Макс Фрай - Я иду искать Страница 2

– А тубурцы?

Она поджала губы и практически нахохлилась, как самый настоящий надменный буривух.

– Что – тубурцы?

– Ну вроде бы считается, что они непревзойденные мастера сновидений, – осторожно сказал я. – Столько о них слышал, что даже удивлялся, почему ты не отправилась учиться в Тубур? Но не спрашивал, чтобы не получить в глаз.

– И правильно делал, – без тени улыбки согласилась Меламори. – Чему это, интересно, я должна учиться в Тубуре?

– Да не то чтобы должна. Просто у них же все учатся… Эй, не смотри на меня зверем, я знаю, что ты – не «все». Но, скажем, Его Величество в полном восторге от тубурской сновидческой школы. И любит говорить, что если бы родился никому не интересным младшим принцем, не раздумывая, отправился бы в Тубур. Вряд ли он совсем не разбирается в предмете.

– Ну, положим, Король не обязан быть авторитетным экспертом по всем вопросам без исключения, – заметила Меламори. – Сомневаюсь, что он перепробовал все существующие в Мире практики сновидений и определил наилучшую. По крайней мере, у арварохских буривухов Его Величество точно ни дня не учился, а то я бы знала…

Она вдруг засияла тусклым красноватым светом и начала понемногу дымиться, как тлеющая головня, но не обращая на это ни малейшего внимания, продолжала говорить:

– Ладно, на самом деле я тоже не великий эксперт. И не выбирала, у кого учиться. Кто первым позвал, к тем и пошла. Но сейчас, узнав побольше, понимаю, как мне повезло! Потому что хваленая тубурская школа сновидений предполагает полную отстраненность от жизни наяву. «Сны отдельно, – говорят их мастера, – а бодрствование отдельно». И непременно добавляют: «И оно никому не интересно». А мои буривухи считают сновидение наилучшим инструментом управления реальностью. Я этому рада, поскольку, как всякий нормальный человек, жажду власти над Миром…

– Власти над Миром?! Как всякий нормальный человек? – ошеломленно переспросил я.

– Ну да. Было бы чему удивляться. Ты и сам…

– Я?!

– Ну естественно! – рассмеялась Меламори. – А, ты наверное думаешь, что «власть над Миром» это – ну как, помнишь, Джуффин рассказывал про своего бывшего ученика, который устроил Мормору[4]? Когда ты выше всех на три головы, владеешь несметными сокровищами и безнаказанно мучаешь всех, кого захочешь? А меж тем настоящая власть над Миром это просто способность изменять его своей волей. Без желания изменять Мир в магии делать, на мой взгляд, нечего. Ну вот разве что и правда к тубурцам податься. И скакать по бескрайним просторам их сновидений, пока не надоест. Но мне, подозреваю, очень быстро надоело бы. Примерно за полчаса до старта.

– Наверняка, – согласился я. – Хорошо все-таки, что в Мире есть арварохские буривухи. И что они не проморгали свой шанс заполучить тебя в ученицы.

– По-моему, просто от удивления, – улыбнулась Меламори. – Человек – и вдруг почти такой же способный, как их птенец! Помнишь, как Шурф в свое время взялся обучать Дримарондо – ух ты, говорящий пес! Интересно, а читать он научится? Ну надо же, умеет. А статью из учебника по философии поймет? И содержание перескажет? И разумные выводы сделает? А если дать ему что-нибудь посложнее? Ого, справляется! А не записать ли его вольнослушателем в Королевский Университет?.. Сам понимаешь, ни с одним обычным необразованным человеком он бы столько возиться не стал, но говорящая собака – это так неожиданно и забавно, что можно и постараться. Любопытно же, что из этого получится. Со мной и арварохскими буривухами вышла ровно та же история.

Насколько я успел изучить буривухов, живущих при нашем Управлении Полного Порядка, Меламори была совершенно права. Лучшие из нас, включая самого шефа Тайного Сыска, кажутся им примерно такой же забавной диковиной, как нам говорящие собаки. А все остальные – ну, просто красивые. И умеют печь вкусные пирожные. Ничего сверх этого буривухи от нашего брата обычно не ждут.

Голос Меламори по-прежнему звучал звонко и ясно, но выглядела она с каждой секундой все менее достоверно.

– Эй, а ты знаешь, что слегка почернела и стала совсем прозрачная? – спросил я. – Это нормально? Так и надо?

– Совершенно нормально. Но при этом лучше бы не надо, – вздохнула она. – Просто начинающим путешественникам по чужим сновидениям, вроде меня, трудно подолгу сохранять неизменными и облик, и сознание. Поневоле приходится выбирать. Я решила, что главное – поговорить с тобой по-человечески. А если сконцентрируюсь на неизменности облика, стану, наверное, жуткой дурой. Или вообще забуду, кто я такая. Или просто перестану тебя узнавать, и тогда никакого удовольствия.

