Екатерина Стадникова - Сердце тени Страница 22

Орин легонько подпрыгнул на цепочке и обдал девочку волной ласкового тепла. Мисс Варлоу, пошатываясь, поднялась на ноги и встретилась взглядом с бледной до синевы рыжей особой с сумасшедшими глазами. Опознать в этом привидении себя можно было только по отметине на шее.

– Забыла напомнить Росарио про аптечку, – призналась Эмьюз отражению и рассмеялась.

Живой щекочущий звук отскакивал от стен и наполнял собой всю комнату, вытесняя волнение, выдавливая его в щель под дверью, как выдавливают горчицу из тюбика! От этих мыслей девочке сделалось еще веселее. А чего она, собственно, боится? Подумаешь, глупый пергамент!

Первое, от чего перехватило дыхание – дата… Дата рождения и в скобках возраст. Каким-то непостижимым образом Эмьюз умудрилась прожить четырнадцать лет, о которых совершенно ничего не помнила.

Почерк действительно попался исключительно неразборчивый: буквы то наползали друг на друга, то разбредались кто куда, а некоторые закорючки, подобно рыболовным крючкам, цепляли соседние строки.

«Если не думать о том, что это обо мне, станет спокойнее», – решила она.

Устроившись на мягком коврике скрестив ноги, девочка погрузилась в чтение. Сначала все было достаточно жизнеутверждающе: «контактна, обучаема, склонна к творческой работе, любознательна». Но чем дальше заходила Эмьюз в лес кривых закорючек, тем меньше приятного находила: «По складу ума практически неспособна к точным наукам, невнимательна, неусидчива. Эмоционально уязвима, что может серьезно повлиять на профессиональную пригодность».

А после слов «примерная оценка закладки базовых знаний» вообще начинался сплошной кошмар! По трем пунктам из десяти значилось: «неудовлетворительно»…

– Что ты там делаешь? – раздался из-за двери голос Росарио.

– Собираюсь утопиться в унитазе, – бесцветно ответила девочка.

– И с чего это? – Тетка попробовала покрутить ручку.

– Потому что я дура… – Желание изорвать проклятый свиток на мелкие кусочки росло и крепло.

– Зря. – Оставив пустые попытки войти, Тэсори села прямо на пол по ту сторону двери. – Не принимай близко к сердцу. Те, кто это писал, знают о тебе еще меньше, чем ты сама. Правда, им кажется, что они шибко умные. Только время покажет, где там истина, а где поспешные выводы.

– Ты так думаешь? – На горизонте забрезжила зыбкая надежда.

– Еще бы! Я уверена в этом, – отозвалась тетка. – Открой и отдай документ, будь добра. Топиться в унитазе плохая идея – начнем с того, что это жуть как негигиенично…

Росарио свернула свиток трубочкой и ласково потрепала свою подопечную по плечу:

– Видела бы ты метрику вашего Коллоу, – подмигнула она. – И ничего. Не утопился пока. Реконструкторы еще не такого написать могут.

– Я им не понравилась? – спросила Эмьюз уже на лестнице.

– Не в тебе тут дело, – отмахнулась тетка. – Они вообще такие. Считается, что реконструкторы закладывают в Теней некоторые базовые знания, только чем они при этом руководствуются – тайна, покрытая мраком. Не здравым смыслом точно.

– Что-то легче мне не стало, – вздохнула девочка.

– Ну-у-у… Многие знания – многие печали… или как-то так. – Росарио спрятала свиток в недрах своей сумки.

Через пять минут мисс Варлоу пожалела, что напомнила-таки про аптечку, поскольку бесцветная желеобразная мазь страшно пекла.

– Терпи, – скомандовала тетка. – Помнишь, я собиралась твою неловкость исправлять?

– Да, – стараясь отвлечься от жжения, подтвердила Эмьюз.

– Так вот сейчас мы этим и займемся. – Она достала с полки толстую-претолстую книгу. – Смотри вперед… спину ровно… Замри!

Как ни странно, вместо того, чтобы читать, Росарио водрузила тяжелый талмуд на голову несчастной девочки.

– Вот так, – аккуратно отпустив томик, Тэсори ехидно прищурилась. – Попробуй мне только уронить «Кулинарный Справочник»! Эта книжка на вес золота.

– Ничего не знаю про золото, но моя шея сейчас переломится! – простонала Эмьюз.

– Привыкнешь, – заверила тетка. – Твоя задача теперь пройти до зеркала в холле и обратно, не потеряв ценный груз. Придерживать книгу руками нельзя. Фокус в том, чтобы двигаться мягко и плавно. Вперед.

