?

– Приборы зафиксировали три удара, – Демьяненко закончила наносить макияж, извлекла маникюрный набор и начала аккуратно подравнивать ногти изящной пилочкой.

– И все три имели такую массу, что оставили на внешней обшивке только царапины. Даже слой краски не смогли пробить. А теперь скажите мне, вы верите, что в ящик размерами метр на два угодил крупный метеор, способный его сбить с курса?

– Нет, – все так же бесстрастно ответила женщина, не переставая доводить свой маникюр до идеального состояния. – Однако это роли совершенно не играет.

– Почему? – одновременно спросили оба мужчины.

– Потому что у нас не хватает информации для серьезного анализа, а гипотезы мы можем строить сколь угодно долго. Подтвердить и опровергнуть их мы все равно не можем, так что равновероятно и появление инопланетян, и то, что наш механик каким-то образом приделал к гробу реактивный двигатель.

Доля правды в ее словах была, и некоторое время в рубке царило молчание, прерываемое только звуком постукивающих по подлокотнику пальцев. Контрразведчик, расположившийся в кресле Тимбитханова, своего ему в рубке не полагалось, задумчиво барабанил по пластику, похоже, даже не слыша звука. Потом он с шумом отхлебнул чай и вздохнул:

– Как бы то ни было, оставить ситуацию без внимания мы не можем. Это напрямую угрожает безопасности корабля и ставит под угрозу выполнение задания. Стало быть, надо предпринять хоть что-то. То, что в наших силах. Так что отбросим версии об инопланетянах и двигателях как тупые, о метеоре как маловероятную и сконцентрируемся на том, что в происходящем каким-то образом виноваты находящиеся на борту. Что они могли сделать?

– Да, в общем-то, ничего. Разве что динамитную шашку внутрь сунуть, – пожал плечами Романов. – Хотя я бы предположил, что все проще. Гроб мы заваривали, внутри оставался воздух. Если шов где-то оказался некачественным и треснул, то возникшая струя изменила его траекторию полета, и он улетел прочь. Чем не версия?

– Хорошая версия, – кивнул, подумав секунду, контрразведчик. – К сожалению, тоже непроверяемая. И версия с динамитом тоже хорошая, причем меня она пугает.

– Вы параноик, – усмехнулась Демьяненко. – Во-первых, кому и зачем потребовалось взрывать гроб? А во-вторых, где он взял динамит?

– Динамит – это я так, образно, – контрразведчик махнул рукой. – Этих взрывчаток сейчас развелось столько, что не сосчитать и не отследить. А вот зачем – это вопрос посерьезнее. Так что, может, я и параноик, но проверить эту версию все равно придется.

– Проверяйте, – кивнул Романов. – Откровенно говоря, я не верю, что на борту завелся псих, который балуется со взрывчаткой. Да и она есть только в контейнере с геологическим оборудованием. Ах да, еще в контейнерах с оборудованием для горнопроходческих работ. И те, и другие опечатаны. Но проверить все равно нужно, мало ли, пренебрегать даже гипотетической угрозой не следует. Вы специалист – вам и карты в руки. Плюс, мы на виду, а вы – нет. Но вот как это удастся сделать – ума не приложу. Там мы все были, все толкались, и никто ничего не заметил.

– Да знаю я, – контрразведчик с досадой махнул рукой. – Сложно, конечно. Буду думать.

– Если что, обращайтесь в любое время дня и ночи. Но, думаю, стоит держать ваши соображения в тайне. Не стоит нервировать людей.

– Само собой, – кивнул ему контрразведчик.

– Ну, вот и ладненько. А теперь идите, нам с Ириной Васильевной через полчаса торможение начинать.

– Гм… А можно я останусь? Никогда на таких кораблях при маневрах не присутствовал.

Если контрразведчик хочет на что-то посмотреть, вряд ли он делает это из праздного любопытства. Скорее всего, он намерен оценить ходовые возможности корабля. К этому выводу пилоты пришли синхронно.