Виктор Точинов - Доказательство силы Страница 18

И еще в стерильном воздухе впервые появился запах. И отнюдь не приятное амбре: из левого туннеля тянуло такой вонью, что вопрос, где постояльцы справляют естественные надобности, отпал сам собой.

— Куда двинем дальше? — спросил Дергунов. — Направо пойдешь — коня потеряешь, прямо пойдешь — жизнь потеряешь, налево пойдешь — кучу свежего дерьма найдешь.

— Налево один ходи, — сварливо ответил доктор. — Я туда без противогаза не сунусь.

— Тогда пойдем прямо, потому что… Тихо! Слышишь?

Пару секунд спустя не услышать стало невозможно. В центральном туннеле, куда как раз и собирался Дергунов, что-то происходило. Словно кто-то собрался туннель развалить и со всей дури лупил по стенам чем-то тяжелым. Удары получались не очень громкими, но мощными настолько, что лампочка покачивалась на шнуре, а из щелей между плитами начала сыпаться пыль.

А самое скверное заключалось в том, что источник толчков приближался.

Пистолет прыгнул в ладонь Дергунова, мигом вспотевшую. Балодис медленно пятился к туннелю, по которому они пришли.

Судя по всему, к бомжатнику приближалось именно то, что они искали. Однако теперь самодеятельные диггеры поняли, что в первую очередь хотели убедиться в правильности их понимания странности преступления на Серебристой улице, а вовсе не вынашивали желание сражаться с этой самой странностью не на жизнь, а на смерть.

Тем не менее ОНО нашлось. То, что сожрало и пыталось переварить по меньшей мере двоих человек.

«Уходим!» — хотел крикнуть Дергунов, но не успел.

Из туннеля вывалилась огромная башка, в бомжатнике сразу стало тесно, и на мгновение все застыло, как на стоп-кадре: двое ошарашенных людей и колоссальная голова чудовища на неохватной, уходящей в туннель шее.

Капитан позабыл о пистолете и, оцепенев, смотрел на золотисто-желтый глаз размером с грандиозную сковородку. Вертикальный зрачок в том глазу был веретенообразной формы и очень быстро сокращался, то и дело превращаясь в совсем узкую щелочку.

«Надо бежать… Сейчас оно приспособится к перепаду освещенности, увидит нас и сожрет…» — произнес в голове Дергунова какой-то чужой человек, но к рукам, ногам и прочим парализованным мышцам капитана чужак никакого отношения не имел.

— Бежим! — Балодис кулаком врезал Сергею в плечо, и миг немоты, глухоты и неподвижности прошел.

Все завертелось.

Чудище вздернуло башку, ударилось о свод бетонной пещеры и распахнуло пасть, из которой метнулся раздвоенный язык, размерами напоминавший удава средних пропорций.

Лампочка лопнула, стало темно.

Дергунов выстрелил, уже ничего не видя и понятия не имея, какого результата ждать от выстрела. Просто выстрелил — рефлекторно, понимая при этом, что пистолетная пуля не станет фатальной для чудища таких размеров. Понадеялся, что хоть как-то заденет тварь, и эта его надежда сбылась: судя по всему, пуля попала в чувствительный язык, и в бомжатнике начался тайфун пополам с цунами. На фоне землетрясения.

Стены содрогались так, что давешние толчки показались легкой разминкой. Распределительные коробки смялись с громким скрежетом. Заискрили оборванные кабели. Разлетелись жалкие вещи бродяг. Пыль с потолка сыпалась сплошным потоком…

Зато Дергунова отпустило. Вернулась способность мыслить и осознанно действовать. Он наконец-то внял призыву Балодиса, чуть не оторвавшего капитану рукав вместе с онемевшей рукой, и поспешил в туннель. А добившийся своего Балодис, наоборот, замешкался на входе, развернулся, и темноту прошила яркая вспышка, потом вторая, третья…

Дергунов инстинктивно зажмурился, вспомнив о светошумовых патронах «Осы», но вспышки оказались беззвучными, и он понял: «Фоткает… Во дает!»

И еще понял другое: доктор все делает правильно. Снимки хоть какая-то гарантия, что после рассказа о здешних приключениях они не угодят в сумасшедший дом.

Затягивать экстремальную фотосессию Балодис не стал. Решил, что нескольких кадров достаточно, и через мгновение «диггеры» уже спешили по туннелю, согнувшись, как два древних примата.

— Сюда не дотянется… — пыхтел на ходу Дергунов. — Шея у него длинная, но не настолько…

Он уже сообразил, что исполинская башка принадлежала не зверю или птице, а громадной рептилии, сбежавшей прямиком из парка им. С. Спилберга. Динозавру, наверное, или как там называются такие годзиллы?

