Павел Корнев - Безликий Страница 11

Когда зал покинула Софи, я подступил к ней, взял за руку и увел в боковой коридор.

– Что случилось? – раздраженно прошипела кузина. – У меня совершенно нет времени!

– Полицейские что-нибудь говорили о Марко?

– С какой стати?!

– Один из них расследовал его исчезновение.

– Проклятье! – выругалась госпожа Робер. – Так вот откуда он знал о сейфе! В прошлый раз сыщики перевернули здесь все вверх дном!

– Так они что-нибудь говорили или нет?

– Нет! Лишь потребовали открыть сейф!

– Моран будет об этом спрашивать.

– Спасибо, Жан-Пьер, это очень важно. А сейчас мне надо бежать! – Софи отступила от меня, но сразу развернулась обратно. – Постой, разве ты не идешь на прием?

– Иду.

– Ты не можешь пойти в этом! – объявила кузина, указав на поношенный пиджак. – Это просто неприлично! Переоденься!

Я обреченно вздохнул и отправился в костюмерную. Та располагалась рядом с гримеркой и комнатой отдыха танцовщиц, из-за дверей доносились радостные женские голоса и смех. Тут же толпились особо рьяные поклонники, издали за ними приглядывал невозмутимый, будто сама смерть, Лука. Он кивнул мне, я кивнул в ответ и прошел в костюмерную.

Фрак, брюки и лакированные туфли подобрать удалось без всякого труда, а вот когда я взял черную жилетку, отвечавшая за костюмы тетенька поспешила меня остановить.

– Молодой человек, вы же не хотите, чтобы вас приняли за официанта?! – всполошилась она.

– Именно этого я и хочу, – ответил я, взял черную бабочку и улыбнулся. – Мадам, ну к чему мне бросаться в глаза разным важным господам? Я чужой на этом празднике жизни и собираюсь быть незаметен, словно невидимка.

– Не думаю, что у вас это получится, – решила костюмерша, явно имея в виду сломанный нос и шрам на скуле.

Я лишь хмыкнул в ответ, встал у зеркала и слегка сдвинул в сторону бабочку, затем поправил расческой волосы и остался увиденным целиком и полностью доволен.

Оставлять свою одежду в костюмерной я не стал и унес в кабинет на втором этаже. Там переложил в карманы брюк выкидной стилет и пистолет, благо он был небольшим и плоским, а вот кастет и запасной магазин пришлось оставить. Сунуть их было решительно некуда.

Когда я зашел в банкетный зал, гости уже собрались. Дамы в вечерних платьях блистали драгоценными камнями ожерелий, серег и диадем; эту роскошь и великолепие оттеняли строгие костюмы кавалеров. Впрочем, бриллианты в перстнях и запонках господ ничем не уступали украшениям великосветских модниц.

Среди почтенной публики вовсю сновали официанты с подносами, заставленными бокалами искристого шампанского, и на еще одного халдея в моем лице никто внимания не обратил. Разве что инспектор Моран смерил слишком уж пристальным взглядом, но подходить не стал. Он был занят беседой с маркизом Арлином и еще несколькими важными господами из числа завсегдатаев.

Со стороны могло показаться, будто сыщик отчитывается перед маркизом, но Моран не произвел на меня впечатления бездумного карьериста. Если он и был карьеристом, то умным и расчетливым. В беседе такой, скорее, сам постарается вытянуть дополнительную информацию, нежели раскроет свои карты кому-либо еще.

Вдоль дальней стены выставили фуршетные столы, но людей там пока было немного; популярностью пользовались лишь шампанское и канапе с красной и черной икрой, а их разносили официанты. В центре зала играл струнный квартет, негромкая музыка создавала фон, в котором растворялись голоса приглашенных.

Постепенно публика распалась на несколько групп. Завсегдатаев клуба собрал вокруг себя маркиз Арлин. Высокий и очень худой седовласый джентльмен возвышался над остальными едва ли не на голову и чем-то неуловимо напоминал аиста, которого шутки ради нарядили в черный фрак с серебряной розеткой ордена Прогресса.

Софи представляла завзятым театралам Ольгу Орлову и Виктора Долина; русская прима благосклонно улыбалась поклонникам, а вот хореограф явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он тоже улыбался, но на редкость нервно и скованно. Это совсем на него не походило.

Возможно, Виктора выводило из себя присутствие конкурента: ничуть не меньшая аудитория окружила артистичного вида господина с растрепанной светлой шевелюрой, песочного цвета бородкой и аккуратными усами. Декламируя стихи, сиятельный – в этом не оставляли никаких сомнений бесцветно-серые глаза, – активно жестикулировал, а когда замолкал перевести дух, любители поэзии тотчас начинали рукоплескать и требовать продолжения.

