Транзиция - Иэн Бэнкс Страница 9

расстоянии полуметра. Когда заходит мадам д’Ортолан – шофер Кристоф по мере сил расчищает перед ней дорогу, – певица, стоящая на небольших подмостках у одной из длинных стен, берет особенно высокую, протяжную ноту, после чего нажимает на кнопку пульта у себя в кармане, переводя чокер в высокоскоростной режим. Батарейки запускают крошечный моторчик, соединенный с неуравновешенными грузиками внутри устройства, отчего чокер вибрирует на шее девушки в области голосовых связок, и она издает что-то вроде дробного завывания, которого без технических уловок не добиться. Палочки ударника бешено мелькают между верхним и нижним барабанами, создавая безумный перкуссионный аккомпанемент.

– Присаживайтесь, мадам, – говорит Кристоф, быстро протирая тряпкой стул в полукруглой нише практически напротив сцены.

Он заранее забронировал этот небольшой уютный столик, сделав звонок из машины. И хотя предыдущие гости еще спорят с администрацией, официанты в белых пиджаках уже уносят их недопитые коктейли.

Мадам д’Ортолан скептически изучает сиденье, затем со вздохом на него опускается, расправив на коленях юбку, и с чопорным лицом ждет, пока Кристоф придвинет стул ближе к столику.

Какой-то мужчина – вероятно, мистер О – протискивается к ним сквозь толпу. Одет он как деревенщина, да и цвет кожи у него под стать – ни рыба ни мясо. Мадам д’Ортолан не в восторге от такого типажа. Покосившись на громилу Кристофа, мужчина подходит к столику, улыбается, нервно потирая руки, и отвешивает замысловатый поклон.

– Мадам.

– Да?

– Аймен К’эндс к вашим услугам.

– Садитесь, – указывает она.

Услышанное имя в голове не задерживается. Для Мадам он всегда будет мистером О.

У алькова слышится ругань: прежние гости возмущаются, что их выпивку унесли. Официант набрасывает на столик белоснежную скатерть, разглаживает ее и поворачивается к мадам д’Ортолан, чтобы принять заказ. Скользкий тип меж тем садится. Кристоф, с хмурым видом стоящий позади, то подозрительно поглядывает на пришедшего, то – не менее подозрительно – на бранящихся посетителей, которых, похоже, вот-вот выгонят из ресторана. К администраторам на подмогу спешат двое вышибал, по виду еще внушительнее Кристофа.

Аймен К’эндс даже сидя пытается изобразить поклон.

– Для меня огромное удовольствие встретиться с вами сно…

– Ваши любезности мне ни к чему, – обрывает его мадам д’Ортолан, – и ответных не ждите.

Этого типа – вспоминает она, разглядывая улыбчивое, блестящее от пота и досадно незнакомое лицо цвета кофе, – не мешает держать в узде. Она на мгновение оборачивается к Кристофу и указывает взглядом на свое плечо; шофер помогает ей снять кремовый жакет и бережно вешает его на спинку стула. При этом мадам д’Ортолан подмечает, что пальцы Кристофа касались ее кожи через шелковую блузку чуть дольше, чем необходимо, а еще он тайком вдохнул аромат ее волос. Это в рамках дозволенного, но отвлекает.

– Воды без газа, – говорит она официанту. – Бутылку откроете при мне. И никакого льда.

– Двойной эспрессо. – Аймен К’эндс теребит ворот рубахи. – А еще воды. Льда положите побольше. – Теперь он постукивает пальцами по столешнице.

В Париже сейчас жарко, а в кафе «Атлантик» еще жарче. Лениво крутящиеся потолочные вентиляторы здесь скорее для антуража. Потные человечки с рекламными щитами на шее – одни рекламируют блюда дня, другие предлагают услуги букмекеров, юристов, ростовщиков, залоговых компаний и борделей, третьи освещают последние новости и результаты матчей – допущены сюда в основном для того, чтобы, курсируя взад-вперед, создавать прохладный ветерок. На удивление, они неплохо справляются.

