Сергей Вольнов - Режим Бога Страница 9

С утра пораньше на Кордоне очень тихо и спокойно. Никто не бренчит на гитаре, не травит бородатые анекдоты у костра. Все спят. Лишь немногие охотники за артефактами в этот ранний час отправляются в ходки. В основном те, кто с вечера не залился водкой или другими пособниками зелёного змия. Бывает и так, что к этому времени некоторые сталкеры приходят на Кордон, а не уходят. Например, такие, как я, которым уже неймётся.

Помахав рукой часовым, стерегущим тот из входов в Кордон, который мне предстояло миновать, я приветливо улыбнулся и спросил:

— Братцы, Несси видали? Из вольных бродяг, такой бородатый. Высокий, мощный мужик со снайперкой.

— Ага. — Один из охранников кивнул. — Ошивался тут.

— Он не уходил с Кордона через этот выход? — поинтересовался я таким же небрежным тоном.

— Зона его знает… Мы заступили на вахту час назад.

— Это тебе надо спрашивать у наших сменщиков, — сказал другой.

— Гран мерси… Спрошу, — сказал я и ступил на этот участок территории Кордона.

Из пяти костров, ярко полыхавших вечером и ночью, сейчас только два слабо дымились. Остальные не подавали признаков жизни. Возле ближайшего ко мне кострища посапывал сталкер с зажатой в руке бутылкой. «Не выдержал нагрузок», — предположил я и ухмыльнулся. Сталкер этот, конечно, болван. Кто ж засыпает в буквальном смысле вплотную к огню? Только болваны и засыпают.

Не слышал он историю о сталкере по прозвищу Печёный. Тот однажды лёг у костра в непозволительной близости, во сне перевернулся и от этого буквально окунул башку в пламя. Надо бы рассказать болвану эту историю. Глядишь, и прислушается. Должно быть, «зелёный» ещё — костюм весь штопаный-перештопанный. Наверняка наслушался сказок Сидоровича, а торговец только и рад впарить молодняку третьесортную фигню.

Обведённый вокруг пухлого, сосискообразного пальца барыги новичок свято верит, что купил по дешёвке супер-пупер комбез. И даже хвастается им, вызывая у таких же салаг-болванов восхищённые взгляды, а у бывалых бродяг — смех.

Шагая мимо кособоких домов, глядевших на меня оконными проёмами, изъеденными временем, я стал невольным слушателем храпов разных высот, интенсивностей и темпов. Из одной хатки доносились громкие возгласы «Нету!» и «Бито!». Там в карты рубятся. Тоже правильно. Иногда я жалею, что предпочитаю шахматы — благодаря сгинувшему в ходке моему бывшему учителю. Как мы с ним играли! Какие стратегии выдумывали! Увы, мой учитель, Смайл, уже полгода как пропал. Теперь, чтобы сыграть партию, надо тащиться на Болота. А сходить туда и впрямь нужно, чтобы взять реванш у Доктора. В прошлый раз он меня обыграл вчистую.

Я неспешно обошёл сталкерский посёлок. Увы, Несси нигде нет. Значит, он с концами смотался отсюда. Вот гад-то! Впрочем, подобное развитие событий вполне ожидаемо. Если бы в данный момент Несси находился здесь, то всё получилось бы чересчур, неправдоподобно легко. Исполнять заказ прямо в этих местах я не собирался, слишком много свидетелей? Зато сразу пошёл бы за ним следом и потом где-нибудь, как-нибудь, по-тихому выполнил свою задачу.

К сожалению, сталкеры-картёжники тоже не видели Несси. Придётся спрашивать у других мужиков, когда они соизволят проснуться.

В не самом радужном настроении я зашёл в один из домов, расстелил спальный мешок и с наслаждением улёгся. Прошлой ночью поспать мне практически не удалось. Дерево — не самая комфортная «кровать», а веткам и сучьям до перины так же далеко, как тушкану — до псевдогиганта. Мышцы то и дело затекали, поэтому приходилось по несколько раз в час менять положение тела, а к середине ночи вокруг моего «гнезда» уже кто-то нарезал круги и пыхтел внизу, подо мной.

Проще говоря, поспать не дали. Я был готов к такому рваному сну, поэтому рассчитывал отоспаться здесь. Всё равно Сидорович не встаёт раньше девяти. Полтора часа могу спокойно покемарить, а там и сталкеры проснутся, и я займусь дальнейшим сбором информации. С этой мыслью я закрыл глаза и почти сразу же уснул.

…Мы идём, взявшись за руки, по узкой, заваленной опавшими листьями тропке. Смартфон моей спутницы проигрывает «Vivat Forever» — очень трогательную, лиричную композиция популярных и по сей день «Spice girls». Девушка рассказывает мне о своём понимании взаимоотношений между половинками рода человеческого. Я же, не отводя от неё взгляда, внимательно слушаю и невольно восхищаюсь связностью речи и развитостью мышления собеседницы. До знакомства с нею никогда бы не подумал, что успешная девица из богатой семьи, обладая фотомодельной внешностью, способна рассуждать внятно, связно и по-взрослому. Жизнь полна неожиданностей!

