Наследница - Олег Ростов Страница 96

Страстная клятва Слава, произнесённая с уверенным решительным видом, не могла не восхитить, но страх продолжал сжимать сердце тисками, потому что молодой граф де Конт не знал всего. Да, на контских равнинах он проронил что-то о том, что видел мой сон, но мучения с Росом не были просто сном, аналог которого человек не может контролировать, переживая ужас или счастье, которое выдаёт спящему его подсознание!

Мои сны необычны! Я могу в них выбирать, думать, размышлять и предполагать… а теперь ещё и использовать магию… я сделала ошибку — доверилась плохому человеку, лелея свою гордыню и обиду. Не сказать об этом, умолчать, не признаться, не проявить доверие достойному — это будет очередной неправильный выбор!

— Слав… я хочу тебе признаться в том, что изменила… и это не простой поцелуй с другой женщиной, в котором обвиняла тебя… по сравнению с моим предательством, твой спор с Фредериком — детский лепет…

— Эля, — молодой мужчина, нахмурился, словно не желал ничего слушать, и положил свои тёплые ладони на мои плечи, дрожащие до такой степени, что низ плаща ходил ходуном. — Я люблю тебя… я счастлив, что ты жива… счастлив, что сейчас со мной — остальное не важно. Однако если ты желаешь рассказать мне обо всём, что тебя гложет, готов выслушать, потому что ничто не способно изменить моих слов и чувств к тебе!

«Ой, как ты ошибаешься…» — тревожно посмотрев на него, уныло улыбнулась.

Меня одолевали сомнения, но я не изменила своему плану и, крепко зажмурившись, выдохнула:

— Я расскажу.

— Хорошо, — Святослав вздохнул ещё тяжелее, чем я, поворачиваясь к небольшому диванчику, стоявшему неподалёку от широкой кровати, застеленной белоснежным шёлком, жестом приглашая меня присесть.

Сняв накидку, присела на краешек дивана, чувствуя, волнение.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Воспользовался паузой Святослав, проявляя врождённую учтивость.

— Если тебе не трудно… воды.

Когда в моей руке оказался стакан с родниковой водой, мгновенно осушила его до дна, отдав пустую ёмкость парню, улыбнувшемуся моему смущению, вспыхнувшему сразу же, как только наши пальцы соприкоснулись.

— Эля, если тебе тяжело…

— Нет. Я… — глубокий вздох и выдох, — всё началось в тот день, когда мне исполнилось пятнадцать… — не опуская взгляда, начала свой рассказ, который плавно потёк, стоило только заговорить, облегчая совесть и душу. Если Слав меня не простит — я приму это, потому что заслужила. Я даже не надеялась на другой вариант, сама вряд ли простив такое предательство.

Не упуская ничего, рассказывала про то, как в мои сны сначала прокрался шёпот, поддерживающий меня в минуты сомнений или выбора, подбадривающий, уверяющий, что является моим другом, коим и был, пока я не допустила ошибку, доверившись окончательно и бесповоротно, открыв вместе с обидой свою душу, куда без промедления вторгся Рос, сминая всю волю и подчиняя её своей страсти и желаниям.

Мне было очень важно знать, что Святослав понял то, что я отдалась первый раз по собственной воле, впоследствии подцепив какую-то заразу, выжигающую меня желанием и стремлением оказаться во сне и в объятьях голубоглазого блондина, заставляя идти на новую экзекуцию для разума, получая минутное удовольствие лишь телом.

Я повторила это несколько раз, отмечая, что и без того напряжённый Слав становится ещё злее, сжимая руки в кулаки, но не его ревность мне была нужна, а его понимание!

Опустив голову, и уставившись глазами в пол, глотала слёзы, рассказывая, как молилась каждую ночь о его спасении, узнав о бойне и падении Цитадели, пока я … пока меня …

Слав оказался возле меня за долю секунды, потянув вверх, заставляя подняться.

— Эллия! ОН БОЛЬШЕ НИКОГДА К ТЕБЕ НЕ ПРИТРОНЕТСЯ!

Ярость полыхала в глазах Святослава, отражаясь сверкающим блеском в их синей радужке, но мне не было страшно. Я впервые за долгое время чувствовала себя в абсолютной безопасности, словно попала домой. Злость парня была направлена не на меня, а на моих обидчиков, и я окончательно уверилась в словах любимого.

Облегчение было настолько сильным, что, не выдержав его мощности, разрыдалась, а Слав растерялся, неловко прижимая меня к себе, нежными движениями гладя дрожащую спину в успокаивающем жесте.

— Элечка, любимая моя, хорошая… не плачь, ты разрываешь моё сердце…

— … нет… я не… не хорошая… — сквозь рыдание вырывались из меня всхлипы, — это ты — хороший… Слав… я не достойна быть твоей невестой!

— Дурочка! Я так люблю тебя!

Святослав прильнул к моим губам, уничтожая ненависть и презрение к самой себе, наполняя душу восторгом и нежностью.

От слабости у меня подогнулись ноги, и Слав сразу же подхватил меня на руки, прижимая ещё теснее к своей разгорячённой коже, заражая меня страстью и желанием.

— Ты только моя, — твёрдо произнёс молодой граф де Конт, на секунду отрываясь от моих губ, чтобы посадить свою ношу на постель.

Синеглазый парень хотел отстраниться, но я не позволила, вцепившись в него, как утопающий за соломинку.

— Слав… пожалуйста… сделай меня своей…

— Нет… Эля, до твоего совершеннолетия осталось совсем немного, — неубедительно даже для самого себя прошептал Святослав, а его глаза стали приобретать тёмно-синий оттенок, напоминая цвет моря перед бурей.

— Пожалуйста…

Мой жалобный стон, словно поколебал реальность, и Святослав обречённо прикрыл глаза, едва сдерживаясь, чтобы не поддаться мольбам.

Я понимала, что проиграю, с тревогой всматриваясь в мужскую фигуру, которая была закалена в боях и многолетних тренировках, отчего мышцы на руках, груди и спине, казались литыми и необычайно привлекательными, и испугалась ещё сильнее, боясь, что спутник детства сейчас отправит меня обратно в мои покои.

Протянув руку, дотронулась пальцами до его чёлки, осторожно коснулась ресниц, будто пересчитывая их, наблюдая, как они дрожат под подушечками моих пальцев. Проведя по скуле, спустилась к губам, замирая, когда те чуть приоткрылись от лёгкого касания.

Дыхание Святослава стало прерывистым и поверхностным. Едва оторвав внимание от таких мягких и тёплых губ, подняла глаза вверх и натолкнулась на горящий взгляд парня.

— Я люблю тебя Слав… — тихо прошептала признание, ощущая себя на самом деле счастливой и свободной, — пожалуйста, покажи мне, что значит «быть любимой» по-настоящему!

Та страстность, с которой был произнесён этот призыв, и мой робкий поцелуй, за которым я потянулась к Святославу, что-то сломали внутри парня, и он, совершенно по-мужски, зарычав, превратил невинное касание наших губ в неистовое пламя.

В глазах заплясали огни и какие-то завихрения, дурманящие голову и сознание, пока руки будущего кронпринца срывали с меня лёгкое летнее платье, одолженное у Медеи.

Кожа горела огнём, где пробегали руки принца, едва дотрагиваясь, чтобы снять