Можно было возмутиться, но обозначенная в свитке «не очень хорошая координация» требовала срочной работы над собой. От сосредоточения на лбу выступил пот. Какое там жжение! Справочник Росарио так давил на макушку, что из глаз почти сыпались искры. А по возвращении выяснилось, что это была только разминка: вредная тетка заставила прогуляться с бумажным кирпичом до ванной комнаты и обратно.

Подстегиваемая самолюбием, Эмьюз не сдалась даже когда Росарио приказала повторить поход десять раз. Зато после того, как со справочником удалось-таки расстаться, от свалившейся тяжести закружилась голова.

– Вот видишь! – подбодрила мадам Тэсори, пряча книгу на полку. – Ерунду реконструкторы пишут. Не учитывают, что у каждого воля есть и желание стать лучше.

– Что теперь? – разминая усталую шею, спросила девочка.

– Можешь дойти до булочной и купить что-нибудь к чаю, – предложила тетка. – Заодно проверим твою «контактность» и «сообразительность». От дома направо до перекрестка, оттуда опять направо до пересечения, а дальше ищи сама. Можешь не волноваться, я буду незаметно приглядывать за тобой.

– Не нужно за мной приглядывать! – вскинулась Эмьюз.

– Как знаешь, – пожала плечами Росарио. – Тогда возьмешь зеркальце и свяжешься со мной, когда заблудишься.

– Если заблужусь, – поправила она.

Уснуть Джулиус не смог, как ни пытался. Голова гудела от всплывших разом воспоминаний. Имело смысл все это как-то упорядочить…

Корникс расплатилась и сейчас, скорее всего, уже покинула пределы Шейдивейл, но ее голос снова и снова повторял: «Только мне снится… не мальчик». Сам Коллоу видел пресловутого «не мальчика» дважды: первый раз, когда в руки попала папка с делом «казненной пророчицы», а второй – незадолго до откровений девочки по имени Робин.

Если пятьсот лет назад в ледяной глыбе был заключен мужчина на вид лет сорока, то три года назад Джулиус обнаружил в ней дремучего старика. Подобные метаморфозы не свойственны трупу, да еще и замороженному. По всему выходило, что Вечный Узник живее всех живых. Смущало одно: почему он не предпринимает никаких попыток ни освободиться, ни влиять на других? Ситуация напоминала бомбу замедленного действия.

Ледяную тюрьму разрушить невозможно ни изнутри, ни снаружи – факт общеизвестный и проверенный. Сотни Танцоров пытались достать тело, нужно ли говорить, что он сам пытался? В Ордене понимали: это ледяное заточение – какая-то хитрая уловка, но не могли отыскать доказательств. И вот они нашлись сами! Логичные, дразнящие, но способные взорвать с таким трудом завоеванный мир. Может быть, именно поэтому сэр Джулиус Коллоу утаил свои страшные открытия и от Трибунала, и даже от самого Магистра?

Легче всего было бы предположить, что изменения состояния Вечного Узника как-то связаны с предсказаниями. Слишком легко и практически ничем не обосновано. Первый вопрос, приходивший на ум: что здесь причина, а что следствие? Мало того, между первым и вторым посещениями века! Также нельзя утверждать, что процесс старения не был растянут во времени. Сути проблемы это, конечно, не меняет, но связь с пророчествами размывается.

– Бррр… – Джулиус сел и обхватил тяжелую голову руками. – Вот интересно, что тут можно «выбрать сердцем»?

Сказал и замер, как громом пораженный. Казалось, правильный ответ вертится на языке, щекоча небо…

– … сердцем… сердцем… – Не в силах усидеть на месте, он подскочил с постели и принялся расхаживать взад-вперед, шлепая по полу босыми ногами. – Сердцем!

Все, кому, так или иначе, виделся некто во льду (Фолия, Корникс, идиотка Уиквилд), имели один общий дефект – врожденную эмоциональную уязвимость. Занятно, что достаточно редкая для Теней проблема проявляется в двух формах: помимо врожденной, есть уязвимость приобретенная. Если первая почти всегда допустима, хоть и нежелательна, то вторая вполне может поставить крест на карьере Танцора. Была мысль связать все случаи воедино, но материала для обобщения тогда оказалось слишком мало. А теперь что-то подсказывало, что это единственно правильный способ разобраться.

– Похоже, придется целенаправленно наступить на старые грабли. – Сэр Коллоу грустно подмигнул своему отражению в зеркале.

Как замечательно получается: единственное, чего он, Джулиус Коллоу, не может сделать, так это почувствовать сердцем. Продвижение к поставленной цели однажды потребовало избавиться от последнего серьезного препятствия – проклятой эмоциональной уязвимости. Корникс, конечно, не одобрила. «Откуда в твоей причесанной голове берутся подобные лохматые глупости? Это больше похоже на самоубийство, чем на лечение», – сказала она тогда.