Я периодически киваю, соглашаясь, и тоже высказываюсь по поводу той или иной грани отношений между полами. Давно у меня не было такого умного и интересного собеседника. У неё тоже, видимо. Наслаждаясь беседой, мы погрузились в такие философские глубины, что заговорили даже о том, что делает человека человеком.

И, похоже, достигли взаимопонимания по этой теме, достаточно неоднозначной по нынешним временам тотального отчуждения, усугублённого проникновением компьютеров и Интернета во все сферы жизни. Сеть, которая, по идее, должна бы сплотить человечество и устранить границы между людьми, на самом деле, похоже, всё больше способствует разобщению отдельных индивидуумов. Реальные связи и чувства подменяются виртуальными имитациями…

— …но многие люди забывают, что человеку нужно оставаться человеком вопреки любым обстоятельствам, и это их грех, — завершаю я мысль. — Главное, об этом помнишь ты. А раз помнишь, то всё будет хорошо.

— Да? — Она смотрит на меня глазами, полными надежды.

— Разумеется! — уверенно отвечаю я и провожу ладонью по щеке любимой. — Ведь ты знаешь, что человечность — основа. Следовательно, будешь жить и действовать, ориентируясь на это знание.

Она опускает голову мне на грудь. Я, обняв её крепче, лихорадочно ищу дальнейшие слова. Слова, которые помогут ей снова стать жизнерадостной и весёлой. Не слышу всхлипов, не ощущаю мелкой дрожи её хрупкого тела — она не плачет. Уже хорошо.

— Ну-у-у. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал повеселее. — Эта очаровательная мадемуазель ещё планирует плакать?

В ответ — упорное молчание. Если бы до неё у меня не было ни одной подруги, то сейчас я бы растерялся. К счастью, с некоторыми представительницами прекрасной половины человечества я встречался раньше, и опыт подсказывал, что можно спокойно относиться к молчанию собеседницы. Девушки редко мыслят вслух, даже те, кто вообще мыслит. Либо же она молчит, попросту ожидая, что продолжу говорить я.

— Нет, ну вы только посмотрите на неё! — Я придаю голосу строгие, но жутко фальшивые интонации, чтобы произносимые мной слова звучали бодро. — Какая вредная девушка, не хочет отвечать на вопрос!

И снова молчок. Но я так просто не сдамся.

— А знает ли эта девушка, что случается с такими вот врединами? — Я наклоняю голову и, увидев, как по её личику расплывается улыбка, быстро говорю: — Таких вредин щекочут!

Когда я произношу слово «щекочут», мои руки уже пробираются под её короткую, сейчас расстёгнутую курточку, и ладони сразу же начинают «ходить» по её бокам, стремясь добраться до рёбер. Она, уже хохоча, пытается высвободиться, но я, положив левую руку на её талию, прижимаю девушку к себе, а свободной рукой уже вовсю «пересчитываю» рёбра.

— А-а-ай! Хватит! Всё! Всё! — умоляет она, но я непреклонен.

Всё же через минуту я останавливаю «пытку» и, нежно обняв это очаровательное существо, тихо спрашиваю:

— Эта девушка ещё будет вредничать?

— Нет-нет… — воркует она. — Не-ет…

— Ну вот. — Я чмокаю её в кончик носа.

Она смотрит на меня уже без грусти, в глазах светится радость. Они, цвета тёмного ореха, заряжают меня оптимизмом. Я сразу же чувствую себя счастливым и абсолютно уверенным в завтрашнем дне! А всего-то, казалось бы, — посмотрел любимой в глаза…

— Ну что, пойдём? — Наверное, я в этот момент и сам тоже сияю, как новенькая золотая монета.

— Да, но сначала…

— Что снача… — Я не договорил, потому что она впивается в мои губы своими.

Они всегда, при любой температуре на улице, бывают тёплыми, мягкими, влажными и ароматными. Мне безумно нравится целовать эти губы, поэтому даже короткие наши поцелуи обычно длятся не меньше минуты-двух.

На губах моей девушки ещё остался привкус яблочного мармелада, который она кушала совсем недавно. Я в полной мере ощущаю его. Эта сладость окончательно вскружила мне голову. Она высвобождает из клетки воспитания древний мужской инстинкт немедленного овладения женщиной, но пока что его сдерживают оковы морали. Мне кажется, что моя девушка — из сахара, что она сладкая… я хочу её… прямо здесь и сейчас хочу-у…

Резкий запах мускуса шибанул в ноздри. Картина мира, созданная на пятачке земли, где мы стояли, обнявшись, вдруг «поплыла». Скорлупа, образованная нашими объятиями, зазмеилась трещинами. Я резко прервал поцелуй и, продолжая крепко обнимать любимую, быстро огляделся.