Александр Зорич - Очень мужская работа Страница 9

— Да ты, Рувимыч, провокатор, — заметил Тополь. — Прокачиваешь квалификацию, переходишь на другой уровень.

— Ну, ходила, короче, хорош газ в «очко» пускать, — сказал Перечитайло. — По сути — ты выходишь сегодня или нет? Да-да, нет — расход.

Тополь, помедлив буквально секунду, достал из перчатки приготовленную ещё вчера одноразовую банковскую карточку Банка ОЕ и, как игральную карту, пустил её Перечитайле. Тот остановил карточку налету, прибив к столешнице точным движением пальца. Не проверяя номинал, спрятал в кармашек на предплечье и произнёс:

— Всё как обычно. С двадцати трёх по ноль два. Не забудь объявиться.

— Если что, стреляй мимо поточней.

— Да не ожидается проверяющих.

— Проверяющий на то и проверяющий, что не ожидается.

— Ты мне не сказал, куда трек тянешь, когда обратно.

— А когда я это тебе говорил?

Перечитайло засмеялся. Настроение у него улучшилось — кстати, в строгой противофазе ухудшению настроения Тополя. Если ещё было куда ему ухудшаться. И верно, веселит только безумие, а сейчас оно немножечко отступило. Мучительное состояние нормальности охватило Тополя. Так сказал бы писатель. Удивительно тягостное состояние — норма.

— Костя… э-э… что там с Вобенакой-то? — спросил Перечитайло. — Не слыхать?

— А что с Вобенакой? Он пропал.

— Но как, где?

— «Спроси дракона», — сказал Тополь.

Перечитайло тоже был фанатом знаменитого киносериала. Он осклабился и продолжил цитату:

— «Ясно, мог бы и просто послать». Ясно… Ну, удачи не желаю. Не остановись, ходила.

— И тебе не хворать. А то захвораешь, а на твоё место очередь выстроилась.

Перечитайло, вроде бы уже сделавший движение встать, сел снова.

— Знаешь, да вот действительно… Поредела очередь-то. Странно как-то.

— В смысле?

— Недобор. Контракты люди разрывают. И просто уходят, без компенсаций, и по девятой статье. Кадры чуть ли не каждую неделю рапорты наверх пишут. Просят людей. Так что Задница над нами навис — я в натуре не шутил. А его сибиряки мзды не имут. Форс у них такой. Так что ты, знаешь что, скажи-ка своему дружку, что с его входов — с реки, с белорусской стороны — наши посты скоро меняют Задницыны люди. Думаю, уже в феврале оттуда в Зону не выйти без боя. — Перечитайло вытряс из стаканчика зубочистку и закусил её. — Я не бесплатно тебе это. Я пока тут, и Кторов не собирается уходить, и Сандерс вроде нет, так что придётся твоему Комбату с нами иметь дело. Надо быть повежливей ему с нами, я имею в виду.

— Сам посмотрит, — сказал Тополь.

— Смотрит пусть, да смотреть-то нечего. Мне врать невыгодно. А ему хамить невыгодно будет скоро. И так он в бане. Бывай, Тополь.

— Попрощались уже.

Перечитайло ушёл. Кофе остыл. Тополь переселился к стойке и налил себе свежего, стал не торопясь пить, хотя время уже поджимало, как сказал бы писатель. Полчаса забрать ведомых, проверить снарягу, час до Кордона… а может быть, и не час, если не по бетонке военной, а просёлками… а ведь придётся просёлками…

Тополь, что ты делаешь? Все чёрные кошки уже перебежали, все священники благословили, все зеркала побились, Перечитайло, насколько мог себя пересилить, предупредил, а ты после всего этого за выход заплатил, да ещё и прикидываешь, как к Кордону подбираться?

Ты спятил, ходила? Ты что творишь?! Отменяй охоту, гони Клубина, вызванивай Комбата и двигай с ним купаться… на прохладное Средиземное море. А там утопи его, кладоискателя.

— Привт, Кост, — услышал Тополь и с трудом переключился. Это бармен позволил себе перестать быть невидимым. Бармена все звали по фамилии — Костас, имя его и по бумажке прочитать было невозможно, не то что запомнить. Тополь же естественным образом называл бармена Тёзкой и горя не знал.

— Привет, Тёзка.

— Усчинат будич? Чаррасско, а мочно и борчш.

— Нет. Мне пора. У тебя вообще как с посетителями последнее время?

— Ккк у всх. Новим год! Но й вобсчет. Продал хохле Зоню-Матюсчку Бруччел. Уходт все. Заднцч. Злото насчли, кому тпер хабр нучин, сталкр-трекр нусчин. Тепр одна забт — злото да иридьи центнрам. Профсз да Заднцч, чсчветло бдусч. Дермо дела. Из дерма злото делат. Тьфу! — «Тьфу» бармен произносил бес мальейчег акчцент.

Тополь залпом допил кофе. Эта чашка была лишней. И так лишней, и так. Бдусч действительно чсчветло.

— Пошёл. Пока, Тёзка.

— Удачки не жсчелай теб, Кост, от мен.

