Андрей Ерпылев - Песчаная война Страница 9

Царящее вчера возбуждение улеглось, и большинство людей бродили опустошенными, неприкаянными, а то и просто валялись по номерам. Считаные единицы, то ли откровенных пофигистов, то ли тугодумов, по привычке выползли на пляж и старательно делали вид, будто отдых продолжается, демонстративно не обращая внимания на изредка проносящиеся – сегодня в безопасной высоте – истребители.

Ко всему прочему огромный гостиничный комплекс с многочисленными корпусами под утро остался без света. Когда исчезло электричество, точно сказать никто не мог. Ночью было, но при пробуждении не загорались лампочки, не работали розетки, текли размораживающиеся на жаре мини-бары в номерах…

Персонал только руками разводил да лепетал, что тоже не в курсе и скорее всего где-то произошла авария. Такого до сих пор не было, но мало ли? Наверняка в данный момент последствия устраняются, и надо лишь немного потерпеть. Приносим, как говорится, извинения за временные неудобства.

Кое-кто из туристов попытался выбраться в аэропорт и довольно быстро вернулся. Сразу за второй линией отелей были выставлены армейские пикеты, никого не пускали и вновь говорили, мол, ситуация восстановится в самом ближайшем будущем.

Разговоры смолкли сами собой. У людей пропало даже само желание общаться. Редкие фразы, редкие вопросы, неопределенные ответы…

Возникший где-то вдалеке смутный гул вклинился в картину невольным тревожным резонансом, заставил многих повернуть головы в попытке обнаружить его источник.

Ничего не было видно. Лишь гул усиливался, звучал все ближе, накатывался на отель, превращался в нечто грозное…

Дальнейшее произошло внезапно.

Вертолеты вынырнули со стороны берега. Было их неожиданно много, десятка два самое меньшее. Полноватых, окрашенных в защитный песчаный камуфляж. Среди этого сонмища выделялось несколько более вытянутых, худых, вообще уже хищного вида. «Хищники» чуть набрали высоту, двинулись по кругу, и любой внизу мог без труда различить подвески под их пилонами, утыканные предметами совсем уже немирных очертаний.

Остальные аппараты с ходу пошли на посадку, вздымая винтами тучи вездесущей пыли – вечного подарка близкой пустыни.

– Пиндосы пожаловали, – индифферентно прокомментировал Александр, прикуривая сигарету.

Друзья похмелились в самую меру, только чтобы не болеть, упаковали вещи и теперь спокойно ждали дальнейшего развития событий, готовые ко всему.

– Территорию захватывать или своих вывозить? – риторически спросил Владимир.

– Наверно, вывозить. И хрен с ними. Я сегодня что-то совсем уж миролюбивый, да и «стингера» с собой нет, – отмахнулся его приятель.

Из геликоптеров, пригибаясь, стремительно посыпались экипированные в мешковатые комбинезоны солдаты, рассыпались, оцепляя некоторую площадь, а затем винты прекратили вращение, и в относительной тишине прогремел многократно усиленный аппаратурой голос.

– Что они там ревут? – вяло поинтересовался Александр, весьма посредственно знакомый с «аглицкой мовой», тем паче – в ее заокеанском эквиваленте.

– Предлагает всем гражданам Пиндостана покинуть место отдыха на поданном транспорте, – отозвался Володя.

– Шик! Давненько я на вертушке не летал! Даже жаль, что к великой Пиндосии не имею никакого отношения. А наши, разумеется, простым людям ничего такого не дадут. Скажут, керосина не было.

– Или просто руками разведут, – дополнил Володя.

– Могет быть и так. Но говорить в любом случае будут долго и упорно, пока эфир не кончится или мозоли на языках не натрут.

– Натрут они, как же! – с вполне понятной каждому россиянину любовью к политикам любых мастей дополнил приятель. – У них языки не только без костей, но и с нестираемыми напайками.

– Твердосплавными, – хмыкнул собеседник.

– Победитовыми…

Все пространство между корпусами быстро заполнялось разнообразным людом. Кое-кто уже катил в сторону импровизированного посадочного поля неподъемные чемоданы, однако таковых пока было мало. Наверное, остальные счастливцы в данное время лишь торопливо паковали багаж.

Стал ясен смысл оцепления. В нескольких местах образовались некоторые подобия проходов, и в них люди в форме бдительно проверяли желающих улететь на наличие соответствующих документов. Кто-то из наиболее хитрых и предприимчивых, однако не имеющих нужного гражданства, немедленно получил от ворот поворот и теперь понуро брел прочь. Кто-то пытался упрашивать солдат, только результата уговоры не давали. Некий мужчина попытался пройти просто так, был остановлен, долго что-то доказывал, но в результате удостоился только ленивого тычка прикладом в плечо.

