Список обреченных (СИ) - Волховский Олег Страница 9

Женя кликнул по кнопке.

— Здесь условия. Работа в СКЛ платная, в отличие от работы в отряде пропагандистов и в отряде исполнителей. В нашем случае Лига только гарантирует финансовую поддержку в том случае, если материальные проблемы у члена отряда возникли в связи с работой в ЛИГе. В СКЛ зарплату платят. Но там надо иметь юридическое образование и опыт работы в правоохранительных органах.

— И есть желающие?

— Даже в исполнители конкурс, хотя членство в нашем отряде требует наибольшего самоотречения, и у нас самая суровая дисциплина. Меня три месяца проверяли прежде, чем зачислить в отряд. И проверки иногда жестокие.

— Например…

— Например, прихожу я домой после университета, и мне падает сообщение на «Телеграм»: «В левом верхнем ящике вашего письменного стола лежит ампула с красной маркировкой. Налейте полстакана воды, сломайте ампулу и вылейте ее в воду. Выпейте содержимое. Время исполнения: десять минут с момента прочтения сообщения».

— И?..

— Я все исполнил. Честно говоря, было очень страшно. Ампулу ломал, зажав полотенцем, руки дрожали. А питье безвкусное, ну, чуть-чуть с кислинкой.

— Вы считали, что там яд?

— Там и был яд, — усмехнулся Женя. — Я тогда уже был зачислен кандидатом в отряд и дал клятву кандидата: «Клянусь беспрекословно подчиняться любым приказам Лиги, сознавая, что и исполнение, и неисполнение приказов может стоить мне жизни».

— Лига ликвидирует исполнителей?

— Не знаю. Но мы на это подписываемся. Если Лига прикажет выпить любую неизвестную мне гадость, я буду обязан это сделать. И тогда я должен был доказать, что сделаю это.

Минут через десять после того, как я выпил мои полстакана воды с содержимым ампулы, мне пришло новое сообщение: «Как бы плохо вы себя ни почувствовали, обращаться за медицинской помощью, в частности, вызывать скорую помощь строго запрещено». По-настоящему дерьмово мне стало где-то через полчаса. Меня тошнило, я начал задыхаться.

Хорошо, что я живу один, родственники или друзья обязательно бы поинтересовались, что со мной. Думаю, Лига вообще зачисляет в исполнители только таких одиночек, это в анкете надо указывать.

— Хотелось вызвать скорую?

— Я не железный, но держался. Потом пришло новое сообщение: «Ложитесь на кровать и закройте глаза». Я лег и потерял сознание.

Пришел в себя через несколько часов, было ранее утро. Думаю, очнулся от сигнала сообщения, которое пришло на телефон: «Вы должны взять у себя анализ крови. Оборудование и инструкция в нижнем ящике стола. Инструкция имеет силу приказа Лиги». Труднее всего было попасть в вену, я никогда раньше этого не делал. Но ничего, справился. Инструкция очень подробная, на флэшке, с фотографиями. Флэшку надо было уничтожить, а контейнер с кровью оставить в определенном месте. Все по времени. Надо было успеть до семи утра. Я успел.

Когда я пришел домой, мне снова стало хуже, и я понял, что никуда больше не пойду. Но приказа Лиги не было. Я колебался. Вдруг, я обязан идти? Сообщение пришло около восьми: «Вы не должны выходить из дома вплоть до приказа Лиги. Пейте только воду. Ничего не ешьте». Есть и не хотелось. Меня несколько раз рвало. Новый приказ Лиги пришел только на следующее утро. Совсем рано. Мне нужно было пойти в парк. Определенный. И сесть на скамейку. Определенную. Третью по счету на определенной аллее. И ждать указаний. Были даны точные координаты. Так что ошибиться трудно. Смарт подтвердил, что я в правильном месте.

Было около пяти утра. Весна. Чуть-чуть светает. Пахнет свежей землей. В общем, класс. Я думал, что, если меня все-таки убьют, здорово, что у меня было такое утро. Я ждал минут пятнадцать. Потом пришло сообщение: «Не двигайтесь. Не оборачивайтесь. Не трогайте иглу. Потерпите».