Глава 4

СУНДУК ДЛЯ МЕРТВЕЦА

Sun streaking cold —An old man wandering lonely.Taking timeThe only way he knows.Leg hurting bad,As he bends to pick a dog endHe goes down to the bogAnd warms his feet.

За руль выходного «козлика» Тополь сначала велел сесть Клубину. Фуху (Тополь уже привык так называть зятька) тоже посадил вперёд.

Фухе было пофиг, а Клубин явно удивился, но не стал спорить. Клубин прекрасно читал карту, машину водил, как сам Тополь. Тополь быстро объяснил ему сегодняшнюю дорогу, просунувшись с ридером между сиденьями. Клубин слушал, покусывая дужку очков, смотрел, утвердительно пыхтел, кивая. Фуха, что удивительно, сидел как зайчик, без комментариев. То ли его пробрало наконец, — мало ли какие он там форумы посещал, — то ли профессиональную карту видел впервые. Зачаровался.

Клубин внятно и без ошибок повторил маршрут, вставил ридер в рамку на панели справа от руля, сдвинул очки на кончик носа и тронул машину. Тополь откинулся на спинку. Теперь у него было минимум полчаса подумать, что же происходит и что же он, Тополь, творит. Почему не перезвонил Комбату, явно что-то знающему? Вообще выключил телефон? Ну правильно, выход, какие могут быть телефоны. Но почему сам не перезвонил? Ну правильно — сумасшедший же.

Полчаса ему не потребовалось. В голове было пусто. Так сказал бы любой писатель. Даже Гуинпленов. Уже через минуту автодопроса, и квартала не проехали, у Тополя заболели виски, и он, похлопав Клубина по плечу, попросил отдать руль.

— Да что за… — начал высоким голосом Фуха, дёрнувшись, но Клубин сказал:

— Спокойней, Сергей, спокойней. Ему видней.

Они быстро поменялись, и Тополь вдавил педаль.

Теперь думать было некогда и стало хорошо.

На российской окраине (Новая Десятка не имела предместий, улица номер четыре бесстыдно обрывалась в чисто поле) он свернул с бетонки в кювет и погнал через означенно чисто поле к холмам.

Цепи звенели по мёрзлой земле, по старым ранам от грядок арбузных бахчей. Снега за городком почти не было почему-то. Как сдуло. «Может, пристегнуться?» — спросил лязгающий зубами, бессильный выбрать между передним поручнем и верхним Фуха, а за оба одновременно держаться в «козлике» никому неудобно, так уж построен. Тополь Фухе не ответил. Через некоторое время Фуха ещё раз подал голос. «Курить-то можно?» — спросил, когда «козлик» нырнул между холмами (на том, что был справа, догнивали некие железо-деревянные развалины, ещё советские), и Тополь включил ближний свет. У Тополя мелькнуло, что было бы весело ответить «да», поглядеть, как Фуха будет прикуривать, но именно мелькнуло — начиналось дело.

Дело начиналось.

— Ведомый, закрой пасть. Держись и смотри вперёд. Никакого курения.

Этот тон Фуха понимал.

Тополю, в принципе, не был нужен свет: он отлично видел в темноте, Матушка одарила. Помнится, месяц спать не мог, так было страшно, что облучился. Болотный Доктор, осмотрев его, подошёл к пластиковой доске, прибитой к стене его знаменитой кухни-лаборатории, и вписал имя Тополя в длиннющий список ходил, поражённых биологическими аномалиями. «Ты такой пятьдесят первый, — сказал Доктор. — Первого я наблюдал почти два года, пока он под „жарку“ не попал. (Или в „горелку“ он сказал?) Ничего страшного. Купи тёмные очки. Примерно ещё месяц понервничаешь — привыкнешь». Так сказал Доктор.

И что — привык, конечно. Очки купил.

Трекеры очень не любят обсуждать свои мутации, есть на это очень серьёзные причины, но Тополь знал, что возбуждением сетчатки страдает (и некоторые действительно страдают, до психозов и инсультов) как минимум половина их, кто больше, кто меньше. В любом случае драки в полной темноте по барам случались очень нередко. Впрочем, лучше уж ноктолопия, чем, как у Шрайбикуса, электрочувствительность, доведшая мужика до самоубийства (бедолага мог спать только в специальном изоляторе, заряженный мобильный телефон чуял за полкилометра), или как у Фарруха-одноглазого — абсолютная память (упросил Болотного Доктора взять его в пациенты и сгинул, говорят, счастливо). Талант, доведённый до абсолюта, — вещь, видимо, страшная.

Так что грех жаловаться — днём глаза не режет…

Комбату вот повезло — попустила ему Матушка, ничего не выпятила, не утрировала, не пометила мутацией. Ну если не считать ритуального поноса на границе выхода. Но это нервное. Человеческое. Да ещё характер ему испортила. А меня вот на опыты хотят сдать. Клубин и хочет. Выявить ген чутья моего. Боевика притащил с собой. Спас меня из «правилки». Специально ведь спас, с умыслом. Я со своим «сэйвом» сражался, а Клубин, стало быть, наблюдал и планировал. Расскажи кому — ведомый спас вожатого из «правилки». Коварство невероятное.