Вниз, сквозь ветки и кости - Шеннон Макгвайр Страница 22

– Готова учиться, но не врать?

Джек пожала плечами:

– Вы бы поймали меня на лжи.

– Полагаю, это правда, – ответил доктор Блик. – Ты в самом деле готова учиться?

Джек кивнула.

– Тогда ладно, – сказал доктор Блик. – Пойдем внутрь.

Он пересек двор большими, тяжелыми шагами, и, когда он вошел в открытую дверь, Джек, не колеблясь, вошла за ним.

И закрыла дверь за собой.

Часть III. Растут, взрослеют Джек и Джилл

8

Пусть небо содрогнется, пусть камни кровоточат

Если бы мы взялись подробно пересказывать каждый час, который одна девочка провела в замке, а другая на мельнице, одна в роскоши, другая в искусно заштопанных обносках, история могла бы наскучить довольно быстро, поэтому мы не будем останавливаться на подробностях, поскольку мы здесь не за тем, чтобы скучать, не правда ли? Нет. Мы здесь ради истории, будь это спонтанное приключение или поучительный рассказ, и у нас нет времени на описание рутины. И все же. И все же.

И все же посмотрите на замок на отвесных скалах, замок возле моря, на вершине осыпающегося утеса в глубине равнины. Посмотрите на замок, где по крепостным стенам, на рассвете и на закате, гуляет золотоволосая девушка с закрытым от посторонних глаз горлом, и ветер плетет прекрасные узлы в длинном пологе ее волос. Она прибывает и убывает, подобно луне, – то белая, как молоко, то со здоровым румянцем, как любая деревенская девица. Среди деревенских гуляют шепотки, что она дочь Господина, рожденная от принцессы из далекой страны и наконец возвращенная отцу, когда он выкрикнул ее имя западным ветрам.

(Среди деревенских гуляют и более мрачные шепотки – об исчезнувших детях и о красных, будто роза, губах. Перешептываются, что она еще не вампир, но это «еще» такое сильное и неумолимое, что нельзя усомниться в его истинности, и никуда не спрятаться от того, что за ним стоит.)

И все же посмотрите на ветряную мельницу на холмах, эту мельницу на Пустошах – она возвышается над всей округой, открытая молниям, бросающая вызов стихиям. Посмотрите на мельницу, где золотоволосая девушка работает на земле, не покладая рук, день и ночь, и толстые кожаные перчатки защищают ее руки от грунта, а тонкие замшевые – от всего остального. Она неустанно трудится, обжигаясь о дымящиеся механизмы, напрягает зрение, всматриваясь в тончайшее устройство Вселенной. В деревне у скал расцветают улыбки, когда она идет по пятам за доктором, и ее туфли с каждым сезоном становятся все прочнее и разумнее. Говорят, она учится, ищет свой путь.

(Среди деревенских гуляют и более мрачные шепотки – о ее сходстве с дочерью Господина, о том, что в одном теле не так уж и много крови, что оно может вынести не так уж и много вреда. До сих пор ее не призывали служить, но если Господин и доктор Блик вступят в схватку, вопроса, кто победит, не возникнет.)

Посмотрите на них, они растут, врастают в новые образы, которые им предложили, растут и становятся девушками, которых собственные родители не узнали бы – прошли бы мимо, отвернув нос.

Посмотрите на них, обретающих себя в этом ветреном месте, где даже на луну смотреть не всегда безопасно.

Посмотрите на них – на их одинокую кровать, на одинокую жизнь; они растут, все больше и больше отдаляясь друг от друга, не в силах полностью отпустить одна другую. Посмотрите на девушку в воздушном платье – она стоит на крепостной стене и жаждет увидеть свою сестру; посмотрите на девушку в грязном фартуке – она сидит наверху, на мельнице, вглядываясь в далекие стены замка.

У них так много и так мало общего.

Кто-то с достаточно острым взглядом может увидеть момент, когда одно израненное сердце начинает гнить, а другое – исцеляться. Время идет.

Многое, что происходит за эти годы, нам приходится опустить, многое из этого – отдельная история. У Джек и Джилл в один и тот же день начинаются месячные (слово, которое они узнали от деревенских женщин и от Мэри, пришедшей из другого времени, и Джек находит это слово очаровательным своей древностью, а Джилл – ужасным своей неизвестностью).

Джек заталкивает в трусы тряпки и начинает искать более приемлемый способ. В Пустошах запах крови небезопасен. Доктор Блик призывает на помощь деревенских женщин. Они приносят старую одежду и швейные иголки; она перебирает травы и снадобья, пробует химические соединения, пока не обнаруживает действующее. Вместе с деревенскими женщинами они делают нечто, что лучше защищает, что удерживает запах крови от пытливых ноздрей. Теперь им без опаски можно выходить из дома. Можно не бояться, что монстры или Господин почуют их.

В этот день деревенские женщины начинают любить Джек, хотя бы немного.

Пока все это происходит, Джилл погружается все глубже и глубже в ароматизированные ванны, истекая кровью в воду, выныривая только для того, чтобы съесть тарелку рубленой говядины со шпинатом, ее голова кружится с непривычки. А когда месячные заканчиваются, Господин приходит к ней и наконец показывает свои зубы – о чем она так долго мечтала.

Он говорит с ней всю ночь, до самого рассвета, время от времени убеждаясь, что ей комфортно, что она действительно понимает.

Он не слишком отличается от мальчиков, которых она боялась встретить, когда пойдет в старшую школу. Как и они, он хочет ее ради ее тела. Как и они, он больше ее, сильнее ее, гораздо могущественнее ее в тысяче аспектов. Но, в отличие от них, он не лжет ей, не скрывает своих намерений; он голоден, и она – мясо к его столу, вино для его кубка. Он обещает любить ее, пока не сгорят звезды. Он обещает сделать ее такой же, как он сам, когда она станет достаточно взрослой, так что у нее не будет нужды покидать Пустоши. И когда он спрашивает ее, вместо ответа она отстегивает бархотку, обвивавшую ее шею последние два года, и та падает, обнажая нежный белый изгиб шеи.

Бывают моменты, которые меняют все.

Спустя год после того, как Джилл становится дочерью Господина во всем, кроме имени, Джек стоит рядом с доктором Бликом на верхнем этаже их мельницы. Крыша открыта, буря, черная, как чернила, застилает небо, и эта круговерть освещается изнутри вспышками молний. Между ними на каменной плите лежит деревенская девушка, ее тело