Лариса Романовская - Вторая смена Страница 16

– Не трепещи, все нормуль уже.

Я оборачиваюсь. За нашими спинами медленно и очень мирно стелется жиденький белый пар. У развороченного, забрызганного чем-то темным сугроба стоит парень в оранжевой спецовке. Это Отладчик-Табельщик Серега по прозвищу Король, младший брат Гришки Мышкина, того, который единственный из всех российских Сторожевых прозвища не носит. В руках у Сереги огроменный фонарь, на голове – строительная каска. Если кто из мирских глянет в окно, примет Мышкина за аварийного водопроводчика, который в срочном порядке чинит прорванную трубу. А порхающих над его головой крылаток мирские точно видят как стаю ворон. Ну если в мокрой темноте кто-то сможет разглядеть такое количество черных кошек.

Рыжая звонко ставит термос на край скамьи:

– Давай руками шевели, согнуть попробуй.

Я дрыгаю конечностями, бездарно изображаю огромного комара-карамору. Танька довольна результатом:

– О, молодчага! Перед глазами ничего не двоится?

– Нет.

– Теперь вставай. Ножками, ножками… Не боись, здесь все свои.

Земля подрагивает – так, словно неподалеку включили молчаливую асфальтодробилку.

Я цепляюсь ладонью за подставленный Танькин локоть, послушно марширую от скамейки до детских качелей и обратно, потом снова усаживаюсь, так, чтобы было видно Серегу и неожиданно образовавшуюся возле гаража траншею.

– Это… чего? – Я не сразу вспоминаю нужные слова. Вроде на русском говорю, а вот фразу без запинки произнести не получается: – Какое? Кто?

– Аргумент вскрылся, – тихо и немного торжественно отзывается Татьяна.

При свете аварийного белого фонаря у нее почти детское лицо. Если бы не сощуренные глаза, то на маску было бы похоже.

– Девочки, спички есть? – кричит Мышкин, спрыгивая в траншею. Она глубокая – Серега провалился почти по плечи.

– Зажигалку дать могу! – отвечает Танька.

– Спасибо, не надо! Мне сухое дерево нужно!

– У меня колышки есть в сумке! Осиновые! – Слова встали на свое место, а голова перестала ныть. Танька с моей сумкой наперевес быстро шагает к свету фонаря. Мышкин подсвечивает себе факелом, сделанным из осинового колышка. Огонь подрагивает в остатках отступающего белого пара.

– Всему району внушила, что трубу прорвало. А будут возбухать – еще и запах от канализации приделаю.

– Тань, что это было?

– С тобой – передоз, ты эмоций нахваталась, а аргумент – все, разрядился в пепел.

– Красиво было?

– Я не видела. Серега тебя в сторону поволок, я за ним, а тут и рвануло.

– Расческа рванула?

– Копилка.

– Кто?

– Ну расческа, расческа. Аргумент такой. Она на воспоминаниях работает. Выдергивает положительные, лакирует их – так, чтобы только хорошие помнить…

– А, la tirelire![2] – слабо радуюсь я. – Я их со времен Шварца не видела.

– Ну вот, расческа сдетонировала, тебя задело слегонца, потому что не хрен было руки к ней тянуть. Она же чует, когда ее хотят.

– Да?

– Балда, – ехидно отзывается Танька. – Ну как, вспомнила детство золотое?

– Ага. Дом мамин на Малой Морской, я там родилась. Как я Рождества ждала. И маму… До запаха прямо. – Я сильно затягиваюсь.

– Счастливая, – вздыхает Танька. – А я только по верхам, две свадьбы и некролог про Сталина. Будто другой радости в жизнях не было.

– Извини. – Я виновато глажу Таньку по черному плечу пуховика.

– Да ты чего? У тебя доза больше была, поэтому так и приложило…

Я лезу в сумку за сигаретной пачкой, цепляюсь пальцами за телефон – на экране три неотвеченных вызова и значок-конвертик. Звонки от Аньки, смс, наверное, от Темки. Забеспокоились! А вот не буду отвечать. Сами без меня ужинайте дальше.

– Тань, чайку дай? – командует Мышкин, выбираясь из своей чертовой ямы.

Рыжая звенит термосом, выпускает наружу пряный запах. Мне сейчас легко, настроение беззаботное – как взаправду в детстве.

– Танюша! Как лимоном пахнет! Как будто весной! Знаешь, я вообще заметила, что все праздники пахнут фруктами! И времена года! Весна лимоном! А зима мандаринами и еще арбузом! Потому что свежий снег – он как арбуз! Скрипит так же! И ты по нему идешь и как будто корочку режешь! Только она не зеленая – а белая! Я вообще считаю, что нужно вывести новый сорт арбузов, с белой мякотью! Чтобы они росли зимой и…

Рыжая… Нет, прямо-таки Рыженькая Танюшечка медленно-медленно кивает, а потом очень осторожно встает со скамьи, пропадает куда-то. А на ее место так же плавно оседает Серега Король – мягко приземляется, словно новогодняя снежинка. И говорит беззвучное, рот разевает – как рыба в аквариуме. Голоса у него нет. А у меня воздуха нет, мы же сейчас под водой, правильно? Тут так мягко и хорошо, только вот клонит в теплый сон, в котором елочный запах, портьера зеленая, теплые пироги…

– Дуся? Не спать!

