Виктор Точинов - Доказательство силы Страница 21

— Когда киевские власти открыли доставшиеся от СССР архивы новым хозяевам, началось неприятное оживление, — произнес Градов. — Помнишь подполковника Черновицкого? Погиб, упав в шахту лифта. Подполковник Засядько застрелен на охоте. Мартынов разбился…

Полковник назвал еще несколько известных Дибичу фамилий. Люди скоропостижно умирали, словно среди бывших сотрудников ГРУ прокатился неведомый мор. Умирали в Киеве, в Москве, в Кишиневе… Автокатастрофы, сердечные приступы, несчастные случаи… И вишенкой на торте — самоубийство тремя(!) пулями в голову.

— Тогда же осквернили мою могилу.

— Хм-м… — не сдержался Дибич.

— Хочу напомнить, что полковник Градов скончался в девяносто пятом и был похоронен в Звенигороде. На Аллее Героев, между прочим. Могилу раскопали, но тело, разумеется, не нашли. Эх-х-х…

Стас не сразу понял значение печального полковничьего вздоха, а когда понял, ему стало не по себе: и впрямь, ну что стоило Градову обеспечить могилу подходящим по антропометрическим данным трупом? Теперь осталось только вздыхать.

— Самое поганое, что я засветился — там, на кладбище, у собственной могилы. Взять след, ведущий к моей нынешней норке, было трудно, почти невозможно, но кто-то очень постарался и проследил.

— Вы знаете кто?

В отличие от Дибича Полковник знал, что в действительности означает неброское словосочетание Тайный Город, какие силы стоят за ним и какие существа обитают в тени многомиллионной Москвы. Знал, но товарищу не рассказывал и потому ограничился коротким:

— Не знаю.

— Но вы все равно думаете, что происходящее связано с дисками?

— Ответ у тебя в руке.

— Да, — помолчав, согласился Дибич. — В руке…

И вновь посмотрел на диск.

Теперь он не был медалью. А если и был, то другой, не за Кунерсдорф, потому что с одной стороны он покрылся странной, абсолютно нечитаемой вязью причудливых символов, а с другой на нем появилась карта Ладожского озера.

— Мы должны были оказаться здесь, — буркнул Градов, показывая Стасу свою монету. С точно такой же картой.

— А те, кто нас похитил, вольно или невольно оказали нам услугу.

— Все предопределено.

— Нет, — покачал головой Дибич. — Мы можем ничего не делать. Как в тот раз!

«В тот раз…»

Десять лет назад диски уже превращались в указующие персты, только тогда они указывали на Байкал. Полковник созвонился со Стасом, и после долгого совещания они решили не ехать.

Судя по всему, на этот раз диски подготовились лучше.

— Ничего не делать — это стратегия, — хмыкнул Градов. — А что будем делать сейчас?

— Нужно отсюда выбираться.

— Как?

И в этот момент над островом прокатился истошный женский вопль.

Глава 10

Миша Злобин погружается на дно, Ярослав находит добычу, профессор Челоян смущает умы, а Фокус улыбается

Видимость была паршивая даже в приповерхностных слоях — футов восемь или десять, не больше. Но так считал Миша, почти весь свой невеликий дайверский стаж заработавший в водах Черного моря. Ярослав же придерживался другого мнения: по его словам, для лета и водоемов северо-запада прозрачность воды оказалась почти идеальной. Здесь порой приходится работать в буквальном смысле на ощупь — пальцы вытянутой руки уже не разглядеть.

Спорить Злобин не стал.

На глубине дела с прозрачностью оказались не лучше — на шестнадцати ярдах обнаружился ярко выраженный термоклин, определяемый даже визуально: выше границы теплой и холодной кишела жизнь, всевозможная микрофлора и микрофауна, а ниже вода была холодная и безжизненная. Свет плохо проникал с поверхности сквозь богатый органикой слой, и потому поиск на глубине вели с включенными фонарями.

Разумеется, в Мишиной мокрой «четверочке» работать ниже термоклина не было никакой возможности. Разве что совершать коротенькие, на минуту-другую, вылазки и тут же уходить на всплытие — отогреваться. Но в багаже Ярослава отыскался второй нормальный гидрокостюм сухого типа из краш-неопрена, в котором можно хоть зимой погружаться, а самое главное — аккурат Мишиного размера, как на заказ.

Только вот в тот момент Злобин об этом не задумался, рассудив про себя, что дайверы люди запасливые и много чего с собой таскают. Может, гидрокостюм от прежнего напарника остался? Рассудил, да и забыл.

А дело шло своим чередом.

