Юрий Иванович - Обладатель-тридесятник Страница 9

– Да что с ними случится?

– Мы весь дом на то время обесточим, – напомнила Сестри, – ибо сиё действо не терпит электричества.

– Ерунда! У меня всё на автономном питании, напряжение минимальное, не более девяти вольт. А если что и пострадает, то наука требует жертв! – после этого восклицания он посмотрел на своего старого друга с ехидцей: – Не правда ли, Игнат Ипатьевич?

– Совершенно верно, коллега, – солидно отозвался тот. – Мне самому страшно интересно, что тебе удастся зафиксировать неоткалиброванной аппаратурой. Ведь сам светишься порой сродни Ленкиным прабабкам… Ха-ха! Но если что сгорит или оплавится, то возместишь ущерб из своего кармана, ведь сейчас время не рабочее, а значит, действуешь ты в своё удовольствие… Хе-хе!

Четвёртым человеком, в своей истинной ипостаси, присутствовал сам обладатель. Причём сигвигатор он держал при себе. И специально ради такого случая с утра не разряжал его в резервуары своей энергии, а на всякий случай оставил в целости. Мало ли… пусть и мелочь, но не стоит хранить все яйца в одном лукошке.

Также присутствовало три фантома в телесном виде. Помимо уже упомянутого господина Хоча, стратегическое и, естественно, привилегированное положение рядом с мужем заняла Ольга Фаншель. Наверняка она не пропустила бы нынешнее событие даже под угрозой своей второй собственной смерти.

Завершала этот список копия организатора призыва, Елена Сестри-2. Она, так сказать, сама себе во всём и помогала. И это добавляло в ритуал интриги: как воспримут предки рода Сестри тот факт, что внучка вдруг сумела перевоплотиться в нечто аморфное? В нечто меняющее свою сущность в диапазоне, живое тело – бестелесный дух?

В итоге получалось, что две тридцатилетние ведьмы, смотрящиеся девушками не старше восемнадцати, последние три часа только тем и занимались, что готовили помещение к сложной колдовской церемонии. Расставляли в строгой последовательности свечи. Выкладывали горкой на специальные треножники травяные смеси. Рисовали невидимые простому глазу знаки, используя для этого вытяжки и экстракты весьма странных и, казалось бы, несовместимых между собой веществ. Например, одна белесая кашица получилась после сложной варки обычного молока, стеблей одуванчика и кедровой смолы-живицы. Причём кашица невероятно липла, смыть её было весьма сложно, и наступать на неё сразу было крайне нежелательно. Правда, через пять суток остатки средства теряли свою липкость, осыпаясь безобидным порошком, но именно такое длительное время после призыва не рекомендовалось в данное помещение даже заглядывать посторонним, не подготовленным специально людям.

– Все пять суток здесь будет витать ядовитый дурман, – поясняла ведьма причину такого длительного карантина. – От которого человек не только может в обморок свалиться, но и умереть. Так что учитывайте…

И это была одна из сложностей древнего, жутко таинственного и крайне витиеватого ритуала. А после ещё нескольких пояснений улетучились последние поводы для удивления весьма короткими для ведьм сроками существования. Особенно в древности бедолаг уничтожали быстро и беспощадно: не успеет и ритуал провести, как соседи сбежались и сходку устроили. Потому что в тот момент просто чудесные запахи, если не сказать умопомрачительные, расходятся во все стороны. И заглушить их ничем нельзя, и перебить иными, более резкими или неприятными очень сложно. Да и пение слишком красиво и громко звучит для простого человека. Вот уроды в толпе и отыскивались, начиная выкрикивать разные непристойности и призывая тащить ведьму на костёр. И мало кто успевал или набирался смелости остановить смутьянов верным, вовремя сказанным словом.

А потом вроде и сожгли ведьму, а все, кто к ней в дом войдёт, умирает. Или хворь какую страшную до конца своей укоротившейся жизни получает. По этой причине дом обязательно под огонь пускали. Вот так изводили людей с редкими, можно сказать, невероятно уникальными способностями. Столетиями изводили! А чего их трогать-то было? За что? Лечили, советы дельные по продолжению рода давали, помогали любые деревья взрастить, чуточку ближайшее будущее порой видели, много знали да помощь получали от своих предков в виде подсказок, советов, рекомендаций.

– Так нет же, всех уничтожили!.. – именно с такими возмущёнными ворчаньями сибирская ведьма заканчивала приготовления. При этом разговор её с самой собой выглядел пугающим, мистическим, вызывающим озноб по спине. – Мать утверждала, что нас почти не осталось по всему миру… Ну да, связь с остальными родами давно утеряна… Вот и после Зариши Авиловой никого не осталось… А в Канаде?.. Те же индейцы?.. Да нет, там совсем иное и вряд ли созвучное с нашими проарийскими корнями…

Зрители сидели молча, потому что их специально предупредили о тишине. Даже в преддверии ритуала никто из посторонних не имел права подавать голос. Потому что уже тогда проводилась как бы предварительная настройка, основанная на родовой памяти. Или, иначе говоря, давалась некая привязка для умерших членов семьи.

Но вот и она закончилась. Обе Сестри стали быстро зажигать расставленные свечи, подготовленные горки трав, а напоследок погасили работавшие до того фонари. Плотные шторы на окнах, вентиляционные трубы на крыше и несущий снаружи здания вахту Кракен-2 гарантировали полное таинство начавшегося действа. Никто ничего не мог подсмотреть или подслушать, а разносящиеся далеко по округе воздушные массы никак не могли быть идентифицированы к одному месту, к раскинувшемуся в лесу комплексу, который получил пока ещё неофициальное название «Империя Хоча».

Минут через пять, когда дурманящий ароматный запах распространился по всему объёму зала, а потом и проник во все щели, обе ведьмы стали петь в два голоса очень громко и завораживающе. Причём слов было мало, да и не все улавливались сознанием. Скорей пение напоминало насыщенный низкими, даже чуточку хищными обертонами зов. Так, наверное, древние охотники воспевали рассвет. А может, матери звали ушедших далеко в горы детей. Или вполне возможно, что таким зовом-прощанием древние славяне провожали в последний путь усопших из своего рода. Подобное пение могло быть одновременно и приветствием, и прощанием, и угрозой, и предупреждением. А могло, в самом деле, изрядно перепугать не то что женщину, но и мужчину.

Поэтому поборовший первую растерянность обладатель уже чётко сосредоточился вторым потоком сознания на резервуаре своей силы и попутно присмотрелся к беременной Шулеминой. Та сидела вполне спокойно, а вот идущий к ребёнку ручеёк поддержки вдруг резко утолстился, а потом и создал вокруг тела матери нечто в виде светящегося кокона. То есть уже само пение и окружающая обстановка были восприняты Кольцами как потенциальная угроза ещё совершенно крошечному сгустку будущей человеческой жизни. Но что характерно, после создания кокона и будущая мамаша как-то расслабилась, расправила плечи и даже безмятежно улыбнулась. То есть защиты воздействовали не столько на само дитё, как на его носительницу, ограждая от возможного стресса.