Незабываемые чудеса - Сергей Тарасов Страница 2

Эту неожиданную напасть мне надо было предотвратить — посадить еще яблоню, а лучше две. Но я не знал, как назывался этот сорт яблони и решил, что посею все семечки, которые найду в мешках, в которые я складывал после просушки дольки яблок. Их получилось много — целая пол-литровая банка семечек, и следующей весной я посадил их в огороде.

Прошло несколько лет, несколько семечек взошло, а из одного выросла красивая яблоня. Весной на ней появились первые цветки, но не белые, как обычно бывают у яблонь, а большие золотистые цветки. Таких цветков я раньше не видел, и они обладали таким ароматом, что у меня кружилась голова. Когда цветы уронили свои лепестки, на их месте образовалась завязь, тоже золотистого цвета. Это был какой-то неизвестный науке сорт, про который я нигде не отыскал никакой информации — ни в книгах, ни в Интернете. Я ждал, когда настанет осень, и наконец, яблоки станут большими, — наверное, красивыми и вкусными.

Летние дни бежали одно за другим, и яблоки на этой удивительной яблоне увеличивались с каждым днем, — и не только в размере: они становились все тяжелее и тяжелее. Ветки под их тяжестью гнулись до самой земли, и мне пришлось ставить под них подпорки. Кроме того, они стали сверкать на солнце, как новогодние игрушки, и чтобы спастись от вопросов соседей, мне пришлось огородить яблоню тканью. В общем, хлопот с этой яблонью у меня прибавлялось с каждым днем.

В августе, когда я собирал упавшие со старых яблонь еще незрелые яблоки, чтобы сварить из них компот, я подошел к молодой яблоне, и собрал упавшие с нее плоды — деревья роняют лишнее, чтобы не ломались ветки, и им бы не хватило сил на созревание оставшихся на ветках яблок.

Эти яблоки оказались такими тяжелыми, что я с трудом дотащил до осенней кухни ведро. Поставил его на столик и достал одно яблоко, чтобы разрезать на дольки. Но мой нож оказался бессилен — оно были металлическим. Я достал из ящика напильник и провел им по яблоку. Напильник оставил после себя опилки желтого цвета — они напоминали золото.

Пришлось мне запастись терпением и основательно поработать с этим яблоком напильником. Когда я им сточил им половину яблока, то на куске брезента образовалась кучка этих опилок, и я пошел в мастерскую — за трубкой и сухим спиртом. На лекциях по минералогии нас, студентов-геологов, учили пользоваться паяльной трубкой, чтобы плавить золото из шлихов, и я отлично справлялся с этой задачей в институте.

Я зажег таблетку сухого спирта и стал дуть через трубку на пламя, за которым находились опилки желтого цвета. Через минуту вместо горсти опилок на столе был небольшой слиток золота. Он остыл через полчаса, и можно было взять его в руки. С этим слитком я отправился в мастерскую. Нашел молоток с наковальней и расковал этот слиток до небольшой золотой пластины.

Ее можно было продать, — но кому, и за сколько, я даже не представлял. Кроме того, у меня было целое ведро золотых яблок, которое я набрал с земли, а на ветвях дерева еще осталось висеть еще несколько ведер этого удивительного урожая. Надо было крепко подумать, что с ними делать осенью. Но мне уже было понятно, что я стал садоводом — миллиардером, и мне никто не поверит, что я вырастил, на свою радость или беду, такой урожай.

Волшебная рубашка

Платяной шкаф, стоящий в комнате для гостей, достался мне от родителей. Как писали Ильф и Петров, секрет изготовления такой мебели уже утерян, и сейчас мебель делают из древесно-стружечных плит. Этот родительский шкаф для одежды и сейчас стоит в комнате, — довольно вместительный и лёгкий. В нем хранятся простыни, пододеяльники, куртки и рубашки. Когда недавно туда заглянул, чтобы повесить дубленку, мне на глаза попалось женское платье, которое я ни разу до этого момента не видел никогда. Я живу один, гости ко мне приходят очень редко, и никто из них не мог принести это платье. Оно печально висело на плечиках рядом с моими сорочками и скучало. В прошлом году я наводил в этом шкафу порядок, но его там не было, я в этом был уверен.

Я был очень удивлен незнакомой вещью и достал плечики с этим незнакомым женским платьем. Оно было сшито из клетчатой серо-синей хлопчатобумажной ткани и было очень длинным. Скорее всего, это был какой-то рабочий халат, подумал я, глядя на его черные пуговицы, — такие обычно пришивали к рабочей одежде. У меня были две любимые рубашки с похожим рисунком, но одну я уже доносил до дыр и выкинул, а вторую носил только летом — она была из натуральных волокон, в ней мне было комфортно и холодной зимой, и в жаркое лето. Мне сразу пришла мысль, что из этого платья могла получиться отличная домашняя рубашка: надо только ее немного переделать — укоротить и пришить карманы.

Отец подарил мне на свадьбу отличную швейную машину, на которой я постоянно что-то шил, — в прошлом году сшил целых пять летних рубашек, и очень довольный своей работой, проходил в них все лето. Сейчас у меня не было никакой швейной работы, — я пребывал в печали, так как любил что-нибудь сшить. Но то, что лежало на швейной машине с осени, я переделал за долгую зиму, а нового шитья у меня не было. Я, конечно, перештопал все шерстяные носки, и уже скучал без женской работы. И тут появилось это, появившееся ниоткуда, платье. Его было нетрудно перешить в рубашку, и я с увлечением взялся за дело.

Я смерил его со всех сторон, записал на листе бумаги все цифры, потом достал свою летнюю рубашку, тоже измерил, написал на этом же листе результаты. Потом вычислил, где были между платьем и рубашкой расхождения, и записал, — где надо было отрезать, а где, наоборот, пришить. Потом открыл тумбу, достал швейную машинку, и операция по переделке платья началась. Она продолжалась не очень долго — часа полтора. Львиную долю этого времени заняло изготовление карманов — как правило, чем меньше деталь, тем больше на нее уходит времени. Но машина шила хорошо, ниток самых