Пример подействовал. Остальные потенциальные беглецы сразу стали намного осторожнее и в перепалки не вступали. Солдаты вообще сильно нервничали, постоянно поглядывая на небо, а кто знает, как может повести себя вооруженный человек в подобном состоянии, если к нему приставать?

Умный никогда не станет спорить с тем, у кого в руках оружие. Зачем злить хороших людей?

– Первый тур марлезонского балета, – прокомментировал Александр. – А ведь еще будет второй. Для каких-нибудь немцев, французов и прочих шведов. Но, судя по массовке, дела явно серьезные. Куда-то мы нехило влипли. Надо будет хоть карту поискать.

– На предмет как выбраться?

– Нет, Святую землю найти. Выбираться, конечно. Давненько мы с тобой не совершали марш-бросков. Сколько отсюда до России?

– Напрямую? – оценивающе взглянул в сторону лениво плавящегося под солнцем моря из-под ладони Владимир.

– Накривую. Хотя какая разница? Все равно далеко.

– Нам бы до какого-нибудь аэродрома добраться. В некой нейтральной стране. Узнать, с кем и кто воюет, а так – деньги на карточке имеются, – вздохнул Владимир. – Примерно на половину кругосветки должно хватить. Если не шиковать особенно.

От вчерашнего легкого наплевательства не осталось следа.

– Эх, знать бы, где та нейтральная страна…

Шедшая вначале неторопливо погрузка между тем набирала темп. Солдаты нервничали все больше и больше. Голос их командира звучал теперь каждые пять минут, и тон был таким, что поневоле заставлял поторапливаться самых медлительных.

Концовка вообще выглядела так, словно не успевшие на геликоптер обречены на немедленную и лютую гибель. Кто не мог подняться сам, того буквально забрасывали в чрева летающих машин, за ними туда же направлялись вещи, а огороженное мешковатыми песчано-серыми силуэтами пространство стремительно пустело…

Наверняка убравшихся восвояси граждан самого могущественного в мире государства было не так уж и много в этой не слишком уютной для них стране, только с их отлетом стало еще тоскливее и тревожнее. Персонал теперь стал испаряться еще быстрее, будто напрямую зависел от американцев. Да, местным работникам в любом случае было намного легче. Уж они-то находились у себя дома, и перед ними не маячила проблема маршрутов, транспорта и всего, имеющего отношения к дорогам. До своих деревень и затерянных в пустыне городков они могли в крайнем случае добраться и пешком или на попутках. А вот куда деваться чужакам?

Небо оставалось ясным, однако где-то вдалеке то и дело лениво и нестрашно, словно летняя гроза, погромыхивало. Лишь привычных туч не было видно на горизонте.

Затем откуда-то появилась колонна разномастных автобусов – от полных развалюх до сравнительно приличных машин. Спереди и сзади шли бронетранспортеры, четырехколесные, с пулеметами наверху, лишь пара штук имела тонкоствольные автоматические пушки, и Александр прокомментировал:

– Похоже, французские VAB. Вот уж не думал когда-нибудь увидеть их наяву. Впрочем, ничего особо впечатляющего. Скоростные, тут не отнять, но наши вооружены помощнее. Единственное, что действительно интересно – откуда они прибыли?

Зачем – спрашивать не имело смысла.

Снова оцепление, снова гремящие голоса. Только на этот раз солдаты были гораздо злее, а выкрикивали французов, немцев, итальянцев и почему-то голландцев.

Олег с семейством присоединился к компании каких-то не то литовцев, не то латышей.

– Господа, если что, скажите, пожалуйста, что я с вами, – суетливо теребил он за рукав меднолицего блондинистого крепыша в легкомысленной красно-зеленой «распашонке». – А я в долгу не останусь. Поверьте – не останусь.

– Ка юс сакоте? – надменно вопросил молодой парень лет двадцати пяти, лениво сбрасывая руку «этого русского».

Глава семейства несколько опешил. Подобно большинству россиян, он искренне считал, что русский язык в Прибалтике до сих пор знают все, старательно упуская из виду, что там успело вырасти целое поколение, которое не изучало речи былых «оккупантов».

– У вас есть документы Евросоюза? – с легким акцентом дополнил прибалт несколько постарше. Он глядел на бывшего соотечественника даже с некоторым сочувствием: мол, чего же ты, дядя?