Наследник своенравной магии - Чарли Хольмберг Страница 20

Хюльда напряглась.

– Я уже давно не каталась… и едва ли это прилично.

– Прилично! Все нормально – люди так расслабляются, знаешь ли. Или давай сходим… купим суп или еще что, – он пожал плечами. – После работы. У меня все равно в Бостоне кое-какие дела, – особенно теперь, когда у него больше нет человека, занимавшегося списком покупок. – Я тебя подожду.

Она заглянула ему в глаза, и уголок улыбки приподнялся чуть выше. Он заметил, как изменилось ее лицо, когда она решила сдаться.

– Ну хорошо. Встретимся здесь в пять.

Напряжение в его груди немного ослабло. Мерритт взял ее руку и поцеловал пальцы.

– Значит, в пять.

* * *

Хюльда, решив быть храброй, согласилась на катание на коньках, когда Мерритт вернулся за ней. Им так и не довелось сделать что-либо, относящееся к обычным ухаживаниям, если только не считать обычным ухаживанием схватку за жизнь в сыром подвале. Ни один мужчина раньше и не думал за ней ухаживать. Ее никогда не приглашали на танцы, или на ужин, или даже прокатиться в коляске. А потому идея покататься на коньках казалась очень романтичной, пусть даже Хюльда совершенно разучилась это делать.

Однако, как только они прибыли на большой, она даже сказала «фараонский», пруд, на котором уже собралось несколько десятков человек – ни один из них не был Мирой, которую она по привычке искала взглядом всюду, куда бы ни пошла, – и Хюльда надела коньки, принесенные ей Мерриттом, она осознала, какую ужасную ошибку совершила.

Она сейчас выставит себя на посмешище.

Мерритт схватил ее за локти, когда она встала.

– Полегче. Просто иди как обычно.

Его тепло как-то проникло к ней под пальто, отчасти прогнав ноябрьский мороз. Солнце уже зашло, и сумерки наполовину погасли, но высокие лампы вокруг пруда – все зачарованные немецким заклинателем – уже горели, отбрасывая мерцающее сияние на камни мостовой и на катающихся. Они стояли на краю одного такого яркого круга, и в его мерцании волосы Мерритта кое-где казались светлыми. Если он собирается идти против общественной нормы и не стричь их коротко, ему бы стоило хотя бы перевязывать их у основания шеи и притворяться, что он настоящий джентльмен, но Хюльда уже все равно вполне привыкла к тому, с каким беспечным видом они лежали на его плечах, лишь самую малость спускаясь ниже их.

– С такими приспособлениями как обычно не походишь, – возразила она. Хюльда уже была готова начать оправдываться, объявить себя непригодной для такого рода активности и умолять вместо этого пойти за супом, когда взглянула поверх Мерриттова плеча на других катающихся. Некоторые их них были парами, скользящими близко друг к другу, склоняясь к партнеру, чтобы поговорить. Держась за руки.

Только Господь знает, как она этого хотела. Она хотела этого всю свою жизнь.

Собравшись с духом, она поставила одну ногу перед другой, скрывая свой страх, и позволила Мерритту первым шагнуть на пруд. Он определенно умел держать равновесие. Но это же к лучшему, верно? Было бы куда сложнее кататься с кем-то столь же неловким, как она сама.

Ее первый шаг на лед прошел хорошо, а вторая нога заскользила. Она сильно завалилась вправо, но Мерритт обхватил ее талию рукой и удержал. Однако облегчение от того, что она не шлепнулась на зад, тут же сменилось осознанием, что их тела плотно прижаты друг к другу. Даже в вальсе люди стоят дальше!

Ее лицо нагрелось, но это, наверное, хорошо, учитывая мороз. Они были у всех на виду, и ее разум тут же нарисовал еще несколько пар глаз, глядящих прямо на нее.

– Может, это не лучшая идея, – особенно на катке, куда допускались лица обоих полов.

Он улыбнулся – по-настоящему улыбнулся, и Хюльда вспомнила, что Бет сказала на днях о его душевном состоянии. Возможно, оно не такое и плохое, как они боялись.

– Никто на нас не смотрит. Да и зачем? Все слишком заняты тем, в какую сторону едут их собственные ноги.

Она полагала, что в этом есть резон. Прикусив нижнюю губу, Хюльда позволила Мерритту вытянуть ее на пруд. Она крепко ухватилась руками за его предплечье.

Он рассмеялся.

– Не хочу тебя поучать, но, может, дать тебе пару советов?

Она кивнула головой, слишком собранная, чтобы говорить.

– Думай о центре тяжести, а не о ногах, – он снова обхватил ее руками и похлопал по корсету, отчего она и в самом деле очень отчетливо представила себе этот свой центр. – Согни колени. Не ставь ноги совсем уж прямо. Направляй их чуть под углом. Как в букве V.

Он оттолкнулся и поехал вперед, легонько ее поддерживая. Она смотрела на его ноги и пыталась подражать, несколько раз поскользнувшись. Слава богу, было уже достаточно темно, чтобы пылающие стыдом щеки не было видно. Но Мерритт двигался медленно, и он не убирал свою столь-неприлично-близкую руку с ее талии, пока она не разобралась со своим равновесием. Как только это было сделано, он соединил их руки в локтях, что давало лишь чуть больше опоры, чем простое держание за руки.

– Да у тебя талант, – сказал он спустя полчаса медленных кругов по пруду.

Хюльда фыркнула.

– Я искусна во многих вещах, но очень малая их часть связана с физической активностью.

– Может, в следующий раз мы попробуем танцы.

Пузырь счастья заполнил ее грудь. Она на секундочку подняла на него глаза и, тут же зашатавшись, вернула взгляд на лед.

– Мне бы этого хотелось.

Они катались еще полчаса. Переехавший им дорогу ребенок чуть не опрокинул обоих, но тем не менее в целом это был весьма приятный опыт. Хотя, снимая потом коньки, Хюльда опасалась, что лодыжки утром будут болеть довольно сильно.

Мерритт переплел их пальцы, провожая ее назад до отеля «Брайт Бэй», сунув ее руку себе в карман для дополнительного тепла. Она хотела прислониться к его плечу, пока они шли, но, пожалуй, это было бы несколько навязчиво с ее стороны, да и вдруг мистер Уокер заработался допоздна и выйдет, как только они приблизятся к БИХОКу? Хюльда не могла представить себе этот разговор. «Мисс Ларкин? Разве вы не говорили, что мистер Фернсби – клиент БИХОКа? Неприлично вести себя с ним столь фамильярно…»

Ее глаза сканировали улицу впереди в поисках знакомых лиц, она была готова отстраниться, если заметит хоть одно.

– Помочь тебе найти кого-то другого?

Он