Аймен К’эндс ужом вертится на стуле, постоянно озираясь. Его ладони мнут одна другую. Похоже, он в принципе не может усидеть спокойно; при взгляде на него жара становится еще невыносимее.

– Веер! – бросает мадам д’Ортолан через плечо.

Кристоф со щелчком раскрывает большой веер из черного кружева и начинает аккуратно обмахивать ей лицо.

Аймен К’эндс, сверкая глазами, подается вперед:

– Мадам, позвольте мне сказать…

– Не позволю. – Мадам д’Ортолан оглядывается по сторонам с неприязненной гримасой. – Давайте без лишней болтовни.

Ее слова, похоже, задевают К’эндса. Глядя на свои руки, он произносит:

– Я вам настолько неприятен, мадам?

Как будто этот человечишка вообще достоин ее оценки!

– Что за вздор! – отмахивается она и, окинув беглым взглядом задымленный, похожий на пещеру зал, добавляет: – Я просто не горю желанием тут задерживаться. Помимо всего прочего, такие толпы привлекают террористов.

– Христианских? – с немного озадаченным видом К’эндс тоже вертит головой.

– Каких же еще, идиот!

– А ведь это религия любви к ближнему. – Он сокрушенно цокает языком. – Как печально.

На миг у мадам д’Ортолан закрадывается подозрение, что над ней потешаются. Кто знает, насколько подробно эти залетные passerines [10] помнят свои прошлые встречи с людьми, вещами или событиями? Неужели он над ней подтрунивает? Мадам д’Ортолан отметает эту мысль.

– Религия фанатиков, – сварливо поправляет она. – Религия, которая любит мучеников; религия, основанная на доктрине первородного греха и позволяющая стирать в порошок детей, потому что даже они – грешники. Тьфу! – Она кривится и делает вид, что сплевывает. – Да эта религия просто создана для терроризма!

На противно лоснящемся лице К’эндса возникает некое подобие улыбки, и мадам д’Ортолан чувствует, как у нее на лбу выступают капельки пота. Она наклоняется над столиком и уже тише произносит:

– Вы что, еще не полностью тут? Не внедрились как следует? Здесь любой дурак об этом знает! А вы – нет?

– Я знаю лишь то, что знаю, мэм, – тихо отвечает он, явно стараясь напустить туману.

Одна из его ног ритмично подергивается вверх-вниз, словно вторя барабанщику «Джуплы». До чего же невыносимый субъект!

– Тогда знайте, что у меня больше нет ни малейшего желания здесь торчать, – говорит ему мадам д’Ортолан, а затем громко и раздраженно кашляет Кристофу, который, похоже, засмотрелся на субтильную евразийку, выводящую трели на сцене.

Шофер возвращается с небес на землю и после многозначительного кивка госпожи запускает свободную руку в карман серого пиджака. Оттуда он достает нечто похожее на футляр для сигары и протягивает К’эндсу.

Тот с печальным видом убирает предмет в нагрудную сумку.

– Кстати, – добавляет он, – у меня почти закончился…

– Там внутри запас еще на дюжину перемещений, – перебивает его мадам д’Ортолан. – Мы же не тупицы. Считать умеем.

К’эндс передергивает плечами.

– Простите, что доставил вам такие сильные неудобства. – В его голосе звучит обида.

Он встает, проводит пальцами по жестким темным волосам и устремляет взгляд в зал. Мимо, громыхая рекламным щитом, проносится человек-сэндвич, отчего шальвар-камиз К’эндса раздувается, как парус.

– Пойду перехвачу официанта с моим кофе…

– Сядьте! – рявкает мадам д’Ортолан.

К’эндс оборачивается.

– Вы же сами сказали…

– Сидеть!

Он повинуется с еще более уязвленным видом.

– Касательно этого дела у меня для вас особые указания. Не упомянутые в инструкции.

К’эндс, разумеется, удивлен.