Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной - Евгений Юрьевич Лукин Страница 10

Загребалы ошарашенно переглянулись. Первым опомнился Собачий Зуд.

– Бардак… – безнадёжно изронил он и притопил со вздохом очередного не в меру любопытного взяточника.

Глава 4

Командированные

Лепорелло

Проклятое житьё. Да долго ль будет

Мне с ним возиться? Право, сил уж нет.

А. С. Пушкин. Каменный гость

Грязный отвратительный буксир, впряжённый в допотопную ржавую баржу, стоя, можно сказать, на месте, с тупым упорством рыл зеленоватую волжскую воду. Злобился и ворчал бурун. На баке над распростёртым телом товарища стояли и беседовали два матроса. Один – коренастый, насупленный, весь поросший густым проволочным волосом. Другой – румяный красавец с придурковатым, навсегда осклабившимся лицом.

– Ишь! – злобно цедил коренастый, с завистью глядя на привольно раскинувшееся тело. – Залил зенки с утра – и хоть бы хны ему!

– Да тебе-то что?

– Мне – ничего. А тому, кто на его место придёт, думаешь, сладко будет с циррозом печени? Надо ж немного и о других думать!

– Мнится: ангельские речи слышу, – глумливо заметил румяный. – А сам-то что ж ревизоршу багром закогтил? Всех ведь, считай, подставил!

Коренастый насупился, закряхтел.

– Не устоял, – сокрушённо, со вздохом признался он. – Да и домой что-то потянуло…

Капитан (громила с длинным равнодушным лицом), возложив татуированную длань на штурвал, нехотя доцеживал сигарету. Гладкие волны, как в обмороке, отваливались от мерзкого судна.

Ничто, казалось, не предвещало грозы, когда из безоблачного неба пала с шелестом разящая чёрная молния. Ударом ветра развернуло линялый флаг и сохнущее на снастях бельё. Матросы остолбенели. На палубе, распялив кожистые крылья и злорадно скаля клыки, стояло адское создание с шерстистым уродливым ликом.

– Отцепляй, в превыспреннюю, баржу! – гаркнуло оно капитану, ударив в настил чёрным от смолы багром.

Спящий на баке матрос приподнял всклокоченную голову, поглядел заплывшим глазом – и снова заснул. То ли крылатый бес был ему уже знаком по белой горячке, то ли матросик принял его спросонья за кого-нибудь из команды.

На обветренных скулах капитана обозначились желваки. Двумя пальцами он изъял изо рта окурок и, выщелкнув его за борт, процедил:

– Борода, штурвал прими…

И, не сводя с адского творения неприязненных глаз, спустился по железной лесенке на палубу. Безбоязненно приблизился почти вплотную.

– Что за дела, Хвостач? – угрожающе выговорил он, подавая звук несколько в нос. – Там ты меня доставал, здесь достаёшь… Что за дела?

– Баржу отцепляй, – ласково повторил гость из бездны.

Сняв с красного щита по противопожарной принадлежности, подошли оба матроса. Борода (кстати, не то чтобы гладко выбритый, но уж во всяком случае не бородатый) с нездоровым любопытством следил за ними из-за штурвала.

– А ты мне здесь кто? Начальник? – не менее ласково осведомился капитан. – Баржу ему отцепляй! Да в этой барже одних бушлатов на весь второй круг! Сдам только Харону и каптенармусу. Под расписку.

– Да не отсвечивай ты, Хвостач! – хмурясь, проворчал коренастый. – Вон с берега уже пялятся! За рубку зайди.

Вчетвером они отошли за рубку.

– Ну, в чём дело?

– Побег, – сказал Хвостач. – У Харона кто-то ладью угнал. В общем, так: руби концы – и полным ходом на Баклужино. Может, он ещё из протоки не выплыл…

– Так кто бежал-то?

– А я знаю? Если бы Харон сразу спохватился! А то гонял два дня веслом какую-то душу по берегу – делать ему больше нечего!..

Кто-то присвистнул.

– Два дня? Так это ладью уже наверняка в Волгу вынесло…

– Значит, всю Волгу обшарь, но найди!

– А сам-то чего ж? – осклабившись сильней обычного, осведомился румяный. – На крыльях-то, чать, сподручней…

– Посоветуй мне, посоветуй! – огрызнулся Хвостач. – Придумал: на крыльях! Средь бела дня!

– А что ж на палубе стоял, светился, раз такой осторожный?

– Ну хватит! Поговорили! Отцепляйте баржу!

– Да пошёл ты!.. – лениво сказал капитан. – Вот вернёмся в Злые Щели – там и покомандуешь.

– А что ж ты думаешь? – злобно сказал Хвостач, прожигая его взглядом. – И покомандую. Попомни, Забияка: ты у меня в Злых Щелях из обходов вылезать не будешь!

Прянул в воздух и стремительным шуршащим зигзагом ушёл в зенит. Чёрной молнии подобный. Плеснуло сохнущее на снастях бельё.

– Настучит… – со вздохом обронил Борода.

Запрокинув равнодушное лицо, капитан смотрел в небо. Смотрел, не щурясь. Зрачки – с иголочное остриё.

– Начальнички, – проворчал он наконец и, сплюнув за борт, снова полез в рубку. – Один одно командует, другой – другое… Не знаешь уже, кого слушать.

– Это точно, – отозвался румяный матрос, вешая топорик на пожарный щит.

Борода, уступивший штурвал капитану, заржал.

– Сижу это я раз в одном бесноватом, – начал он, спускаясь по лесенке на палубу, – и приходят эти… заклинатели. Штук семь. «Именем, – говорят, – того Иисуса, Которого Павел проповедует, приказываем тебе выйти из этого человека». А я им и говорю: «Иисуса знаю, Павла знаю, а вы кто такие?» Как дал им, как дал! Они от меня два квартала нагишом драли!

– И что тебе потом было?

– А ничего не было. Похвалили даже. – Борода ощерился и махнул рукой. – Так что, может, и сейчас прокатит…

Не прокатило.

* * *

И получаса не прошло, как с ясного неба на палубу метнулись, шурша, уже две молнии: одна – чёрная, другая – ослепительно-зелёная.

Ангел в изумрудных одеждах с ужасным от гнева лицом шагнул к попятившимся матросам. Огненный меч в его деснице сиял, как язык ацетиленовой горелки.

– Пр-роклятый род! – возгласил он громоподобно. – Во что ещё бить вас за гордыню вашу? Уже и грешники бегут из преисподней! Уже и собственным начальникам отказываетесь повиноваться!.. – Он передохнул и приказал сухо и коротко: – Баржу отцепить. Полным ходом в протоку.

– Я им говорю, мол, так и так, побег, мол… – робким баском объяснял из-за крыла Хвостач.

– Так бушлаты же… – начал было оправдываться капитан. – Люди свечки ставили, панихиды заказывали…

– Бушлаты?! – С пылающим от гнева лицом ангел в зелёных одеждах стремительно прошествовал на корму и одним ударом огненного меча перерубил трос.

Глава 5

На приёме

Лепорелло

Ого! Вот как! Молва о Дон Гуане

И в мирный монастырь проникла даже,

Отшельники хвалы ему поют.

А. С. Пушкин. Каменный гость

– Прошу вас, владыко, садитесь…

Архиерей сел. С торжественностью несколько неуместной (дело происходило в кабинете начальника милиции) он воздел пухлые руки и, сняв клобук, бережно поместил его на край стола. Остался в чёрной шапочке.

Генерал хмурился и в глаза не глядел. В негустую и рыжеватую его шевелюру с флангов