Трудоголик – 2 - Андрей Валерьевич Скоробогатов Страница 9

тут ты ошибаешься. Олаф передавал сведения только первые лет пять. Позже он сказал, что не имеет желания участвовать в политических игрищах. Он выходил на связь всего пару раз в году и рассказывал о том, как ему хорошо, как комфортно он живёт, и в каких прекрасных местах ему удалось побывать благодаря тебе. При этом даже расположения твоих поместий мы рассчитывали сами, без его помощи.

— Поместья, — грустно кивнул Серафимион. — Теперь придётся отдать всё родственникам.

— Думаю, Халиб договорится. А Олафа мы с радостью встретим в нашем временном Дворце. Вон, кстати, он! Тормози!

Мы приземлились уже на знакомой просеке. Рядом с «Единорогом-3» горел большой костёр, вокруг которого сидели четверо — огромный Иоганн, Рюрик, Энтон и Йеркут. Рядом лежал свернувшийся клубком Илонмаск и лежали свежеобглоданные кости и шкура того самого гипербобра, которого поймал наш гиант. Бард играл что-то на вполне человеческой шестиструнной гитаре — вероятно, обнаруженной где-то в запасах «Единорога». Иоганн внимательно слушал, кивал, а Энтон с Йеркутом покручивали шампуры над импровизированным мангалом. Наше приземление они не заметили, лишь Иоганн задумчиво повёл носом. Я догадался, в чём дело.

— Невидимость отключи, — попросил я Серафимиона.

Компашка мигом дёрнулась с места — гиант схватил в две из трёх лап длинные копья, лежавшие под ногами, Энтон потянулся рукой за пояс, а Рюрик едва не разбил гитару о колено. Но парой мгновений спустя все разглядели нас и положили оружие обратно.

— А мы уж думали, что вы не придёте, — сказал Энтон. — О, Серафимион? Теперь ты с нами?

Серафимион кивнул. Стоявшая у входа огромная коробка, похожая на старый советский магнитофон, дублировала его слова протяжным рыком, в котором угадывалась речь гианта. Заметив моё недоумение, Энтон кивнул.

— Тут Лия, когда уходила, достала какую-то штуковину — типа автопереводчика со всех языков. Работает плоховато, но нашему новому приятелю всё понятно. Так что, Серафимион.

— Да, полукровка, я решил сменить работодателя. Мы договорились на Совете, что Станислав станет Хозяином Южного Дворца.

Энтон махнул рукой, приглашая к столу.

— Чувствую, предстоит долгая история? Мы как знали!

— О-о-чень кста-ти мы устроили ша-шшлык на с-ве-жем воз-ду-хе, — поддакнул Иоганн, а затем и автопереводчик. — Хо-тя госпожа Камен-ная червячка Ли-ия, уходя, ангажировала из-готовление еды в каменных условиях.

Последний говорил с глупыми ошибками, растягивая слова в стиле архаичных голосовых синтезаторов из девяностых годов — сразу захотелось его доработать и улучшить.

— Включите кто-нибудь нормальный автоперевод! Сейчас вспомню Алгоритм.

Серафимион прошёлся, пожав всем руки — Энтону, скра, гианту, которого, кажется, ничуть не испугался, притормозил у Йеркута и представился:

— Серафимион Стефанович Третий, Пятое поколение, сын…

— Он мне не нравится, — Йеркут не подал руки, поднялся и направился внутрь стальной крепости.

Энтон поймал растерянный взгляд Серафимиона и бросил:

— Привыкай.

Наш новый коллега кивнул, поднял шампур, вытащил кусок мяса и принялся вещать с полунабитым ртом.

— А вы знаете, господа, почему гианты называют нас, а заодно и гмонни, «каменными червями»?

— Я знаю, но не скажу, раз уж вы решили поиграть, — сказала Ивита. — С вашего позволения, я пойду в дом, проверю, как там на кухне дела.

— Так вот, дело в том, что впервые гианты увидели их в окнах домов, когда вышли к свежепостроенным городам первых гмонни на континенте. Дома были каменные, многоэтажные, а сами гианты, да и форсти, с которыми они торговали и торгуют, таковые тогда не строили. Они подумали, что это такие особые скалы, в которых люди прогрызли дырки. Вот и называют до сих пор всех двуруких «каменными червями».

Пока он всё это вещал, я подошёл к Энтону и показал ему телефон из кармана. Тот округлил глаза:

— Откуда это… Я видел такие только на Рутее. Это из твоей прошлой жизни?

— Ты плохо изучил мою капсулу. Сможешь зарядить? Вольтаж и распайку укажу завтра.

— Ага. Здесь ремонтная мастерская небольшая есть. И паяльник!

— А спалить не боишься? — прищурился Энтон. — Ценный же… экспонат.

— Боюсь! Слушай, а что если…

Я положил телефон на пол. Посмотрел на него, как обычно делаю, наводясь курсором. «Язык мой, приди ко мне», — попросил я. Но ответила тишина. У каждого языка должен же быть какой-то вход в обработчик, понял я. И, если предположить, что язык сформировался во мне самостоятельно, то это должно быть что-то из знакомого и привычного.

И при повторном взгляде на смартфон я понял, что это. Мой большой палец начертил в воздухе графический ключ разблокировки экрана.

— [Селект, Экзекьют копи-пэйст, нафиг]!

На полу щёлкнуло, и рядом с моим телефоном появился точно такой же. Затем — ещё один, который я протянул Энтону.

— Попробуй зарядить пока этот, тестовый. Этот я попробую зарядить сам, Алгоритмом. Если получится — задеплоим и на проде… на рабочем варианте попробуем, то есть. А пока я отправлюсь спать.

Каюта капитана оказалась обставлена достаточно аскетично, хотя выглядела уютной. Письменный стол с разбросанными на нём картами, журналами и книгами, какие-то безделушки в углу. За дверью оказались туалет и душевая — почти такой же конструкции, что и в отеле в Теньгороде. Я разделся, включил воду и в очередной раз подумал, что нет ничего приятнее, пожалуй, чем тёплый душ после тяжёлого рабочего дня.

Вода, правда, пахла болотной тиной, и долго мыться не удалось. Интересно, как тут организовано водоснабжение? После душа оделся в обнаруженную в шкафу свежепостиранную пижаму. На крохотном бронированном окне я увидел цветочный горшок — достаточно новый, но пустой. Из него торчала только палка-подпорка и виднелась странная лунка и пара засохших цветков. Как будто его выдернули из горшка.

— Странно, — пробормотал я и услышал стук по дверному косяку.

— Тук-тук.

В дверях стояла Мия — на этот раз в том самом платье, которое было на ней, когда я впервые её увидел на приёме в Теньгороде. Я поставил горшок обратно.