Я сначала не понял, что за игла, но приказал себе замереть. Ждал еще несколько минут, пока плечо не обожгла боль. И я понял, что за игла. Очень хотелось ее выдрать, но я терпел. Хуже всего, что я не знал, сколько терпеть. Указаний не было. Я стал считать в уме. Досчитал до ста. До двухсот… До тысячи. Боль не утихала. Сообщений не было. Я начал сначала. Досчитал до пятисот. Наверное, прошло минут десять, но это были ужасные десять минут. Наконец, пришло сообщение: «Аккуратно удалите иглу и выбросите ее в урну рядом со скамейкой».

Легко сказать! «Удалять иглу» оказалось еще мучительнее, чем получить ее в плечо. Я сжал зубы, чтобы не закричать. У иглы оказалось оперение, из сарбакана что ли стреляли, или из арбалета. По крайней мере, никакого звука выстрела я не слышал. Мне удалось ее выдернуть через несколько минут мучений. Я ее выбросил и остался сидеть на скамейке.

— Вы вообще ничего не должны были делать до приказа Лиги? Даже встать со скамейки.

— Да, безусловно.

— И всегда так?

— Нет, конечно. Но, если получаешь приказ Лиги, переходишь в этот режим жизни только по приказам, пока тебя не отпустят. Так что ничего не имеешь права предпринимать без очередного указания, даже встать со скамьи. Я ждал еще минут десять, прежде, чем пришло сообщение: «Идите домой и ложитесь спать». Я вернулся домой и проспал часов до двенадцати.

Проснувшись я обнаружил, что все неприятные симптомы прошли. И меня ждало очередное сообщение: «Евгений, поздравляю. Вы прекрасно прошли первую проверку. Нигде не оступились. Любое отступление от приказов Лиги могло стоить Вам жизни. На первой проверке отсеиваются до пятидесяти процентов кандидатов. Так держать! Однако это не последняя проверка. Все последующие проверки будут сложнее и суровее. Поэтому, если вы не готовы к ним, еще можно отказаться.

Если Вы не хотите больше бороться за членство в отряде исполнителей Лиги, просто напишите «нет» в ответ на это письмо. Это ничем Вам не грозит. Если Вы намерены продолжать борьбу, просто напишите «да». С уважением, Андрей Альбицкий».

— Вы были рады получить это письмо?

— Очень. Я понимаю, о чем вы. Да, Андрей — харизматический лидер, и мы премся от того, что он пишет нам личные письма. Это очень здорово. Но если с ним что-то случиться, Лига не умрет. Мы найдем другого лидера, от которого будет приятно получать письма.

— Не вам одному приятно их получать?

— Совсем честно? Не знаю. Члены Лиги не знают друг друга. По крайней мере, рядовые. Даже кандидаты. Тем более, исполнители. Так что по себе сужу.

— И вы ответили «да»?

— Конечно.

— Женя, зачем вам это? Вы готовы были терпеть боль и страх, чтобы получить право убивать?

— Не совсем так. Законного права убивать у меня не было и нет. Я хотел, чтобы мне помогли творить справедливость. Я ненавижу несправедливость, Олег Николаевич. Мне реально больно, когда я узнаю о ней. Мне кричать хочется.

— Ладно, допустим, — вздохнул Олег. — Вы ответили «да».

— И мне ответил Альбицкий: «Евгений, я очень рад, что Вы остаетесь в наших рядах. На этом этапе отсеивается еще треть кандидатов. Живите обычной жизнью до следующего приказа Лиги. С уважением, Андрей».

— И долго вам дали пожить обычной жизнью?

— Около месяца. Потом была следующая проверка.

— Она была труднее?

— Она была другой. Во время первой проверки я рисковал только собой. Вторая касалась другого.

— А как вы понимали, что приказ от Лиги?

— Очень просто. Все приказы Лиги приходили с одного и того же короткого номера, который мне сообщили заранее, на один и тот же телефон. На этот раз я должен был пойти в определенное место и взять там пакет.

— Камера хранения?

— Лига не любит камер хранения. Там везде видеонаблюдение. Либо весь реквизит я находил у себя дома, либо в менее формальных местах.

— А как они попадали к вам домой?

— У них был ключ. Я сам сделал копию и оставил в определенном месте. Это условие поступления в кандидаты.

— На этот раз было менее формальное место?

— Чердак заброшенного дома. Я поднялся туда по полуразрушенной лестнице, которая страшно скрипела. Было уже темно, около семи вечера. Я нашел пакет под чердачным окном с разбитыми стеклами. Ничем не примечательный пластиковый пакет, как в магазине. И мне было приказано ждать.