Полукрылые. Черные песни забвения - Дарья Урбанская Страница 19

выбрал направление против движения поезда и двинулся к концу вагона. В тамбуре оказалось свежо, оба окна, находившиеся друг напротив друга, были чуть приоткрыты. Он постоял немного, прислонившись лбом к холодному стеклу. Бесконечные деревья, деревья, забор, деревья, линия электропередач, снова деревья… Артем перебрался в соседний вагон и со скучающим видом прошел его насквозь, а потом вернулся обратно. Исключительно, чтобы убить время. Но когда он снова оказался в тамбуре, там уже было занято. На том же самом месте, где он стоял несколько минут назад, лбом к стеклу прижималась Вихрева. Неизменная черная кожанка осталась на ее спальном месте, и было немного непривычно видеть ее в спортивном черном топе, обтягивающем плечи и грудь и обнажающем полоску загорелой кожи на животе. Артем поспешно отвел глаза.

– П-привет! – неловко произнес он, вспоминая, что с того момента, как их класс вчера погрузился в поезд, они с Эллой не обменялись, кажется, ни единым словом.

Одноклассница покосилась на него и молча кивнула. Затем отвернулась обратно к окну и поинтересовалась:

– Что читаешь?

Титов и забыл, что зачем-то захватил с собой книгу. На самом деле это было довольно глупо, все равно нигде, кроме своего собственного места, в поезде не присесть, а стоя долго перелистывать страницы неудобно.

– «З-занимательную физику» П-перельмана. Т-там про всякие опыты п-прикольные, п-парадоксы научные и все такое.

– М-м-м, – протянула Вихрева, и по ее тону стало понятно, что она-то книжки про физические опыты никогда в жизни добровольно читать не станет.

Артему внезапно стало обидно за любимый предмет, и он сбивчиво заговорил:

– Я н-недавно возвращался в лицей и недалеко от пешеходного п-перехода, на пересечении улицы Б-бахтурова и п-проспекта Канатчиков, увидел бабушку. Она с-стояла рядом с шатким раскладным столом и п-продавала какие-то книги. П-подошел п-поближе, а там старые учебники – по м-математике, геометрии и ф-физике. Спросил ее, откуда столько…

Эл снова покосилась на него, на этот раз с удивлением.

– А она чего?

– С-сказала, что всю жизнь работала п-преподавателем высшей м-математики – по первому диплому, а по второму – специалист п-по ядерной ф-физике. А тут уволили, но выживать-то н-нужно, вот и распродает имущество. Н-ну я и купил П-перельмана. Денег у м-меня не было с собой т-толком, н-но она за сотню отдала.

– Ясно. Толку-то ей от твоей сотки, – фыркнула Вихрева. – Тоже мне помощничек. Но вообще да, грустная история. Так вот пашешь, стараешься, а кому это в конце нужно? Никому! С моей мамой точно так же все вышло.

Она резко замолчала, заморгав, и снова отвернулась к окну. Артем тоже молчал, неловко переминаясь с ноги на ногу. А про себя удивлялся тому выводу, который Вихрева сделала из его рассказа. Он вообще-то имел в виду совершенно другое. Что физика – она на все времена. Некоторые вон всю жизнь ей посвящают! И пятьдесят лет назад интересна была, а сейчас вообще столько новых исследований и открытий! Но, как видно, верно говорят, у кого что болит, тот о том и говорит…

А Элла тем временем совладала с непрошеными слезами и продолжила глухим голосом:

– Маму увезли на скорой в больницу, а меньше, чем через месяц, отчиму позвонили и сообщили, что нам нужно ее забрать. Порекомендовали даже список частных клиник, куда можно обратиться. А то у них мест для больных не хватает, а у нее, видите ли, «состояние стабильное». Махнули на нее рукой, понимаешь? Мы всех знакомых обзвонили, коллег с ее работы. Пытались найти врачей, которые готовы взяться за подобный случай. Все нам очень сочувствовали, но разводили руками. Если врачи говорят, что надежды нет, то чего душу рвать… Только потом я догадалась отцу сообщить.

– Что-то я з-запутался, – неуверенно проговорил Артем. – Т-так у т-тебя отчим или отец?

– И тот, и другой. С отцом мама давно развелась, потом снова замуж вышла. Сергей, он хороший, но о Крылатых нифига не знает.

– А твой отец, н-ну тот, который Полукрылый, он не м-может помочь с л-лечением?

– Сам он ятагарасу, – Элла махнула рукой. – Они не по этой части вообще. А знакомых каладриев у него нет. Во всяком случае, настолько хорошо знакомых, чтобы были готовы эЛПэ его бывшей жене спеть. Он предложил, конечно, один вариант… Все лучше, чем ничего.

– эЛПэ? – непонимающе переспросил Артем.

– Ну Лучезарную Песнь. Ты же в курсе, что это?

– А, з-знаю, конечно.

– Я бы все на свете отдала, чтобы мама пришла в себя. Но я ничего не могу сделать. Мне даже с птицей не повезло. Досталась эта… Бесполезная. Мерзкая. Тварь.

Ей явно было просто необходимо выговориться. Слова падали тяжело и горько. И при каждом она билась лбом об стекло, несильно, но ощутимо, отчего Артем вздрагивал. А еще он перебирал в голове детали ее рассказа и эгоистично размышлял, можно ли их с Вихревой теперь считать друзьями, если он знает ее тайну, и она уже второй раз жалуется ему на жизнь.

Немного успокоившись, Эл повернулась к нему лицом, оперлась спиной на дверь и поменяла тему.

– А ты какую птицу хотел бы, если б можно было выбирать?

Артем смутился.

– Ну н-не зна-а-аю… – протянул он.

– Ой, да ладно выделываться-то! Еще скажи, не думал об этом.

Конечно, он думал! Все птенцы думали, перебирали птиц в голове. Все имели на примете какой-то желанный вариант, хоть и прятали эту мысль глубоко в душе. Все равно смысла в этом было ноль целых и ноль десятых.

– Ну-у-у… н-наверное, я бы хотел, чтоб у м-меня п-проявилась… – Титов сделал паузу, а затем как в омут с головой прыгнул. – Дапэн-ниао!

Элла расхохоталась.

– Нехило ты замахнулся! Дапэн-ниао – это же вроде огромный китайский феникс, или типа того?

Артем нахмурился. Зря он ей сказал. И зачем его только потянуло откровенничать с этой… неуравновешенной.

А Вихрева все не унималась:

– Большие перспективы, великие свершения и удача во всем, да? – И припечатала сурово: – Не птица красит человека, а человек птицу. Был бы ты в душе Дапэн-ниао – не прошел бы мимо пожилой женщины в трудной ситуации, отделавшись жалкой соткой.

– Д-да что я м-мог сделать-то? Птица-то н-не проявилась еще… – Артем даже растерялся от такого нелепого обвинения.

– Да уж можно что-то придумать. Сейчас вон сколько возможностей, – сварливо проворчала Элла и окинула его неприязненным взглядом с ног до головы. – Разобраться, почему уволили, например. Вдруг несправедливо? Или работу другую найти. Да мало ли вариантов…

– Н-ну знаешь… – вскипел Титов. – Чья бы корова м-мычала вообще! Н-накидываешь мне варианты, чтоб п-птице соответствовать, а с-сама свою гарпию н-ненавидишь! А в чем она