Я огляделся по сторонам, заметил проверявшего сервировку фуршетных столов буфетчика и подошел к нему.

– Морис, расскажешь, кто есть кто?

Буфетчик с недовольным видом оторвался от своего занятия, но все же пересилил себя и отказывать в просьбе не стал.

– Разумеется, Жан-Пьер! – скомканно улыбнулся он. – Вас интересует кто-то конкретный?

Я первым делом указал на декламатора.

– О, это Альберт Брандт! – округлил глаза Морис Тома. – Уверен, вы не могли о нем не слышать!

И в самом деле – слышал. Альберт Брандт был популярным столичным поэтом, он даже поставил несколько пьес собственного сочинения на сцене императорского театра. Ходили слухи, что ему нет равных в декламации стихов, но в «Сирене» он никогда раньше не выступал.

– Ясно, – улыбнулся я и кивнул на Арлина. – Маркиза я знаю, а остальные?

Окружение маркиза меня интересовало мало, просто хотелось определить для себя самого, насколько серьезный резонанс случился бы, стань вдруг достоянием общественности тайные развлечения высшего света. И, надо сказать, скандал вышел бы преизрядным.

В ряды скучающих великосветских повес затесались полковник генерального штаба, ответственный секретарь коллегии по делам провинций, заместитель министра, пара влиятельных придворных и несколько банкиров и крупных промышленников, все – сплошь из старых аристократических фамилий. Этой публике было что терять в случае огласки, но я бы десять раз подумал, прежде чем решиться на шантаж. Малейшая ошибка – и вот уже в акватории порта к берегу прибивает очередного безымянного утопленника.

– Вы позволите, Жан-Пьер, мне надо вернуться к своим обязанностям…

– Да-да, конечно, Морис! – отпустил я буфетчика.

Инспектор Моран присоединился к почитателям таланта Альберта Брандта, поэтому я взял со стола поднос и прошелся по залу, раздавая бокалы с шампанским. Разговоры при моем приближении не стихали, но ничего интересного услышать не удалось, поскольку в окружении маркиза Арлина говорили исключительно о политике. Вероятно, погоду уже успели обсудить.

– Скрывать не буду, – объявил маркиз, взяв с подноса бокал с золотистым игристым вином, – поначалу я был настроен в отношении ее величества более чем скептически. А признание независимости колоний Нового Света и вовсе ввергло меня в глубочайшее уныние. – Слушатели закивали, соглашаясь с этими словами, и тогда Арлин воздел к потолку указательный палец. – Но! Я просто не видел всей картины целиком. Подписание мирного договора с Теночтитланом изменило все самым кардинальным образом. Империя не только вернула контроль над землями южнее Амазонки, но и обрела поистине колоссальный рычаг давления на Штаты, которые до сих пор находятся с ацтеками в состоянии войны!

– Да, это позволило перекинуть флот из Атлантического океана в Иудейское море и Персидский пролив, – кивнул седовласый господин в мундире полковника инфантерии. – Для Тегерана это оказалось неприятным сюрпризом! Подумать только, еще совсем недавно персы всерьез нацеливались на Константинополь и наши аравийские владения!

– Не стоит забывать о каучуке, – напомнил кто-то из промышленников. – Кофе и какао тоже важны, но без прямых поставок каучука наши предприятия просто задыхались!

Не разделял всеобщего воодушевления лишь секретарь коллегии по делам провинций.

– Не все так гладко, господа. Не все так гладко, – веско произнес он, отпил шампанского и продолжил: – Берлин, Вена и Рим все больше сближаются друг с другом. Их союз грозит разорвать империю надвое!

– О, не стоит сгущать краски, мой дорогой, – рассмеялся маркиз.

Секретарь понизил голос:

– А известно ли вам, господа, на чьих верфях производится большая часть наших дирижаблей?

– Дирижабли – это прошлый век! – отчеканил полковник генерального штаба. – Будущее – за аэропланами!

– Вот только пороховые движки работают в воздухе нестабильно, а паровые слишком тяжелы!

– Скажу по секрету – дано высочайшее повеление приступить к разработке принципиально новых движителей!

– Ох уж эти ваши армейские прожекты!

Разгоревшийся спор я выслушивать не стал и унес поднос с пустыми бокалами на кухню. А когда вернулся на второй этаж и огляделся, то, к своему немалому удивлению, не обнаружил среди гостей Софи.

Я быстро подошел к дежурившему на лестнице Антонио и поинтересовался, не видел ли тот кузину.