К третьему дню поисковых работ все происходило по отработанному алгоритму. Ранний подъем (Миша ненавидел ранние подъемы), ранний завтрак (Миша терпеть не мог есть, едва проснувшись), быстрые сборы и полуторачасовой путь по Ладоге. Наемного судоводителя на катере не было, за штурвалом стоял Ярослав, хотя правила флибустьерской фирмы «Каролина» такую практику категорически запрещали, и не важно, что у Ярослава имелись права на управление маломерными судами. Тем не менее правила нарушили, Лада сумела договориться. Похоже, после первого конфликта у нее с вице-корсаром сложились нужные отношения.

Завершив путешествие по монотонным серым волнам (под мерный рокот мотора Мише всегда удавалось подремать), катер вставал на якорь у торчащей из Ладоги скалы. Точнее, вместо якоря они использовали тридцатикилограммовый шар даун-риггера — на катере, предназначенном для рыболовов, ловящих троллингом, якорь предполагалось использовать изредка, при нештатных ситуациях, и поднимать его надлежало вручную. Они один раз попробовали — выдирать из донного ила пришлось вчетвером, как в сказке про дедку и репку, — и перешли на даун-риггер, там хотя бы имелась электролебедка.

Но, как якорь ни называй, на него вставали, и начиналась работа.

Прилегающая к скале акватория была разбита на двенадцать радиальных секторов, и они с Ярославом методично обшаривали по одному в день. Девушки оставались в катере. А Челоян к выходам в озеро не присоединялся под предлогом плохой совместимости своего вестибулярного аппарата с качкой. Даже указать район поисков на местности не соизволил — ткнул пальцем в спутниковую карту: искать надо здесь! — и на этом его участие в экспедиции пока завершилось.

Профессорский палец угодил в район острова Коневец, но все же чуть в сторону — центром обследуемой зоны стали две каменистые луды милях в трех от острова. Судя по рельефу, были они вершинами двуглавого подводного холма — чем дальше от них, тем озеро становилось глубже.

Миша был уверен, что Челоян тыкал в карту наобум, и досадовал, что профессор не выбрал Коневец в качестве начальной точки поисков. Все равно ничего не найдут, а так бы хоть посмотрели, как там монахи обитают… С луд же монастырь толком разглядеть не удавалось, рельеф острова не позволял, виднелись лишь золотые купола да мачты ветрогенераторов, стоявших на холме в стороне от обители.

В общем, они работали, а профессор вел беззаботную курортную жизнь. В первый день он отсыпался, во второй совершил экскурсию по окрестностям базы, но сегодня, что стало большой неожиданностью, почтил поиски личным присутствием. Причина тому имелась, и даже целых две. Во-первых, погода стояла тихая и волны улеглись, заслуживая именоваться лишь рябью. Во-вторых, вчера под конец погружений Ярослав кое-что обнаружил на самой границе зоны поисков, там, где уже начинался сектор, отведенный для следующего дня. Находкой оказалась порция донного ила нехарактерного буро-рыжего цвета, которая не вызвала у Миши ни малейшего энтузиазма. Зато профессор при виде нее пришел в нешуточное оживление и сказал, что обязательно отправится в рейд.

На том и порешили.

Весь вечер участники экспедиции жарко обсуждали находку, а Злобин никак не мог понять, почему странный ил их возбуждает. Из-за цвета? Так он объяснялся просто: изобилием частиц съеденного коррозией металла. Когда-то давно на дно озера угодило нечто железное и со временем превратилось в конгломерат частиц ржавчины. Неинтересно? А жизнь вообще простая штука, если не искать в ней несуществующее. Похищенный временем и коррозией предмет мог некогда быть чем угодно. Пушечным ядром, оторвавшимся от барки якорем или иной металлической деталью затонувшего на Ладоге судна, или… Да мало ли железного хлама попадает в воду?

Но профессор Челоян не сомневался, что перед ними лежит подтверждение его исторической версии. И безграничная вера профессора оказалась заразной для двух белокурых участниц экспедиции, которые кудахтали, подобно наседкам, и подталкивали одна другую локтями при особенно грандиозных замечаниях распаленного Челояна. Ярослав по своему обыкновению ни скепсиса, ни энтузиазма не демонстрировал.

Что же касается профессора, то он был уверен, что на дне лежит оружие или доспех средневекового рыцаря. И не просто абстрактного рыцаря, а бойца Ордена и участника Ледового побоища. Потому что упомянутая битва, по твердому убеждению Челояна, произошла отнюдь не на Чудском озере, а здесь, на льду Ладоги.