Я глотаю смесь заварки и коньяка. Потом тру лицо снегом – срочно вытряхиваюсь из опасного, увлекательного, такого страшного сна. Отрицательный аргумент, прежде чем разрядиться и рассыпаться в прах, успел в последний раз сработать, затянуть в лучшие воспоминания. Меня едва не заставили жить прошлым!

У Сереги Короля есть служебный транспорт. Грузовая «газель». Новая, выкрашенная в сиреневый цвет. На боках кружевные надписи «пирожные», «свежая выпечка», «торты». Правда, внутри – ни разу не кондитерские изделия, сейф с кучей ячеек, переносная химлаборатория и даже холодильник с пророщенными яблочными плодами.

– Мадемуазель Евдокия! – Передо мной распахивается дверь кабины. Я киваю и остаюсь на месте, наспех объясняя Таньке:

– …но мужа все-таки больше. Анька его «папой» зовет, прямо с первого дня…

– Так ты замужем сейчас? Поздравляю.

– А я тебя с обновлением поздравляю, а то забыла! – Я тянусь, чтобы чмокнуть ее в щеку. Танюха протягивает мне ладонь для рукопожатия.

– Поздравишь еще. Я как на первый волос буду проставляться, так и…

– А ты еще не… – Я кошусь на сидящего за рулем Короля. Тот отворачивается.

– Как-то не пришлось. Дуська, а твой у тебя какой?

– Мирской, – медлю с ответом, не зная, как объяснить Таньке, что я сейчас замужем за тем самым человеком, который убил ее три месяца назад.

– Это понятно. Я говорю – какой по счету?

– Седьмой, наверное, если по паспорту. А если по любви, то… второй?

А вот и муж, легок на помине: в мобильнике дребезжит очередное послание. Сяду в машину, там прочту.

– Ладно, Дуська, удачи. Мало́й привет передай. А вообще в гости заезжайте. У меня тут парк на территории, погуляем. Там два ко́та живут, полудомашние.

– Да ты что?

– Барышни, время! – негромко покашливает Серега.

– Да откуда же в парке, посреди города, и ко́ты? Тань, ты не шутишь?

– Не приучена, – вздыхает Танька. – Видимо, кто-то из соседей оставил. У меня район веселый, сама знаешь: три Спутника, пять Отладчиков. И хоть бы одна собака дальше своего дома убиралась. В подъездах у себя порядок навели – ну и все, типа дальше им не нужно. Хотя Ростя иногда помогает.

– Субботин? – Я никак не могу вспомнить прозвище Ленкиного брата.

– Он самый. У него тут девушка живет, он к ней переехал, перед зимним солнышком. Сам замко́вым работает, у Третьяковки, но там работа – не бей лежачего. Я вот думаю…

– Девочки! Без вас уеду! – хмурится Король.

– Сержик, извини, пожалуйста! Я Танюшу с прошлой жизни не видела.

– Да хоть с прошлого века! Я при исполнении!

– Ну все, сажусь уже, не злись… – Я умудрилась чмокнуть нашу суровую Татьяну в щеку.

– Ладно, Дуська, жду. Звони-пиши! – Танька остается на бровке тротуара, готовится махать вслед.

– «А дельфины скромные… а дельфины черные…» – у Мышкина в машине мурлычет добрая детская песня. Совсем как у Темки, хотя тот их для Аньки ставит, а Серега для себя, потому что у него характер легкий.

– Пристегивайся, сейчас домчим. – Король на секунду перестает подпевать звонким голосам, потом опять подхватывает: – «…Только тот, кто в сказку верит…»

Мы в нее не верим, мы ее реализовываем согласно инструкциям и штатному расписанию.

– Дуся, пока не пристегнешься, никуда не поеду. – Все они, Отладчики, такие правильные.

– Уже. – Я подхватываю ремень безопасности, звонко втыкаю его в гнездо.

Кажется, Серега говорит мне что-то одобрительное. Я не слышу. У меня в руках телефон. Там пять неотвеченных вызовов и шесть смс-ок.

«Женя, ты скоро вернешься?»

«Женя, мы очень ждем!»

«Жень, Аньке плохо, приезжай срочно!»

«С тобой все в порядке?»

«Сними трубку. Нужна помощь».

«Женя, я без тебя не справляюсь!»

Отправитель всех шести – «Артем». Звонила мне «Анька».

– Сейчас через МКАД рванем, через полчаса дома будешь. – Серега чует мой нервяк.

Я нажимаю кнопку вызова. Или Анька трубку снимет, или Темчик. Татьяна беззвучно что-то кричит и машет ладонью. Со школьной крыши стремительно поднимается легкая и очень крупная кошачья тень – это Цирля решила вернуться домой, к Старому. Она летит быстро, но мы от нее почти не отстаем.