– Ну почему же, – оживился я. – Познакомились бы заново. Я бы опять тебе понравился, и все бы заверте…

– Вот это вряд ли, – усмехнулась она. – С момента нашего знакомства прошло много лет, и я здорово поумнела. Так что вряд ли повторила бы самую роковую ошибку своей дурацкой юности.

– Сердцу не прикажешь! – я показал ей язык.

– На самом деле очень даже прикажешь, – серьезно возразила Меламори. – Есть такой древний ритуал Освобождения Сердца, специально созданный для желающих срочно кого-нибудь разлюбить. И знаменитая на весь Мир уандукская любовная магия примерно для этого же придумывалась. И еще немножко для дополнительных удовольствий, которые можно получить после того, как мы благоразумно разлюбили всех ненужных кандидатов и полюбили правильных… Впрочем, у нас, в Угуланде, подобные уловки никогда не пользовались популярностью. В любви нужно быть нерасчетливым и беззащитным, иначе нечестно. Слишком высокая ставка, чтобы жульничать! Поэтому ладно, пусть все остается как есть. Я даже не дам тебе в глаз за то, что так долго мне не снился, как собиралась поначалу.

– Это мне крупно повезло, – сказал я. – Но знаешь, я так соскучился, что и драке обрадовался бы.

– Ладно, – кивнула она. – Тогда в следующий раз с этого и начнем.

– Да начинай с чего хочешь. Лишь бы он был, этот следующий раз.

– Будет, – твердо пообещала Меламори. – Один раз получилось, значит когда-ни…

Договорить она не успела – исчезла. В смысле перестала мне сниться. Я все взвесил и тоже проснулся. Какой смысл оставаться одному в этой дурацкой сияющей спальне с темной бездной вместо потолка?

Наяву я тоже был один, но, по крайней мере, снова обрел надежный потолок над головой. Лежал, уставившись в него, улыбался, думал обо всем понемножку: о сновидениях, которые когда-то давно, в совсем другой жизни казались мне гораздо важнее всего, что происходило наяву, и, как выяснилось, не зря – в итоге, именно они и привели меня в мое нынешнее удивительное «наяву»; о Меламори, чья учеба у арварохских буривухов, хвала Магистрам, похоже, пошла на лад; о власти над Миром; о любви, в которой следует быть нерасчетливым и беззащитным; о говорящем псе Дримарондо, редкостном счастливчике, как, впрочем, и все мы, оказавшиеся достаточно трогательными и забавными, чтобы с нами возиться. Удача мага, вовремя встретившего источник своей силы, обычно примерно так и выглядит. «Это что там такое смешное на краю бездны барахтается? – удивленно спрашивает Неведомое, оглядываясь по сторонам. – А ну-ка, смешное, дуй сюда, чего покажу!»

На самом деле действительно невероятное счастье. Не знаю, как Дримарондо и всем остальным, а лично мне до сих пор непросто поверить, что оно на меня свалилось. Может, это и к лучшему, а то бы вся моя жизнь превратилась в один непрерывный восторженный вопль. А так все-таки и делами иногда заниматься получается. И даже отвлекаться на глупости. Особенно отвлекаться на глупости! В чем-в чем, а в этом я, как показывает практика, настоящий мастер. Живая легенда, можно начинать трепетать.

– Гламитариунмайоха! – сказал я.

Ни разу, между прочим, не запнулся. Что не так уж удивительно, учитывая, что это была примерно сотая попытка. Описать невозможно, какой кровью она мне далась. Ненавижу талдычить одно и то же. Я рожден для наслаждений, а вовсе не для тяжелого систематического труда.

Однако случаются в жизни ситуации, когда без него не обойтись. Например, если надо разучить какое-нибудь заковыристое новомодное заклинание, открывающее перед дерзновенным кудесником волшебные врата в удивительный мир летающих пирожков. Или, как в моем случае, перестать наконец беспомощно блеять, пытаясь выговорить название самого обычного растения. Гла-ми-та-ри-ун-май-о-ха – это ж надо было до такого ужаса додуматься. А еще считается, будто ботаники – безобиднейший народ.

Однако моей готовности благодушно мириться с собственной немощью внезапно наступил предел. Поэтому я сел и вызубрил это грешное словечко. А что чуть с ума в процессе не сошел, так это в моем положении дело обычное. Одним поводом рехнуться больше, подумаешь. Переживу. Зато теперь есть, чем поразить в самое сердце человека, который давным-давно утратил надежду поднять мою образованность хотя бы до уровня умеренно успешного выпускника начальной школы.