— Какая к черту шея?! — зло выкрикнул доктор. — Она почти вся — сплошная шея! А потом сразу хвост!

Дергунов пару секунд осмысливал услышанное, сообразил и похолодел. Змея! Питон-переросток или удав, наплевавший на установленные эволюцией предельные размеры, или анаконда, отыскавшая и сожравшая весь мировой стратегический запас гормональных ускорителей роста, или… Не важно, в общем, представитель какого конкретно вида и семейства протиснулся в туннель, ибо нет сомнений в том, что он с легкостью проглотит человека. И переварит…

И нет времени, чтобы снова раздеться и по микрону просочиться сквозь щель в решетке!

И, как назло, здесь — между решеткой и бомжатником — ни одного ответвления в сторону. Боковые ходы значительно уже, и широкая, словно сплющенная, голова гигантской змеюки туда вряд ли втиснется. Но чего нет, того нет.

Остается одно: расстрелять по твари все патроны, надеясь на чудо, а последнюю пулю пустить себе в голову, чтобы не проверять, какие чувства испытывают перевариваемые заживо люди.

Но возле решетки забрезжил шанс на спасение: шум сзади стих, тварь то ли не спешила, то ли двигалась медленнее, чем представлялось беглецам, и у них появилось время.

«А может, не заметила, куда мы подевались… — с надеждой подумал Дергунов, стягивая куртку. — Почему бы и нет? Перепады освещения, фотовспышки доктора, удары головой о бетонные своды…»

Но долго его заблуждение не продлилось. Суперзмея двигалась именно сюда, в этот туннель, но двигалась и в самом деле медленно, поскольку ползают змеи зигзагом, по синусоиде, размах которой значительно превышает ширину змеиного тела. Вот для этого-то размаха места в туннеле не хватало, в результате чего тварюга билась боками о стены и выдавала лишь малую часть от крейсерской скорости.

— Шевелись! — крикнул Балодис с той стороны.

— Шевелюсь!

Дергунов приготовился к процессу просачивания — и в этот момент жизнь опровергла все его оптимистичные догадки о способе змеиного передвижения.

Змея рванула. С неотвратимостью накатывающегося поезда метро. И со скоростью немногим меньшей. Наверное, она втянула, втиснула в бомжатник изгибы своего бесконечного тела, сжала его, как пружину, и теперь резко распрямилась.

Кабели рвались сильнее прежнего и уже не искрили — то там, то тут вспыхивали яркие всполохи, скорее напоминающие электросварку. В этом мерцающем свете было хорошо видно морду твари.

Приближающуюся.

Прижавшись спиной к решетке, Дергунов стрелял с обреченным спокойствием, механически считая истраченные патроны.

Где-то у плеча бабахнула «Оса» доктора, и ее выстрел скорее напомнил взрыв: Дергунов оглох на оба уха. И ослеп. И последним, что он увидел, стала страшная морда в нескольких шагах от него, опутанная порванными кабелями, окутанная синими вспышками разрядов.

Потом все исчезло, перед глазами осталось лишь пламенеющее фантомное пятно, но целиться нужды не было, поскольку патрон оставался последний. Капитан торопливо поднес дуло к виску и надавил на спуск.

Пистолет не выстрелил.

Дергунов успел понять, какой он феерический идиот — не посчитал первый, сделанный в бомжатнике выстрел, но исправить ничего не успел: страшный удар отправил его в небытие.

Змея-гигант, сдирая, как нож бульдозера, кабели со стен и свода, умудрилась под конец погони порвать силовой высоковольтный кабель, и вот тогда началось настоящее шоу с фейерверком и прочими чудесами, но Дергунов его уже не увидел.

А единственным зрителем стал застывший у решетки Балодис.

Который, оцепенев от ужаса, ждал, что вот сейчас — сейчас! — мегапитон проглотит несчастного капитана, затем снесет решетку и займется им, не менее несчастным экспертом-криминалистом. Балодис уже представлял себя в пасти твари, но не шевелился, вновь переживая шок, охвативший его в бомжатнике.

И должен был обязательно погибнуть, если бы…

Если бы…

Если…

Если бы огромная тварь не начала уменьшаться!

На глазах!

В разы!

Уменьшалось чудовище на изумление быстро, словно проколотый воздушный шарик. Сначала сжалось до размеров крупной анаконды, потом — среднего питона, потом стало напоминать толстую кобру, и секунд через двадцать доктор уже не мог разглядеть тоненькую темную полоску среди змеящихся по дну туннеля кабелей.

Монстр исчез.